Джейс идентифицировал двадцать шесть языков, двадцать два из которых имели гласные звуки. Он мог бегло изъясняться на большинстве языков в пределах возможностей анатомии соли, но хранил стоическое молчание. Ему не хотелось признаваться в осведомленности об окружающих его злобных замыслах.

Гулкий грохот заглушил голоса заключенных. «Звуковой шок», — подумал Джейс, но это почему-то не удивило его. Ему понадобился целый миллиспан медитации Сессерды, чтобы осознать собранные им отрывочные наблюдения и выводы.

После грохота его спутники зажаловались громче. Корабль резко вздрогнул. Несколько заключенных потеряли равновесие и затеяли ссору.

Перенеся наблюдение с пленных на окружающую обстановку, Джейс пришел к выводу, что искусственное тяготение на судне едва заметно уменьшилось. Ориентация «вертикали» также слегка сместилась. Нарушение элементарных функций корабля говорило не в пользу надежности всех его систем.

Попытка межзвездного полета на неисправном корабле могла оказаться куда опасней любой каторги беркали. Даже если допустить, что источник звукового шока пощадит невольных пассажиров, шансы на выживание выглядели крайне низкими. Необходимость бегства стала еще более острой.

Несмотря на недавние провалы в памяти, Джейс все еще полагался на свое ощущение времени. Он не верил, что корабль уже покинул систему Стромви-Деетари. Поэтому Джейс решил выждать, пока судно не зайдет куда-нибудь за припасами или новой партией заключенных. Во время полета спастись нелегко, если только не заручиться надежными помощниками.

Никто из его товарищей не казался способным управлять тюремным транспортом, да и стражники выглядели немногим лучше. Автоматические системы корабля, возможно, приводились в действие только с помощью санкционированного доступа. Джейс нахмурился, размышляя, сможет ли он руководить неопытными беглецами и координировать их действия. Управление большим поврежденным кораблем вручную, да еще в зоне гравитационных полей планетной системы не вдохновляло.

— Предположим, я достаточно хорошо знаю теорию, чтобы справиться с кораблем самостоятельно, — тихо бормотал Джейс. Строгая литания Сессерды не позволяла ему падать духом. — Но на транспорте такого размера должны иметься индивидуальные челноки, — начал он обдумывать новую возможность.

Тяготение снова изменилось, встревожив Джейса сильнее, чем резкие предыдущие толчки. Он увернулся от трех заключенных, затеявших борьбу, и все четверо потеряли равновесие. Джейс решил, что время скрываться подошло к концу.

Осторожно пробираясь среди бушующего моря испуганных сердитых мужчин всевозможных рас, он направился к стенной койке, занимаемой бдительным клуви. Но прежде, чем Джейс смог добраться до стены, свет погас. Лишь изумрудные глазки аварийных лампочек окружили дверь и потолок.

Темная масса заключенных атаковала дверь, колотя по панели без всякого эффекта. Джейс занял покинутую койку и прижался к ней, когда вектор гравитации корабля опрокинулся, бросив барахтающуюся груду заключенных на люк в потолке. Джейс услышал щелчок открывшихся створок и крики пленников, вываливавшихся из камеры.

Крики перешли в хрипы, затем прекратились вовсе. Джейс выжидал, мрачно размышляя о причине молчания. Сравнение с событиями на Стромви не делало его выводы более утешительными.

Используя ряд полок в качестве лестницы, Джейс спустился к краю люка и выглянул из камеры. Корабль беспорядочно вертелся в пространстве.

Джейс изо всех сил вцепился в обод люка, ожидая, пока корабль стабилизируется — при помощи гравитации или без нее. Когда же колебания наконец прекратились, пол вернулся на прежнее место. Стук падавших тел позволил Джейсу насчитать больше потерь, чем он представлял себе в этой темноте. Общее число значительно превосходило все ожидания.

Джейс осторожно двинулся по коридору, отмечая, что ни одно из тел не шевелится, а некоторые из них — сами беркали. Мертвые заключенные преобладали, причем не все были из его камеры. Он обнаружил двух женщин и одного бесполого кууи.

