— Нет! — Почти крикнула я и, сжав его руку еще крепче, притянула к себе. — Пожалуйста, скажи мне, что это не из-за меня, не из-за нас с тобой...

— Кира...

Я положила ему на грудь другую руку и подошла еще ближе.

— Нет, не уезжай из-за того, что я совершила глупость. У тебя здесь было все хорошо, до того, как я...

Он отступил на полшага, но моя рука оставалась на его груди.

— Нет... дело не в тебе. Ты принадлежишь Денни. И я никогда не должен был... — Он печально вздохнул. — Ты... ты и Денни, вы оба...

Я снова приблизилась и прижалась к нему, чувствуя, как слезы все еще катятся по моим щекам.

— Мы оба что?

Он застыл и прерывисто выдохнул, пристально глядя на меня.

— Вы оба... очень много значите для меня, — прошептал он.

Я прижалась сильнее и подняла голову, приблизившись к его лицу, а он не сводил с меня глаз, медленно дыша сквозь приоткрытые губы.

— Насколько много... значу?

Он чуть покачал головой и отступил еще на полшага.

— Кира... отпусти меня. Ты же не хочешь этого... — прошептал он. — Возвращайся внутрь, иди к Денни. — Он протянул руку, чтобы освободиться из моей хватки, но я отбросила ее назад.

Слово выскользнуло прежде, чем я смогла его остановить.

— Останься.

— Кира, пожалуйста, иди, — прошептал он, его прекрасные глаза внезапно сверкнули, а на идеальном лице отразилось страдание.

— Останься... прошу тебя. Останься со мной... не бросай меня, — тихо молила я, мой голос сорвался на последнем слове. Я не знала, что говорю. Я просто не могла смириться с мыслью, что больше никогда его не увижу.

Одинокая слеза скатилась по его щеке, и это сломало меня окончательно. Его боль, его страдания, проснувшиеся во мне чувства, которых я никогда не ощущала раньше. Я хотела защитить его, исцелить. Я бы все отдала, чтобы забрать его боль. Эта холодность, раздражительность, женщины, Денни, правильное и неправильное — все куда-то ускользало от меня, когда я видела боль в его глазах.

Он все еще продолжал тихо умолять, но меня или самого себя?

— Не надо. Я не хочу...

Неосознанно, я коснулась свободной рукой его щеки и вытерла слезу большим пальцем. И тут же поняла, что это было ошибкой. Прикосновение вышло слишком интимным. Мне показалось, что тепло его кожи прокатилось по руке, воспламеняя все мое тело. Когда наши глаза встретились, у него перехватило дыхание, и я поняла, что мне нужно повернуться и как можно быстрее бежать обратно к бару. Но я также знала, что уже слишком поздно.

— Кира, пожалуйста... отпусти меня, - прошептал он.

Я проигнорировала его просьбу и положила другую руку ему на затылок. Я притянула его к себе, пока наши губы не соприкоснулись. У меня не было сил заставить себя посмотреть на его лицо, увидеть, о чем он думает — я даже сама не знала, о чем думала в тот момент — поэтому я просто сильно зажмурила глаза и опять мягко прижалась к нему губами.

Он замер, но его губы не сопротивлялись мне.

— Не делай этого... — Прошептал он слишком тихо, чтобы услышать, и я не знала, с кем из нас он разговаривал. Я сильнее прижалась к его губам, и он издал почти болезненный звук. — Что ты делаешь, Кира? — Шепотом повторил он свой вопрос, его тело все еще оставалось напряженным. Я остановилась, едва прикасаясь к нему губами.

— Не знаю... просто не оставляй меня, пожалуйста, не бросай меня, — задыхаясь, шептала я с все еще закрытыми глазами, не желая видеть его реакцию на мои мольбы.

Он мягко выдохнул и прошептал:

— Кира... пожалуйста... — Потом, наконец, все его тело содрогнулось, и он грубо прижался ко мне губами в страстном поцелуе.

