Нет…
Расписки подтверждены вашей подписью и личной печатью. Кредиторами, как вы видите, выступают не только подданные Его Величества, но и… так сказать, подданные других величеств. Например, некто Крэбек Бойл, не являющийся гражданином Лераны. Вы можете назвать нам статус и подданство всех лиц, указанных в этих документах?
Я не одалживал такие суммы… да это смешно, по меньшей мере!
Боюсь, что не смешно, а грустно, ваше высочество. Вы играли в карты?
Нет, и отец прекрасно это знает.
Тогда на что вам потребовались столь значительные суммы? Кому вы передавали их или на что тратили?
Это неправда…
* * *
Камера ее была маленькой, но довольно сухой и чистой. Вета подсознательно ждала ужасов – кандалы, куча соломы в углу, пытки и огонь, голод и сырость. Все оказалось до жути обыденно. Деревянный топчан в углу, стол у зарешеченного окна, деревянный же табурет, на топчане – тюфяк, набитый соломой, подушка и одеяло. Еда однообразная и скудная, но из дома ей почти сразу же стали присылать передачи. На столе – бумага, перо и чернила. Предполагалось, что раскаявшиеся узники будут писать многостраничные признания, дабы смягчить свою участь.
Вете признаваться было не в чем.
На первом же допросе – не ночью, как она думала, а днем, в совсем обычной комнате – только окно забрано решеткой, и стол совсем обыкновенный, и никакой дыбы в углу и палача – пожилой толстый чиновник – он даже имя свое назвал, господин Жан Леон - грустно спросил после необходимых формальностей:
- Ну что, девица, признаваться сразу будешь или вопросы задавать?
- В чем признаваться? – искренне удивилась Вета. И добавила, глядя ему в глаза: - А почему на «ты»? Я не осужденная и не простолюдинка.
Чиновник вздохнул, последней же ее фразы словно не заметил.
- Знаю, знаю, все так сначала. Не виноваты, ни сном ни духом, чтим короля и церковь и все такое. Так?
- Так, - не очень уверенно ответила Вета.
- А если так, то должна помочь следствию, коли невиновна. Расскажи-ка, Иветта Радич, какие вел с тобой его высочество разговоры?
Вета подумала, пожала плечами.
- Ну… всякие.
- Какие?
- Например, мы спорили, какие танцы лучше – мне нравятся вальсы и менуэты, а его высочеству – польки. Еще говорили про то, что дворцовый телескоп надо бы заменить – стар стал, половины деталей не хватает. А еще – про романы мадам Тювьер, у нее из последних любопытный был «Жара для…»
- Хватит! – перебил ее чиновник. И посмотрел на нее с сожалением: - Ты дура или прикидываешься?
- Уважаемый господин Жан Леон, - сказала Вета, вставая. – Мы с вами пока еще не родственники и вряд ли ими станем. Прошу вас обращаться ко мне на «вы», так, как этого требует мой титул и ваше положение. Иначе…
-Ясно, - опять перебил ее чиновник. – Сядьте. Продолжим, девица Радич. Так какие разговоры…
- Не было никаких разговоров! – крикнула Вета. – не было! Ясно вам? Патрик ни в чем не виноват!
- Кто не виноват? – прищурившись, посмотрел на нее Клод.
Вета опомнилась. Мало ли как могут они называть его высочество в узком кругу друзей. Этикет, правила приличия, вежливость.
- Наследный принц, - буркнула она угрюмо.
- А кто вам сказал, что он в чем-то виноват? – удивился чиновник. – Мы с вами пока про его вину не говорили…
Вета поняла, что ее ловят на слове.
- Об этом, - с сожалением проговорила она, - болтает уже несколько недель весь город. А также о том, что идут аресты, а еще – что нас обвиняют в цареубийстве. Не ловите меня на слове, не получится. Говорю в последний раз – это бред все, бред, понятно?!
И она вдруг заплакала.
Ее отпустили в камеру, но на другой день вызвали снова, и все повторилось.
В сущности, они толкли воду в ступе. Доказательств не было, но почему-то никого не выпускали; подсовывали под нос листы со знакомыми подписями. От листов пахло страхом.
