Во дворце поселили только обер-канцлера со свитой чиновников, нам, четверым, выделили две комнаты в одной из пристроек, где жили офицеры гвардии. Вернее, не жили, а заскакивали перед дежурством во дворце. Все они были дворянами из богатых родов и у всех были дома в столице, потому в комнаты свои они забегали исключительно, чтобы переодеться, ну, ещё с весёлыми девочками и вином. Эти ребята частенько устраивали кутежи, но никогда не звали нас, видимо, не считали ровней себе. Ну, да мы и не особо рвались. Отряд Кариэля поселили в гвардейских казармах. А челядь устроили при конюшне.

В первый день по прибытии был устроен большой приём в нашу честь. Все офицера стражи, на наше несчастье, обязаны были присутствовать на нём. При полном параде. Потому мы извлекли из баулов парадные мундиры — мой был с иголочки, ни разу его не надевал — и отдали их служанкам, чтобы привели в порядок.

Приём давали в большом зале, с окнами от пола до потолка, так что днём его не надо было освещать факелами. Стены между окнами были украшены традиционными гобеленами со сценами на охотничью и батальную темы. Собственно, около одного такого мы — офицеры стражи — и остановились. Приём, сам по себе, был весьма интересен. Не было традиционного длинного стола, поставленного в виде буквы "Т", где во главе восседал монарх и его приближённые, вместо него по зале расставили множество маленьких столиков с едой и вином, гости ходили меж них, выбирая, что им нравится, и беседовали о чём-то, прямо не отходя от столиков. Вот мы и оккупировали один такой, заняв стратегическую позицию и перехватывая слуг, следящих за тем, чтобы столики никогда не пустовали.

Однако это была только прелюдия к настоящему приёму. Спустя где-то четверть часа через большие, в рост человека, двери вошёл церемониймейстер с украшенным резьбой жезлом. Он трижды ударил им об пол и провозгласил:

— Господа гости, прошу пожаловать!

Тут же двери, через которые он вошёл, распахнули два здоровенных гвардейца, стоявших с другой стороны, и мы прошли во вторую залу. Хоть она и мало отличалась от первой, здесь был и стол буквой "Т", и стулья с выгнутыми спинками, и трон с высокой спинкой во главе. На троне, конечно же, восседал король, близ него — герцог Лотензак и ещё некоторое количество представителей высшей знати, там же и обер-канцлер. Нас, офицеров стражи, усадили вместе с чиновниками, достаточно близко к поперечине, где стоял королевский трон. Весьма почётное место, если я не ошибаюсь.

Но прежде чем все расселись каждого из нас, офицеров стражи, представили королю.

— Вот это гигант! — восхитился король, панибратски хлопая по плечу Илью. — О тебе я, кажется, слышал от Лотензака, — это уже мне. — Он называл тебя, сэр Галеас, героем Эмона. Что это за история? — Я лишь вежливо кивнул и сослался на герцога, в том духе, что он знает об этой истории существенно больше меня. Король Пелиам не стал настаивать, перенеся всё внимания на Марселя и Кариэля.

После представления был, собственно, самый обычный пир. Мы успели основательно наесться в предыдущей зале, а потому на все блюда, заваленные деликатесами, каких не то, что на границе, я и в раубриттерские времена не пробовал, даже не видел, да что там — и не слыхал о таких, смотрели без особого интереса. К вину также остались равнодушны, но тут уже прямой приказ обер-канцлера — пить как можно меньше, оставаясь в рамках приличий. Весьма сложное задание, надо сказать. Потому что тосты провозглашали часто, и многие из тех, что пить надо исключительно до дна, вроде "За короля" иди "За Теренсию" или "В память ушедших". К тому же, никаких иных напитков, кроме вина разных сортов и урожаев здесь не было, даже пива или медовухи, почитавшихся простонародными и потому никак не подходящими для королевского приёма. А водой в чашах с розовыми лепестками тут только руки полоскали.

— У вас, на границе, что же не принято пить вовсе? — удивился король. — Вы почти не пьёте.

