Ковер.

И вешалка, на которой висит синий полицейский мундир, судя по размеру, принадлежит он явно не Кейрену.

— Куда ты меня притащил? — Таннис отступила к двери. Эта комната пугала ее едва ли не сильней, чем камера. Кейрен же, взяв за руку, потянул к неприметной, скрытой в тени шкафа, двери.

— Ванная комната здесь.

Крохотная, как развернуться, но с настоящей, пусть и выполненной в виде высокого бака, ванной. И туалет к несказанному облегчению Таннис имелся.

— Ты…

— Ну, мне подумалось, что здесь тебе будет удобней.

Он все-таки отпустил Таннис.

Удобней.

Вот только обрадуется ли хозяин комнаты, застав в ней незваную гостью? Что-то Таннис сомневалась. Кейрен же, сняв пиджак, отправил его на спинку кресла и взялся за жилет. Таннис молча смотрела, как он расстегивает пуговицы, стаскивает, хмурится, заметив крохотное пятнышко…

Садится на диван и, закинув ногу за ногу, расшнуровывает туфли.

А вот носки оставил… тоже белые… Таннис вынуждена была признать, что белые мужские носки выглядят оригинально, особенно в сочетании с черными подтяжками.

— Ты… что делаешь? — поинтересовалась она, когда Кейрен решительно взялся за штаны.

— А на что похоже?

Свернутый ремень лег на стол.

— Таннис, времени у нас не так и много, так что не стой столбом, раздевайся…

…на нем остались теплые с начесом подштанники очаровательного бледно-розового оттенка и длинная рубашка.

— Раздеваться? — Таннис осмотрелась.

Из тяжелого в комнатушке был лишь яшмовый шар, но таким и голову пробить можно, тем более, что эту голову уже пробивали раз. А смерти Кейрену вопреки всему она не желала.

— Ага, вон, сядь на диван, если легче будет…

Сесть. А потом, надо полагать, и лечь… полежать с полчасика… а может, и раньше управится? Стеллка таких клиентов, которые управлялись быстро, очень любила.

Тьфу ты, что за пакость в голову лезет?

Кейрен же, стащив рубашку, зябко повел плечами. Все-таки он неприлично тощий для мужика. Вон и ребра торчат, и хребет выпирает, а лопатки того и гляди бледную шкуру прорвут.

— Ну? — он обнял себя.

Худой. И жилистый.

— Что «ну»?

— Мне же холодно так стоять, — обиженно проворчал Кейрен, засовывая руки в подмышки. — Раздевайся…

— И погреть тебя?

— Я бы не отказался, — Кейрен покосился сначала на диван, потом на мундир и со вздохом вынужден был признать. — Но боюсь, что дядя не одобрит.

— Дядя?

— Ну… вообще-то это как бы секрет, но… Тормир — мамин брат… двоюродный… поэтому и согласился. Я поручился, что ты будешь сидеть тихо.

Улыбаться Кейрен перестал, а вот кожа его пошла сыпью.

— Есть подозрение, что тебя попытаются достать и здесь. Поэтому, снимай платье, будем делать из меня девицу.

— Ты собираешься…

Немыслимо.

Он или сумасшедший, или блаженный. Или действительно тот давний удар по голове сказывается.

— Стать тобой. На сутки всего. Мы пустили слух, что завтра тебя перевозят во дворец…

…и оставили грязному Филу время, чтобы решиться.

— Видишь ли, Таннис, кое-что произошло, — он все-таки сел на диван и, наклонившись, поскреб стопу. — Мы нашли Грента. И того, второго, который бомбу в дом принес…

— Томаса?

— Да, точно, Томаса. Но вот беда, они оба мертвы.

Мертвы?

Томас — ладно, Таннис и сама не верила, что его оставят в живых, но Грент…

— Погиб еще один… человек.

Не человек. Тот, кто делал заряды.

— Кто-то очень умело зачищает хвосты.

— И я…

— Ты не представляешь опасности. Те, кого ты знала, мертвы, но я предполагаю, что от тебя все-таки попытаются избавиться, просто на всякий случай. А значит, есть шанс зацепить того, кто придет за тобой.

— Хочешь, назову имя?

— Назови, — согласился Кейрен. — Ты его уже называла. Но ты же понимаешь, что этого не достаточно. Мои подозрения — это лишь подозрения, а твои слова…

— Я поняла.

Кто она, Таннис, такая, чтобы свидетельствовать против уважаемого полицейского?