Каждую ночь Вета съеживалась в постели и не могла уснуть до рассвета. Ей чудились шаги за дверью, скрип замка, за которым ждала ее раскаленная жаровня, дыба и железные клещи. Она прислушивалась к звукам за стеной, страшась услышать чей-нибудь крик. И только на рассвете ее сбивал с ног тяжелый недосып.
Зарубки на стене над кроватью отмечали дни, потом недели. Ее не вызывали и не выпускали, ей перестали приносить передачи из дому, и Вета не знала, что случилось с родителями. Порой девушке казалось, что она обречена всю жизнь провести в этих стенах, и тогда она металась по маленькой комнате, как зверь в клетке.
Про нее забыли…
* * *
Вы слышали, господа? Говорят, лорд Нейл выведен из Государственного Совета…
Да что вы? Право же, не знал. Когда?
Вчера… я узнал только вечером…
В связи с чем же?
Говорят… - шепот, осторожные оглядки, - что лорд Нейл причастен к делу принца. Якобы через него его высочество держал тайную связь с королем Йореком…
При чем тут король Йорек? Дело о покушении на короля или о сношении с иностранными правителями?
А там, похоже, все вместе. За одну ниточку потянули – другие размотались. Ответит теперь принц за все…
А я-то считал его высочество честным человеком, - горечь в голосе, неприкрытое сожаление. – Как досадно…
Глаза отводил, не иначе. Да как ловко отводил, как умело прикидывался… Я давно говорил, что его высочество – не тот человек, который сумеет управлять страной…
Тише, господа, тише…
Говорят, король настаивает на смертной казни.
Что же будет с троном?
Есть еще малолетний Август…
Этот седьмая вода на киселе родственник?
Седьмая там вода или шестая, а род все равно Дювалей. Хоть и боковая ветвь…
Какая там боковая ветвь! Доподлинно известно, что герцогиня Игрейна, жена Его Величества Карла Первого, дочь родила не от мужа, а…
Вы им свечку держали? – ехидно.
Нет, но об этом все говорят…
Как бы ни было, у Августа и у наших наследных высочеств общий прадед.
Прадед… А где доказательство чистоты крови Дювалей? Родинка на спине есть у мальчишки?
По совести сказать, не знаю… не видел…
Вот то-то и оно…
И тем не менее, в исключительных обстоятельствах…
Даже если и так – мальчик еще мал.
Дай Боже здоровья Его Величеству!
Совершенно верно, я хотел сказать именно это. Но если вдруг… - боязливый шепот… - то кто-то же должен стать регентом?
Тише, господа, тише…
* * *
- … О чем вы, ваше высочество, беседовали с герцогиней Анной фон Тьерри второго мая сего года?
- Право же, затрудняюсь ответить… не помню толком. А какое это имеет значение?
- Взгляните сюда, ваше высочество. Вы узнаете почерк?
- Что это?
- Это мы вас хотим спросить, что это. В ваших бумагах найдено вот это неоконченное письмо, в котором вы предлагаете уступить Элалии северо-восточную провинцию Сьерра в обмен на… что вы хотели взамен, принц?
- Я не писал этого…
- Тем не менее, почерк ваш? Да и сама герцогиня фон Тьерри факта беседы с вами не отрицает.
- Ну и что? Сама по себе беседа еще ни о чем не говорит…
- Сама по себе беседа – да. Но вот содержание... Подтверждаете ли вы, ваше высочество, что вы склоняли правителей Элалии к сотрудничеству? Что вы обещали королю Йореку в обмен на Сьерра?
- О Господи… Да не обещал я ничего! Не было этого! Вопросами внешней политики занимается лорд Гвирен, и вы знаете это. А сотрудничество с Элалией предполагает, прежде всего, обмен мастерами нескольких ремесленных Гильдий, а не… при чем тут вообще территориальные вопросы?
- Вы прекрасно знаете, ваше высочество, что провинция Сьерра – предмет спора Его Величества с королем Йореком уже много лет. Как вы планировали решить эту проблему?
- Еще раз повторяю, вопросами внешней политики я не занимаюсь. Но если вам интересно мое мнение, господа, то вы могли услышать его на Совете. Я настаивал и буду продолжать настаивать на том, что территории, завоеванные Его Величеством Карлом Первым, не подлежат отчуждению ни на каких условиях.