Тем более, что ей не удалось найти ни Калема, ни кого другого.

Все в доме носило признаки внезапно прерванного размеренного существования. В комнате Сильвии на полу валялся тонкий зеленый шарф. В кухне на тарелке засыхала недоеденная дыня. В холле в двух хрустальных бокалах осталось недопитое вино, а на ковре расплылось влажное пятно. Из окон фасада дома, как всегда, были видны сады и мягкое стромвийское небо.

Тори обошла все комнаты жилого крыла, вздрагивая при каждом шорохе, которые ей внушало воображение. Она ожидала, что вот-вот наткнется на Сильвию или Калема, Риллессу, Гису или Талию. Брат и сестра Ходжи старались избегать стромвийского дневного зноя, а женщины-деетари вообще редко отходили далеко от дома. Что касается Риллессы, то ее нужно было уговаривать даже выйти из комнаты.

Тори выкрикивала все имена по очереди, пока Джейс молча брел рядом. За исключением их двоих и тела Бирка, в доме никого не осталось. Тори трижды проделала путь от лестничной клетки до холла, прежде чем Джейс убедил ее, что обитатели дома куда-то ушли.

Неохотно согласившись с этим утверждением, Тори поспешила покинуть сумрачные коридоры. Не обращая внимания на призывы Джейса к осторожности, она быстро вышла через портик с колоннами и направилась в сторону участка работников-стромви. Подойдя к колючей изгороди, Тори позвала стромви и прислушалась, так как вход для соли не расчищали уже несколько месяцев.

Отдаленное щелканье продолжалось без перерыва или изменения. Джейс молча подошел к ней; солнечный свет придавал его глазам странный металлический отблеск.

— Стромви всегда ходят через этот участок, — объяснила ему Тори. — Здесь дорога к их пещерным жилищам и туннелям. — Она снова прибегла к безликой профессиональной вежливости, чтобы не дать Джейсу возможности затронуть менее приятные темы.

— Щелканье доносится из-под земли, — отозвался Джейс. — Вас никто не услышит.

Его уверенность раздражала Тори, так как казалась ей безосновательной.

— Звуки слишком приглушены листвой, чтобы определить точное место, — возразила девушка, хотя по-прежнему не получала никакого ответа, который мог бы подтвердить ее правоту. — Кто-нибудь из стромви всегда работает на просеке, — настаивала она, продолжая звать.

— В ангаре стоит мой корабль, — предложил Джейс. — Мы могли бы расширить круг поисков…

Тори упрямо покачала головой. Ее злило, что утверждения инквизитора всегда оказывались правильными, хотя как будто не имели под собой никаких логических оснований.

— Они не могли уйти далеко. — Тори больше не следила за своим произношением, так как ей было безразлично, кто ее услышит — соли, деетари или стромви. — Нгев должен быть в саду. Я просила его подстричь нектарные розы возле крайней дорожки.

И Тори отправилась на поиски в сад, осматривая каждую извилистую тропинку. Она добралась до границы розовых полей, но дорожки для соли оказались пустыми, а из туннелей стромви никто не отзывался, как и с участка работников. Ее крики и призывы остались безответными. В поле не было заметно никакого движения, а щелканье стромви доносилось словно отовсюду.

— Нгури должен быть в теплице, — упорствовала Тори. Джейс вздохнул, но последовал за ней ко входу. — Нгури, это я, Тори, — окликнула она, но стромви не отозвался.

Наклонившись, Джейс вытащил застрявшие в брюках колючие семена серебряной лилии. Он осторожно собрал их и выкинул целую горсть через крышу теплицы. Семена поблескивали, вращаясь в воздухе и падая в заросли винограда.

— Нгури! — снова позвала Тори. Она наблюдала за дождем серебристых семян на фоне лилового неба, и впечатляющее зрелище изгнало на момент чувство страха. Но красота эта была такой мимолетной…

— Нгури там нет, — сказал Джейс, вертя в пальцах последнее семя. — Этот дом пуст.

Тори хотела предупредить гостя, что семена серебряной лилии вызывают кожное раздражение, но решила предоставить ему узнать это на собственном опыте.

— Презираю пессимистов, — заявила она.

