Е. Городецкий в книге «Рождение Советского государства» пишет, что «вероятнее всего, В. И. Ленин вызвал Менжинского именно для того, чтобы ускорить формирование советских финансовых органов». В примечании к цитированной выше записке Ленина, направленной к Менжинскому с Семеновым, в журнале «Исторический архив» № 5 за 1957 год говорится, что Менжинский был вызван в Смольный, по-видимому, в связи с формированием правительства.

И в том и в другом случае говорится «по-видимому».

А если не по-видимому, а в точности: зачем Ленин вызвал Менжинского 26 октября в Смольный? Есть ли другие доказательства, что Ленин вызвал Менжинского в связи с формированием первого Советского правительства? Да, есть.

Во-первых, сам факт вызова Менжинского в Смольный в перерыв между утренним и вечерним заседаниями съезда: «Надо успеть получить деньги сегодня же», — сказал Ленин Семенову, направляя его к Менжинскому. «Немедленно выдать т. Семенову 500 тысяч», — пишет Ленин в записке Мепжинскому. А банк тогда выдавал деньги до часу!

Между утренним и вечерним заседаниями съезда в ЦК вторично обсуждался вопрос о создании и составе Советского правительства. Первый раз этот вопрос обсуждался 24 октября. 25 октября Менжинского ВРК назначил комиссаром при Министерстве финансов, «…привезти в революционный Комитет комиссара Менжинского», — пишет Ленин в записке, подписывая ее «член ВРК Ленин». И та и другая записка написаны, несомненно, до образования Совнаркома.

Во-вторых, есть прямое свидетельство Г. Ломова. (Оппокова), который описывает, как Лепил формировал правительство и разговаривал на эту тему с Менжинским.

«Как происходило формирование новой власти, нового правительства? — пишет Г. Ломов. — Наше положение было трудным до чрезвычайности. Среди нас было много прекраснейших высококвалифицированных работников, было много преданнейших революционеров, исколесивших Россию по всем направлениям, в кандалах прошедших от Петербурга, Варшавы, Москвы, весь крестный путь до Якутии и Верхоянска, но всем нам надо было еще учиться управлять государством… Мы знали, где [в какой тюрьме] — бьют, как бьют, где и как сажают в карцер, но мы не умели управлять государством и не были знакомы ни с банковской техникой, ни с работой министерства.

Я помню одну сцену, живо врезавшуюся мне в память. В далеком коридоре Смольного, на втором этаже, в полумраке, т. Ленин поймал очередную свою жертву? — кажется, это был Менжинский. Ленин прочно ухватил Менжинского за пуговицу и, несмотря на все его попытки выскользнуть, не упускал от себя. Ленин напирал на то, чтобы Менжинский был немедленно назначен народным комиссаром финансов».

В этом воспоминании Ломова, народного комиссара юстиции в первом Советском правительстве, обращает на себя внимание прежде всего то, что он говорит о немедленном назначении Менжинского народным комиссаром. Следовательно, этот разговор Ленина с Менжинским мог быть только до вечернего заседания съезда, на котором было образовано правительство и народным комиссаром финансов был утвержден И. И. Скворцов-Степанов, то есть этот разговор Ломов мог наблюдать днем 26 октября, когда Менжинский был вызван через Семенова в Смольный.

И Ломов и Луначарский в своих воспоминаниях пишут, что желающих попасть в наркомы было немного, боялись, что не справятся с работой. По той же, вероятно, причине отказывался «попасть в наркомы» и Менжинский, хотя, по свидетельству Ломова, Ленин и «напирал» на на него.

26 октября Менжинский присутствовал на вечернем заседании II съезда Советов, которое открылось в 9 часов.

Делегаты с необыкновенным энтузиазмом и бурными овациями встретили появление в зале Ленина, его доклады о мире и о земле. Вместе с другими делегатами Менжинский неистово аплодировал Ленину, пел «Интернационал», когда съезд, приняв ленинский декрет о мире, в едином порыве поднялся с мест, приветствуя Ленина как вождя социалистической революции. Съезд заслушал доклад Ленина о земле и единодушно принял написанные Лениным декреты о земле и об образовании Советского правительства. Съезд избрал новый состав ВЦИК и утвердил Советское правительство — Совет Народных Комиссаров во главе с председателем Лениным. В 5 часов 15 минут 27 октября съезд закончил свою работу.