Джейса направляла легкая вибрация корабельных двигателей, он рассудил, что этот курс уведет его от тюремных камер. Корабль был необычайно велик — очевидно, перестроенная колониальная база. Воздух обладал металлическим привкусом, не свойственным стандартным атмосферным соединениям. Джейс осмотрел несколько мертвых заключенных, пытаясь определить, убил ли их ядовитый воздух, но тела не дали никакой информации.

Трупы заключенных попадались только до разбитых дверей тюремного отделения. Джейс мрачно уставился на проем. Керамические створки практически не поддавались разрушению.

Джейс не мог определить, стал ли воздух чище в отделении экипажа, но уже не ощущал металлического привкуса. Его собственное тело, буквально горевшее от воздействия реланина, слишком энергично адаптировалось к новым элементам, чтобы различать легкие изменения в окружающей среде. Он чувствовал близость передозировки, но опасность принесла с собой и эйфорию. На грани реланинового безумия трудно испытывать страх.

Холод наступал медленно, но даже чистейший реланин имеет пределы температурной выносливости. Джейс, дрожа, подумал, не пострадала ли отопительная система корабля. Воздух пока циркулировал. Псевдотяготение стабилизировалось, хотя и со сбоями. Машины продолжали стучать.

Ритмичный стук становился громче. Но и холод усиливался, а на узких трубах, тянувшихся вдоль стен коридора, выросли ледяные наросты.

Подогрев пола еще действовал, однако система распределения вышла из строя. Черные половицы обжигали ноги ледяным холодом. С трапов, соединявших разные ярусы, свисали причудливой формы сталактиты. От прикосновения к замерзшим перилам на руке у Джейса выступило темное пятнышко крови.

Нырнув в тень поперечного трапа, Джейс поднял взгляд, изучая лабиринт окруженных сетью проходов, которые заполняли цилиндрическое помещение. Псевдотяготение приблизилось к первоначальной ориентации, но большинство сталактитов торчало под углом в десять градусов по отношению к нынешней вертикали.

Джейс проследил за направлением сталактитов. Сеть прохода двумя ярусами выше зловеще поблескивала. Тусклый голубоватый свет из машинного отделения, проникая сквозь решетку, очертил неподвижные фигуры шестерых беркали.

Пока Джейс наблюдал, капля густой крови беркали просочилась сквозь сеть и слетела на трап. Не успев упасть, капля замерзла.

Джейс осторожно выбрался из тени к трапу. Кожа пальцев прилипала к ледяным перилам, когда он взбирался на следующий ярус, но Джейс приказал крови циркулировать быстрее и смог отрывать руки от перил. К счастью, трап под ногами оказался подогретым, и Джейс позволил своему телу возобновить нормальное распределение тепла. Его пальцы онемели, уступая первенство более важным органам.

Пока он лез вверх, трап становился все более теплым, и Джейс даже начал ощущать ток нагретого воздуха, сохранившегося в верхней части корабля. Он вышел в систему сетчатых коридоров и попытался определить, не движется ли что-либо поблизости, но смог уловить только покалывание собственной крови, возобновившей нормальную циркуляцию.

У первого трупа беркали, который он обнаружил, не было рук, а у второго — ног. Голову третьего срезал широкий обжигающий луч, от которого кожа на шее почернела и сморщилась. Огонь, однако, не успел прижечь крупные кровеносные сосуды, и кровь ручьем текла по полу к сетке. Глядя на мертвых беркали, Джейс стер следы крови с ладоней.

Каждый труп был жестоко изуродован, словно во исполнение какого-то жуткого ритуала. Несмотря на отвращение к бойне и грубой полуживотной культуре беркали, Джейс коснулся каждого тела в знак уважения к отошедшему духу и прочитал над каждым молитву Сессерды, сожалея, что не сделал того же с мертвыми заключенными. Исполнив долг, который вряд ли оценил бы кто-то из беркали, он предпринял второй обход, систематически отбирая все полезное.

Плотные жилет и штаны ему плохо подошли, но они согревали тело и придавали ощущение защиты. Джейс прицепил к плечу связку металлических ключей непонятного назначения и сунул за пояс кинжал беркали. Он с сожалением отбросил башмаки беркали — как бесполезные для соли. И Джейс не взял оружие. Он вообще не любил орудия уничтожения и тем более не доверял им на этом корабле смерти.