В 965 г. Святослав совершил поход против хазар. Поход был продуман и осуществлен безукоризненно. Удар был нанесен в удобный для Руси момент. В это время Византия и Хазария вели ожесточенную борьбу в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе. В самой Хазарии на рубеже VIII–IX вв. произошли важные государственные изменения. Каган Обадия, стремясь укрепить и объединить разноплеменное хазарское государство, пошел на принятие новой религии — иудаизма. Однако новая религия не объединила, а наоборот, разъединила Хазарию. Принятие каганом и всей столичной знатью иудаизма оторвало их от остальной хазарской аристократии, жившей в дальних провинциях в своих кочевьях и аилах, где она играла роль родовых старейшин. Между столичной и провинциальной аристократией началась борьба за власть и влияние в каганате. Междоусобица сильно ослабила государство, а принятие иудаизма, как государственной религии, испортило отношения Хазарии с христианскими и мусульманскими странами. К середине X в. Хазарский каганат, раздираемый внутренними противоречиями, не имея надежных союзников, не представлял уже какой-то заметной политической силы[28]. Достаточно было лишь сильного толчка, чтобы Хазария исчезла с лица земли. Этот последний удар по каганату нанесла Русь.

Собираясь в поход против хазар, Святослав заключил союз с печенегами и Византией, в то время как Хазария могла рассчитывать только на призрачную помощь среднеазиатских мусульман. Весной 965 г. Святослав, без лишних столкновений с противником, срубил ладьи, спустился по Оке и Волге и совершенно неожиданно нанес удар по столице Хазарии Итилю, в тыл хазарским войскам, которые ждали нападения русов между Доном и Днепром.

О том, как дальше развивались события, можно только догадываться… При впадении реки Сарысу Волга образует два протока: западный — собственно Волга и восточный — Ахтуба. Между ними лежит остров, на котором стояла столица Хазарии город Итиль. Правый берег Волги — суглинистая равнина; возможно, туда подошли печенеги. Левый берег Ахтубы — песчаные барханы, где хозяевами были враги Хазарии — гузы. Если предположить, что часть русских ладей спустилась по Волге и Ахтубе ниже Итиля, то столица Хазарии превратилась в ловушку для оборонявшихся там войск без надежды на спасение. Сопротивление русам возглавил не царь Иосиф, а неизвестный каган. В летописи ничего не говорится о самом сражении. Святослав взял город, а что стало с иудейским царем и его приближенными — неизвестно[29]. Эта победа решила судьбу войны и судьбу Хазарии.

После завоевания Хазарии Святослав ушел в Киев, оставив, вопреки договору с Византией, в Северном Причерноморье, Приазовье и Крыму сильные гарнизоны. В Константинополе увидели в этом серьезную угрозу захвата Святославом Херсонеса, форпоста империи в Крыму. Византия, стремясь отвлечь Русь от давления на Крым, прибегла к тайной дипломатии. Император Никифор Фока вызвал из Херсонеса способного дипломата со знанием русского языка по имени Калокир. Император присвоил ему высокое звание патрикия, выдал 15 кентинариев золота (приблизительно 455 кг) в качестве подарка Святославу и отправил с посольской миссией в Киев. Калокир должен был восстановить мирные отношения с Русью, убедить Святослава отказаться от завоеванных территорий в Северном Причерноморье и Крыму, а также вовлечь Русь в войну с Болгарией.

В такой войне империя была очень заинтересована. В 966 г. император Никифор Фока перестал платить дань болгарам, которую Византия обязалась выплачивать по договору 927 г. Одновременно он потребовал от болгарского царя Петра, чтобы тот не пропускал венгров через Дунай грабить провинции империи. Петр отказался выполнить это условие, сославшись на мирный договор с венграми. Тогда в Константинополе решили заставить Болгарию пойти на уступки с помощью союзной Руси. Направить против неприятеля дружественную соседнюю страну было обычным приемом византийской дипломатии. Со своей стороны Византия готова была взять обязательства соблюдать нейтралитет в случае войны Руси с Болгарией[30].