Он крепко обвил руками мою талию и тесно прижал к себе. Келлан раздвинул губы, и его язык прикоснулся к моему. Я застонала от этого ощущения, от его вкуса, и стала жадно искать его снова. Потерявшись в мысленном тумане ощущений от движений наших губ, от моих рук, сомкнувшихся в его густых волосах, я смутно осознавала, что мы куда-то направляемся.

Он медленно тащил меня вперед. Я не знала, куда и зачем, и мне было все равно, только бы он не перестал прикасаться ко мне. Я почувствовала, как он ударился о какой-то твердый предмет, и тут же воспользовалась возможностью припереть его к нему спиной, а сама прижалась так близко, как вообще было возможно физически. Его дыхание участилось вместе с моим, и он застонал, притягивая меня к себе.

Его руки скользнули под мою рубашку, сомкнувшись у нижней части спины, и я ахнула от ласкающего прикосновения к моей коже. Он вытащил одну руку и дотянулся до того, к чему был прижат. Я услышала щелчок и, наконец, открыла глаза, чтобы посмотреть, где мы.

Он прислонился к закрытой двери кофейного киоска, который располагался в центре парковки. Где-то в мыслях я знала, что он был рядом, но даже не предполагала, что мы оказались так близко. Рука, которую он убрал с моей спины, пошарила позади него, поворачивая дверную ручку. Чудесным образом дверь была не заперта и легко открылась.

Часть меня, которая еще могла мыслить рационально, задумалась, что бы он делал, окажись дверь закрытой? Но, по большей части, мне было наплевать. Я просто хотела попасть в более уединенное место, чем эта широкая, открытая со всех сторон стоянка.

Он немного отодвинулся от двери, чтобы было можно ее открыть. Наши губы на миг остановились, и я рискнула посмотреть ему в глаза. У меня перехватило дыхание от безумной страсти, которую я там увидела. Я больше не могла думать. Не могла даже пошевелиться. Все, на что я был способна — это смотреть в эти горящие, ярко-синие глаза.

Он обвил второй рукой мою спину, а потом они обе скользнули ниже. Сжав мои бедра, он без усилий приподнял меня, и мы попятились в темный киоск.

Он бережно отпустил меня и закрыл дверь. На миг мы застыли в полной темноте — мои руки на его шее, одна его рука на моей талии, а другая чуть прижимала закрытую дверь.

Было тихо, отчего наше дыхание звучало громче. От этой темноты, от ощущения его тела, прижатого к моему, от нашего тяжелого дыхания мой мозг совсем отключился и последняя его часть, в которой оставалась хоть одна рациональная мысль, покинула меня. Осталась одна лишь страсть, нет, потребность... мощная, обжигающая потребность.

Потом он задвигался. Сжал меня очень сильно, и мы медленно опустились на колени.

Мои руки пробрались под его куртку, торопливо сдергивая ее, потом я атаковала рубашку, почти отчаянно срывая ткань с его тела. Мои глаза достаточно хорошо адаптировались к мягкому свету, проникающему сквозь высокие окна, чтобы я смогла рассмотреть его великолепную, будто высеченную из мрамора грудь. Мышцы оказались на удивление твердыми, хотя кожа была поразительно мягкой. Идеальной. Я провела руками по этой коже, касаясь кончиками пальцев глубоких линий, пока его грудь не поднялась и опустилась от глубокого вдоха. Я проследила каждую идеально очерченную линию на его животе, задержавшись на длинной "V" внизу.

Он издал глубокий стон и шумно втянул воздух. Я почувствовала, как мое тело немедленно отреагировало, ощутила боль от потребности в нем и удовлетворенно вздохнула, когда он прижался теплым ртом к моей шее. Его губы последовали ниже, как только он снял с меня куртку и расстегнул рубашку. Я так сильно его хотела, что была почти ошеломлена своим нетерпением. Я сорвала с себя рубашку, едва он расстегнул последнюю пуговицу, и, наконец, смогла ощутить прикосновение его обнаженной кожи к своей.