— Не понимаю причин вашего гнева, Бирк, — отозвался Харроу, нервно ерзая на стуле, который занял вновь.

Бирк взял стоящую рядом с Харроу нетронутую тарелку с засахаренными фруктами и начал есть, одновременно продолжая говорить:

— Здесь нет ни реа, ни Пера Валиса, чтобы защитить вас, Харроу, а вы ничего не стоите без покровителя, который придумывает для вас убедительную ложь и придает вам храбрости. Я не нуждаюсь в органах чувств калонги, чтобы видеть, как вы трясетесь от страха.

Харроу покосился на молчаливую фигуру Оми. Калонги подошел к краю патио и посмотрел на сады, уже окутанные вечерним сумраком.

— Корабль снижается очень быстро, — отметил он. — Слишком быстро для безопасной посадки.

— Это Реа? — спросил Бирк, как будто он все еще властвовал над своим миром, а не был в нем пленником.

— Это правосудие, не так ли, мастер Оми? — спросила Риллесса.

— Нет, — ответил Оми. — Это воздаяние.

Янтарный конус стал видимым даже для глаз соли, поблескивая в лучах заходящего солнца. Отдаленное щелканье стромви отметило приближение корабля без лишних комментариев и вернулось к повседневным заботам. Бирк Ходж продолжал есть. Его дети наблюдали за ним. Риллесса, Харроу и Оми не сводили глаз с корабля.

Гиса и Талия забились в одну из комнат второго этажа, где Талия вновь стала предрекать визит смерти. В глубоком, пропитанном смолой туннеле два соли следовали за неспешно двигающейся женщиной-стромви. В еще более глубокой пещере Нгури Нгенга смотрел на крее'ва, которая изо всех сил старалась превзойти ущерб, причиненный ее младшей сестрой, прежде чем корабль Реа коснется планеты. На корабле Джейса Нгина следила за экраном, где четкая линия с угрожающей быстротой тянулась вниз от судна-дома Реа к дому Ходжей; бормоча инструкции Джейса, она активировала систему полета.

Ветер, поднятый прибытием челнока, сотряс дом, разметал посуду на столе и разбросал вокруг фрукты. Оми оставался невозмутимым. Калем и Сильвия придвинулись ближе к отцу. Риллесса съежилась на стуле, с трудом удерживаясь под мощными порывами ветра, пахнущего розами и смолой. Харроу неуверенно открыл глаза, когда челнок тяжело опустился на клумбу с розами. Бирк вытер с губ остатки еды, но застыл как вкопанный, когда из челнока вышла худая пожилая женщина.

Акрас пересекла двор, не обращая внимания на шипы роз, впивавшиеся в ее сапоги из кожи луа. Тагран следовал за ней. Темная коса Акрас болталась в воздухе, чудом избегая цепких веток.

— Калонги, — заговорила Акрас, указывая сильной рукой на Бирка, — этот человек убил моего отца и моего мужа. По закону я должна казнить его. Выдай его мне.

— Акрас!.. — прошептал Бирк.

— Вы — нецивилизованный народ, — спокойно ответил Оми, — и ваши междуусобные распри не касаются Консорциума. — Он не двинулся с места.

Акрас холодно улыбнулась:

— Подойди и сразись со мной, предатель-реа. Или ты стал чересчур слаб для поединка?

— Я не хочу убивать тебя, Акрас, — отозвался Бирк, вставая и твердо глядя на нее. Губы Акрас презрительно скривились. — Я никогда не хотел причинить тебе вред.

— Смертное проклятие Расканнена уничтожило тебя! — звенящим голосом гордо воскликнула Акрас. Она указала сперва на Калема, который слегка отпрянул, потом на Сильвию, нервно теребящую пояс. — Посмотри на них, Биркай, и ощути свой позор. Ты осквернил себя, создав их. — Акрас развела руками. — И создав все это, что я отобрала у тебя. Расканнен отомщен, и сейчас смертное проклятие Загаре лишит тебя жизни.

Акрас выхватила из-за пояса энергопистолет. С бешеным воплем Бирк бросился в дом. Калем и Сильвия, толкая друг друга, последовали за отцом. В серебристом смехе Акрас звучало веселье, некогда пленявшее юношей-реа.

— Какой триумф! — с улыбкой зааплодировала Риллесса. Харроу с ненавистью посмотрел на нее.

С проворством украденной у нее юности Акрас побежала к дому. Харроу протянул к ней руку.

— У нас было соглашение, вождь клана, — заговорил он, но Акрас не обратила на него внимания. — Вождь клана! — крикнул Харроу ей вслед. Тагран грубо оттолкнул его и тоже метнулся к дому.