— Я не пессимист, — серьезно ответил Джейс. Заметив, что Тори смотрит на семя в его руке, он добавил: — И я не восприимчив к яду серебряной лилии. Вы проявили немалую проницательность, догадавшись об этом.

Тори отвернулась, смущенная упреком, разозлившись на собственную детскую выходку. Протянув руку к углублению в граните, она извлекла оттуда четыре комплекта браслетов и начала внимательно их обследовать, не желая признаваться в терзавших ее сомнениях. Ей не хотелось верить, что Нгои и Бирк мертвы, что Нгури куда-то ушел и что слова Джейса созвучны ее собственным опасениям, так как лишь надежда могла приглушить боль.

Браслеты, которые она надевала во время недавнего посещения теплицы, выглядели достаточно изношенными, но остальные были в еще худшем состоянии. Поколебавшись, Тори вернула браслеты в нишу. Если она войдет в теплицу, не имея должного снаряжения, то не сможет выбраться без посторонней помощи.

— Браслеты слишком стерлись и покрылись смолой, — кратко проинформировала она Джейса. — Придется принести новые из кладовой.

Так как лазарет находился в стороне от дороги в теплицу, Тори настояла на том, чтобы заглянуть и туда. Она не ожидала обнаружить в белом керамическом гробу изуродованный труп Нгои, и ее вскрик заставил Джейса быстро подойти.

— Нгури говорил мне о следах зубов стромви, — пробормотала она, побледнев и ощущая тошноту при виде жуткого зрелища. Только по характерной окраске шкуры возле головы можно было узнать Нгои.

Джейс склонился над трупом и, к изумлению Тори, понюхал его.

— Нгури говорил вам, где погиб Нгои? — спросил он.

— Нет. А что?

Вместо ответа, Джейс вынул из зеленого футляра щетку и попытался с ее помощью раздвинуть края глубокой раны в правой передней ноге Нгои.

Тори отвела взгляд.

— Что вы делаете? — спросила она.

— Просто обследую рану. — Он просвистел мрачную песенку, где упоминался нож для разрезания мяса. — Это было самоубийство.

— Самоубийство? — Слова загадочного соли показались Тори невероятными. Какое живое существо может покончить с собой таким ужасным способом? Воспоминание о беспокойстве Нгури насчет расследования окончательно убедило ее: если первый поверхностный осмотр мог бы установить, что Нгои сам лишил себя жизни, Нгури, безусловно, знал бы об этом. — Невозможно! — твердо заявила Тори.

Джейс не стал возражать. Он заканчивал обследование, и Тори молча ждала, не желая покидать странного компаньона. Джейс больше ничего не говорил, но Тори понимала, что молчание — его самый эффективный аргумент.

Наконец Джейс закончил работу и тщательно вымыл руки. Он показался удивленным, заметив Тори, которая, прислонившись к скамье, счищала смолу с темно-зеленого пояса. Джейс ничего не сказал о результатах осмотра, и девушка вышла следом за ним.

Больше она не пыталась звать своих друзей. Отсутствие стромви у тела Нгои убедило ее в тщетности поисков. Стромви могли покинуть недавно умершего только в случае какой-то катастрофы.

Тори задержалась у ряда новых посадок роз, где утром стояла вместе с Нгури. Она чувствовала, как онемение начинает сменяться болью. Бело-голубой гибрид розы был обрезан у основания, ниже привоя. Не осталось даже обрубка для новых побегов. На глазах Тори выступили слезы.

— Даже ты? — пробормотала она, глядя на голую землю.

— Что тут было? — мягко спросил Джейс, нарушив свое долгое молчание.

— Бело-голубой гибрид. «Мечта Ходжа». Древние форма и аромат в сочетании с современной долговечностью. У нас есть и другие кусты, но этот был самым удачным. Нгури предупреждал меня, что рано радоваться.

— Сомневаюсь, что угроза обезглавливания естественна для розовых кустов на Стромви.

Столь флегматичная реакция помогла Тори взять себя в руки.

— Почему кто-то вообще должен угрожать розе? Почему кто-то расправился с Бирком и Нгои?

Не пытаясь ответить, Джейс опустился на колени, обследовал оставшийся корень и осторожно коснулся земли.