— Верно, — Кейрен поежился. И надо бы раздеваться, но… он не отвернется, а Таннис стесняется. Не себя, но… волос своих, обрезанных под корень, длинной грубой рубашки, и себя тоже, потому что… не знает, почему. Ей ведь плевать на Кейрена.

Он чужой.

И какая разница, что подумает?

— К счастью, мне удалось убедить дядю, — Кейрен ущипнул себя за мочку уха. — Он дал шанс, но… только один, Таннис.

— А если тебя…

Убьют.

Он ведь ждет честной схватки, а не удара в спину.

— Ты в любом случае получишь свободу. Там, на столе, конверт найдешь. В нем документы. Новое имя и… деньги тоже. Твои, Таннис, деньги. От них ты не откажешься?

Она не дура от денег отказываться. Гордость гордостью, а здравый смысл — здравым смыслом. Кейрен же продолжал говорить.

— И адрес найдешь. Квартиру я снял на год. Пообживешься. Сначала просто присмотрись, пойми, чего тебе хочется, а там уж… ты умная девушка, сообразишь, что и к чему. Если захочешь уехать, никто останавливать не будет, но… дядю поставишь в известность. Он за тобой присмотрит.

Не хватало, чтобы за ней глава управления присматривал, без такой заботы Таннис точно обойдется.

— Не хмурься. Присмотрит. Он слово дал и… вдруг тебе помощь понадобится? Хотя бы для переезда. За Перевал пускают не всех. Да и там не так все просто.

— Спасибо, но… я и сама управилась бы.

— Нет, — Кейрен встал. Он высокий и все равно Таннис выше, пусть и ненамного. — Что бы ты ни сказала, тебе не поверят. Филипп это знает. И надавить, пригрозив судом, не получится. Он же должен понять, что влип, и что единственное спасение — сдать хозяина.

Кейрен коснулся чепца и попросил:

— Сними ты это убожество.

Таннис сняла.

И стиснула зубы. Если отвернется… то пусть себе отворачивается. Ей-то что за дело? Главное, Кейрен слово сдержит, Таннис отпустят, а… а волосы отрастут.

— Прости, — он мягко коснулся ежика. — Я не знал.

— Все нормально.

— Не нормально, — Кейрен вдруг обнял. — Я приказал, чтобы о тебе позаботились, посчитал, что этого довольно…

— Они и позаботились, — оттолкнуть его не вышло, хоть и тощий, но сильный, и явно отпускать не собирается. — Волосы часто стригут, чтоб… вшей не было. И блох. И клопов. Да и ерунда… отрастут.

Кейрен держал ее одной рукой, а второй гладил, и от этой ласки засвербело в носу. Таннис все-таки всхлипнула, уткнувшись в острое его плечо.

— Отрастут… конечно, отрастут… и ты все равно красивая. Не отворачивайся, пожалуйста…

— Отпусти.

— Ни за что, — он нежно поцеловал в висок. — Я тебя поймал. Ты моя, понятно?

— Только если сама захочу.

— Захочешь.

— Уверен?

— Конечно. Сама подумай. Я молод. Хорош. Умен. Образован. Обладаю легким характером. И состоятелен, что тоже немаловажно. Карьеру сделаю, дядя утверждает, что у меня перспективы хорошие… если, конечно, доживу.

— А еще скромный, аж дух захватывает, — Таннис все-таки улыбнулась. Нет, он совершенно сумасшедший. И теплый.

Пока, но ведь мерзнет, вон какая кожа, в пупырышках…

— Таннис… я ведь могу и не уйти…

Он сам отстранился.

— Давай, я подожду там? — Кейрен указал на дверь в ванную комнату. — Только поторопись. А то я точно околею. Сменная одежда на диване. Я на свой вкус выбрал, надеюсь, придется по вкусу… но про чепец не подумал.

Ничего, Таннис как-нибудь обойдется без чепца. В конце концов, положа руку на сердце, ей глубоко плевать на остальных. А Кейрен ее лысой не испугался.

Раздевалась она быстро, с немалым наслаждением избавившись от тюремной одежды.

— Ты… это нарочно? — Таннис подняла нижнюю рубашку из тончайшей бязи, отороченной кружевом.

Нарочно.

Эта рубашка выглядела отвратительно развратной и… чудесной.

— Я верну тебе деньги, — Таннис все же решилась.

— Конечно, вернешь, — отозвался Кейрен. — Потом…

Прохладная ткань ласкала кожу, кружево было колючим, но не неприятно. А Стелле бы понравилась, вон, все тело просвечивает, но как-то так… красиво.