Рабочий класс России, руководимый ленинской большевистской партией, взял власть в свои руки. Теперь на очередь дня выдвигалась задача слома старой государственной машины, построения пролетарского социалистического государства, подавления контрреволюции.

Буржуазия и ее партии от монархистов до кадетов, соглашательские мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков победу Октябрьской революции встретили враждебно и с первого же дня Советской власти выступили на открытую борьбу с ней. В те самые дни и часы, когда II съезд Советов принимал ленинские декреты о мире и о земле, провозгласил переход власти к Советам по всей стране, образовал Советское правительство, представители буржуазных партий — члены президиума Предпарламента, городской думы, меньшевики и эсеры, ушедшие со II съезда Советов, образовали контрреволюционный орган борьбы с Советской властью — «Комитет спасения родины и революции».

Бежавшие из Петрограда в Гатчину Керенский и Савинков вместе с генералом Красновым организовали поход контрреволюционных войск на Петроград. В ночь на 29 октября «Комитет спасения» поднял мятеж юнкеров и офицеров в Петрограде. По призыву того же «Комитета спасения» служащие банков, Министерства финансов и других министерств продолжали саботаж.

В эти дни Савинков явился к Плеханову, жившему в то время в Царском Селе, и предложил ему взять на себя формирование правительства, «когда победоносные казаки Краснова после битвы под Пулково войдут в Петроград».

Плеханов, ненавидевший авантюризм в политике вообще, авантюризм Савинкова в особенности, решительно отстранил это предложение Савинкова, как и его предложение в апреле семнадцатого года о совместном издании газеты. Плеханов не двусмысленно, а ясно и решительно сказал Савинкову:

— Я сорок лет своей жизни отдал пролетариату, и не я его буду расстреливать даже тогда, когда он идет по ложному пути, И вам не советую этого делать. Не делайте этого во имя вашего революционного прошлого.

Савинков вновь пытался завести разговор о большевистском перевороте в Петрограде. Плеханов от разговора на эту тему уклонился, только заметил, что большевики взяли власть надолго и не только в Петрограде, но и по всей России, что ни Керенский, ни Краснов, ни кадеты и никакая другая партия ничего не смогут сделать.

— А мужик? Мужик не примет власти большевиков, — заявил Савинков. На это Плеханов ответил:

— В данный момент ни о каком серьезном сопротивлении большевикам не может быть и речи.

В правоте Плеханова, в силе большевиков, рабочего класса, взявшего власть в свои руки, Савинков скоро убедился. Мятеж юнкеров был подавлен, казаки Краснова отказались идти на Петроград, и Савинков вместе с Керенским и Красновым вынуждены были бежать из Царского в Псков, а затем скрываться в избушке лесника в глухих псковских лесах. Краснов бежал на Дон, Керенский с помощью Фрэнсиса — авось еще пригодится! — в Америку. Савинков позднее тайком вернулся в Петроград, а затем бежал на Дон, эту русскую Вандею, чтобы вместе с Красновым и Корниловым готовить белогвардейскую петлю на шею русского народа.

О победе под Царским Селом, о бегстве Краснова и Савинкова Менжинскому рассказал возвратившийся с гатчинского фронта Ильин-Женевский, которого партия с отрядом революционных моряков и солдат направила в Москву, на помощь московским рабочим.

По ходу разговора о событиях на фронте Менжинский спросил Ильина:

— Ходят слухи о гибели на фронте Анатолия Васильевича Луначарского, правда ли это?

— Нет, неправда, — ответил Ильин-Женевский, — я его сегодня видел и разговаривал с ним. Знаете, что сказал Луначарский? Он сказал: «Что значит жизнь отдельного человека, когда здесь культурные ценности погибают? В Москве разрушен снарядами храм Василия Блаженного. Это гораздо хуже». И, обращаясь ко мне — а он знал, что я еду в Москву, там еще идут бои, — сказал: «Не смейте стрелять по Василию Блаженному».