Рев энергооружия отозвался эхом в хрустальных стенах. Из двери пахнуло горелым мхом. Оми по-прежнему оставался неподвижным.

— Разве это не великолепное зрелище? — весело воскликнула Риллесса и лукаво посмотрела на Оми. — Даже вы, мастер инквизитор, пытаетесь скрыть за невозмутимым видом беспомощность и страх. Вы выглядите так же комично, как и мы все. — Шейные усики Оми слегка шевельнулись. — Вы слышите меня, не так ли, инквизитор? Я говорю вам правду, и она нравится вам не больше, чем остальным.

Харроу осторожно двинулся к боковой лестнице патио.

— Если вы сейчас покинете эту планету, мистер Фебро, — не оборачиваясь, предупредил Оми, — то умрете через три миллиспана. Вы приближаетесь к самой опасной фазе заражения.

— Вы все спятили, — нервно отмахнулся Харроу, черпая смелость из спокойного равнодушия калонги. Сбежав по ступенькам, он скрылся за домом. Спустя микроспан его корабль пролетел над садом.

— Он не поверил вам, калонги, — высокомерно улыбнулась Риллесса, разглаживая лиловую юбку. — Никто на ферме Ходжа не умеет верить.

— У вас извращенная жизненная цель, мисс Кэнти, — сообщил Оми.

Глава 45

Джейс упрямо шагал к убежищу Нгури, несмотря на усиливающиеся жар и усталость, а также насыщенный смолой воздух. Глядя на его скованные движения, Тори боялась, что он не переживет утомительного путешествия по скользким туннелям. Она тоже начала ощущать озноб, делавший сам факт отравления устрашающе реальным.

— Уничтожение ничего не решает, — сказал Джейс, войдя в пещеру.

Нгури медленно поднял голову от изучаемых им образцов.

— Подрезка не означает уничтожения, — отозвался он. Его глаза казались слепыми от толстых слоев смолы молочного оттенка, но он отлично видел посетителей. Многочисленные корни освещали пещеру, но замысловатые переплетения волокон, прикрывающие стены и большую часть столов, не позволяли проникнуть в суть работы Нгури.

— Ты привела их обоих, Нгета-ли, — щелкнул он.

— Она последовала за нами, — ответила Нгета на бэйсике Консорциума.

— Умная женщина-соли, — произнес Нгури тоном, напоминающим его былые поддразнивания, — всегда цепляется к самому властному мужчине совместимого с ней вида.

Фамильярность Нгури пробудила у Тори болезненные воспоминания. Ее глаза обожгли слезы, но она быстро ответила:

— Разумеется, мне следовало бы иметь шесть конечностей, три сотни зубов и шкуру, способную затупить алмазную пилу.

Нгури кивнул большой головой, а Джейс задумчиво коснулся подрезанного отростка корня.

— Нгури, — заговорил он с пугающим спокойствием, — если вы не приостановите действие крее'ва, у меня не останется иного выбора, как счесть вас виновным в преднамеренном убийстве. Вы пали жертвой классического заблуждения тех, кто опрометчиво обходится с существами, менее цивилизованными, чем они сами. Вы заразились моралью Бирка и подвергаете опасности цивилизованный уровень вашего народа. — Пригнувшись, Джейс прошел под рядом подрезанных корней, чтобы они не мешали ему видеть Нгури. Колеблющийся голубоватый биосвет своеобразно сочетался с переливающимися цветами реланина, придавая его коже самые невероятные оттенки.

Нгури пожал плечами:

— Я не считаю, что стремление сохранить свой мир делает меня нецивилизованным.

— Намеренное уничтожение разумных существ, даже стоящих на 7-м уровне и еще ниже, указывает на отсутствие уважения к творению.

— Зато Стромви останется в целости.

— Без Нгины ваша Стромви уже не будет в целости.

Нгури разочарованно защелкал — ему аккомпанировало полное страдания щелканье Нгеты.

— Вы научились жестокости, Джейс-ли, — сказал он, — что так же нецивилизованно, как и мое преступление.

— Правосудие Сессерды кажется жестоким только тем, кто оскорбляет его, — ответил Джейс, и в его отлично тренированном голосе послышался сдерживаемый гнев. Присев на насыпь для отдыха напротив Нгури, он склонился вперед, согнув кисти рук причудливым жестом, означающим осуждение. — Вы ожидали, что я приму смерть с радостью, Нгури? Вы же знаете, что меня крайне трудно убить.