В 967 г. Калокир прибыл в Киев. Дружественные на тот момент отношения между Византией и Русью благоприятствовали миссии посла. В ходе переговоров Святослав принял предложения Константинополя, так как военная помощь входила в условия ранее достигнутых соглашений. Но если Никифор Фока рассчитывал только на поддержку Руси в борьбе с Болгарией, то овладение Подунавьем и закрепление его за Русью входило во внешнеполитические планы Святослава. Мир с Византией и ее нейтралитет были выгодны Руси.

В августе 968 г. русские ладьи неожиданно для болгар появились в устье Дуная. Болгарский царь Петр сумел собрать к выставить против русов 30-тысячное войско[31]. Святослав привел с собой всего около 8–10 тыс. воинов[32], к которым потом присоединилась печенежская конница. В сражении у Доростола (ныне — Силистра. — Н. К.) болгарские войска были разбиты. Русы заняли всю Восточную Болгарию. Святослав поселился в Переяславце, или Малой Преславе на берегу реки Враны[33]. Все это время рядом с князем находился Калокир. Возможно, что именно в Преславе, зимой 968–969 гг. он вступил в личные, тайные переговоры со Святославом. Калокир просил князя помочь ему занять Византийский престол, обещая отдать Болгарию и сделать русов «на всю жизнь своими союзниками и друзьями»[34]. Святослав, как трезвый и дальновидный политик, понимал экономическое и геополитическое значение выходившей к Черному морю Восточной Болгарии. Он также понимал, что Византия никогда не смирится с захватом русами Болгарии, поэтому согласился помочь Калокиру занять византийский престол. Провозглашение Калокира императором давало возможность Руси закрепить за собой Болгарию без кровопролитной войны.

Никифор Фока, тем временем, получил информацию о том, что против него готовится заговор. Осенью 968 г. он приказал установить на стенах Константинополя машины для метания стрел, а вход в гавань перегородить тяжелой железной цепью. Серьезные опасения у Никифора вызывали действия Святослава. Он надеялся, что после разгрома Болгарии Святослав с богатой добычей вернется в Киев. Но вместо этого Святослав стал прочно укрепляться на захваченных территориях, поэтому Никифор попытался заставить своего опасного союзника покинуть Болгарию. По наущению агентов императора, левобережные печенеги (правобережные находились в составе войска Святослава) «в силе велице» неожиданно осадили практически беззащитный Киев, где жила княгиня Ольга с внуком.

Окруженные со всех сторон жители стали испытывать голод и жажду. В это время на той стороне Днепра напротив Киева собрались русские люди в ладьях, но напасть на многочисленных врагов не решались. Тогда, как сообщает летопись, «киевляне стали говорить: „Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу, мы сдадимся печенегам“. Тогда вызвался один отрок: „Я проберусь“, и ответили ему: „Иди“». Он вышел из города с уздечкой в руках, прошел через вражеский стан, спрашивая по-печенежски: не видел ли кто коня? Лишь когда юноша бросился в Днепр и поплыл, печенеги поняли, что это лазутчик, но уже ни догнать его, ни попасть в него стрелой не могли. На том берегу заметили это, подъехали к нему в ладье, подобрали его и привезли к дружине. Юноша передал слова киевлян воеводе Претичу. Не имея достаточно сил для борьбы с печенегами, Претич прибегнул к хитрости.

Наутро с той стороны Днепра громко затрубили трубы, а люди в городе закричали. Печенеги подумали, что вернулся Святослав и отошли от города, а тем временем княжеская семья успела перебраться на другой берег. «Печенежский князь, увидев это, возвратился один и обратился к воеводе Претичу: „Кто это пришел?“ А тот ответил ему: „Люди той стороны (Днепра)“. Печенежский князь снова спросил: „A ты не князь ли уж?“ Претич же ответил: „Я муж его, пришел с передовым отрядом, а за мною идет войско с самим князем: бесчисленное их множество“. Так сказал он, чтобы их припугнуть»[35].