— Я привык к умеренности во всём, — ответил обер-канцлер. — А нашим офицерам не пристало много пить. Они привыкли всегда быть в боевой готовности.

Побывал бы он в наших казармах на День основания, поглядел бы на нашу "боевую готовность". Даже у нас, в крепости, где командором бывший инквизитор, трезвыми остаётся только дежурная смена Гарнизона, а уж в "Под якорем" что творится — одни Весёлые боги знают. Но уж, как говориться, дым коромыслом.

— Весьма похвальное качество, — кивнул пожилой эрл с кубком на гербе, — особенно для стражей стерегущих.

— А по мне, — жизнерадостно заявил король Пелиам, — так при их жизни надо радоваться каждому дню, отмечая его кубком хорошего вина.

— С вином у нас туго, ваше величество, — ответил ему Кариэль, — и большой радости в винопитии находят не все.

— Конечно, если доброго вина нет, — рассеялся Пелиам, — да только у нас, в Теренсии с ним тоже тяжело. Приходится в Ларанской империи покупать.

— Климат у нас для вина не подходящий, — заявил тощий барон с кабаном на гербе, — слишком холодно. Даже белый виноград как следует не вызревает. А вот в Ларане, в южных герцогствах… Кажется, это вино именно оттуда.

Тощий барон ухватил один из кувшинов и передал его слуге. Тот послушно обнёс всех нас и, не смотря на гневные взгляды обер-канцлера, мы выпили кубки до дна.

— Вот хорошее вино, — гордо, как будто оно с его личных виноградников, произнёс барон.

— Однако разгадать секрет мадеры, коньяка, шампанского вина из вашего мира, Илья, мы так и не смогли, — вздохнул король Пелиам. — Как и эльфийского сидра из белых яблок, даридийского кальвадоса и знаменитого гномьего двойного громобоя. Я пробовал его однажды, лет в семнадцать.

— Эти воспоминания, ваше величество, — с усмешкой сказал герцог Лотензак, — не слишком подходят к королевской чести. Помнится, нас обоих за это наставник высек.

— Тебе досталось куда сильней, — бросил король, — как зачинщику, доставшему сей недостойный королевской и герцогской чести напиток.

— А где, прошу прощения, вы его достать-то умудрились? — поинтересовался с простодушной миной эрл, родом гном, герб у него был вполне традиционен для подгорных обитателей, молот, шлем и кирка. — Его и на родине моих предков найти практически нельзя, громобой ценится по пять золотых за четверть кварты.

— О, эрл, это отдельная история, — рассмеялся герцог, — вполне достойная саги в духе танов и конунгов, что живут близ северной границы.

— А вы не были на других границах? — спросил у всех нас, офицеров стражи, король Пелиам. — Ведь легенды говорят, что стражи могли в нужный момент мгновенно перебросить едва ли не всех солдат с одной границы на другую.

— Такие случаи имели место, — сказал обер-канцлер. — К примеру, в двадцать восьмом году от Основания. Хроники сообщают, что тогда крепости северной границы подверглись массированной атаке снежных троллей, ведомых несколькими ледяными червями, известной как Ледовое побоище. Тогда северная граница оказалась перед вполне реальной угрозой полномасштабного прорыва. Подкрепления были созваны со всех остальных границ, крепости остались прикрывать минимальные гарнизоны и небольшие команды рейдеров. Собственно, Ледовым побоищем принято называть не столько поход, сколько главную битву, что дали объединённые войска стражей снежным троллям и ледяным червям. В той битве погибло великое множество стражей, однако северная граница стала безопасной на долгие годы. В течение почти ста лет там не было ни одного серьёзного нашествия, и стражи тамошних крепостей регулярно отправлялись на другие границы с братской, так сказать, помощью.

— Тогда почему же вы, в преддверие большой войны с нежитью, не призовёте на помощь товарищей? — удивился герцог Лотензак.

— После того, как распалась Срединная империя, — ответил ему Альтон Роско, — каждая граница пытается выжить, но не более того. Сейчас снять полностью гарнизоны крепостей не может не одна граница. Нам обещали после начала боевых действий прислать людей столько, сколько смогут, но им и самим приходится туго.