В мастерской ученик еще раз осмотрел ключ — после обработки его удалось сделать существенно темнее. Оттенок практически совпадал с оригиналом, и, по мнению юноши, кроме него самого, бедуина и Ахмеда вряд ли кто-то ещё смог бы отличить дубликат от оригинала. Следуя наставлениям учителя, на внутренней части кольца он привычно поставил чеканом свою метку.

Ахмед считал, что множество незримых нитей, протянутых от творения к рукам мастера, будут поддерживать талант и силы ремесленника. Гарман был человеком весьма практичным, поэтому относился к философским рассуждениям учителя скептически. Однако, своё мнение вслух не высказывал и персональные метки на всякий случай ставил на всех изделиях и копиях.

Ученику не раз приходилось наблюдать, как сосед-гончар также метит собственные творения личным значком, напоминающим стрелку. Вероятно, все ремесленники в Йезде, а может и во всём мире, клеймят свои изделия. Значит, и ему следует поступать также.

Положив новый ключ в шкатулку, молодой мастер торжественно поместил её на полку в лавке, откуда раритет загадочно исчез несколько дней назад. Вернувшись в мастерскую, Гарман убрал всё, что могло выдать его бурную деятельность по изготовлению дубликатов. Едва держась на ногах от переутомления, юноша наскоро перекусил подсохшей лепёшкой и рухнул, как подкошенный на свою циновку.

Бедуин вернулся глубокой ночью, когда старик и мальчик крепко спали. Неслышно ступая, он осторожно прошел в лавку с зажжённой лампой в руках, взял с полки шкатулку, открыл её и извлек ключ. Оценив высокое качество работы, он положил дубликат на место и прошел обратно в мастерскую. Способность передвигаться бесшумно позволила путнику, никого так и не разбудив, спокойно улечься на пол рядом с Ахмедом и забыться сном. До утренней молитвы оставалось несколько часов.

Глава 3. Врачеватель из Йемена

Гарман проснулся от приятного ритмичного постукивания. Бедуин сидел в изголовье спящего Ахмеда и толок в ступке кофейные зерна, виртуозно выстукивая высоким медным пестиком замысловатую мелодию. Солнце уже взошло, видимо, путник совершил намаз и решил таким оригинальным способом всех разбудить.

Вежливо поприветствовав Салима, юноша получил в ответ лишь молчаливый кивок и мрачную ухмылку. Пляшущие языки пламени в очаге рвались к потолку, отбрасывая на стены причудливые тени. Казалось, что осиротевшая без Ахмеда мастерская объята огнём. Ученик за много лет привык, просыпаясь утром, видеть учителя за работой. Старик всегда поднимался с рассветом, а то и вовсе не ложился спать, засидевшись за очередным заказом.

На сердце у Гармана было неспокойно, пока учитель был скован беспробудным сном. Не зная, как отреагирует на пропажу ключа грозный бедуин, юноша бодро вскочил на ноги и с энтузиазмом взялся за приготовление лепешек. На языке у него вертелся вопрос о том, почему до сих пор не проснулся Ахмед, но бедуин первым нарушил молчание:

— Поведай мне, юный друг, что случилось с тобой в последние дни. От тебя веет тревогой — ты упираешь свой взгляд в пол.

— Простите меня, уважаемый Салим, сейчас я всё расскажу. Только один вопрос — что с Ахмедом? Он бредил, звал вас по имени, кричал об огне и других странных вещах. Я беспокоюсь.

— Воду в чашу ты подливал до того, как он выпивал всё до дна?

— Да, чаша ни разу не обсохла. За эти дни ушло около трех кувшинов, не меньше. Только учитель совсем ничего не ест, это не опасно?

— Всё в порядке, ты справился. Не волнуйся, учуяв запах отличного кофе, он проснется свежим и бодрым, как никогда. А сейчас меня интересует ключ. Слушаю тебя.

Поборов необъяснимый страх, который внушал ему друг учителя, парень рассказал всё как на духу. Затем принёс из закрытой на засов лавки шкатулку и отдал бедуину, приготовившись ждать его гнева или одобрения. О маске он не упомянул потому, что с нетерпением ждал пробуждения Ахмеда. К неожиданному заказу кузнеца бедуин не имел никакого отношения, поэтому мальчик решил позднее обсудить это с учителем.

Салим вертел в руках дубликат ключа, рассматривал сквозь лупу детали и даже попытался сравнить с гравюрами нанесённые Гарманом символы. После, отложив ключ и попросив принести ещё немного верблюжьего помета для растопки, он принялся варить кофе в старом закопченном кофейнике с длинным носом. Бросив в напиток щепотку каких-то специй и сахар, бедуин подозвал мальчика и велел тому присесть рядом.

По жилищу стремительно разносился резкий и дразнящий аромат кофе. Как только Гарман устроился рядом с чашками, подносом с финиками и лепешками, учитель глубоко вздохнул и открыл глаза. Осторожно повернув голову к присутствующим, Ахмед пошевелил левой рукой, согнул правую в локте и попытался подняться.

Обрадованный ученик бросился к очнувшемуся старику, чтобы помочь встать. Заботливо поддерживая сильно исхудавшего учителя под локоть, юноша проводил его за занавеску в углу мастерской, где можно было умыться и привести себя в порядок. Парню казалось, Ахмед слишком ослаб — двигался он чересчур медленно. Однако, тот отстранил мальчика, сказав хриплым спросонья голосом, что через некоторое время присоединится к ним.

— Как чувствуешь себя, друг мой? — участливо спросил бедуин, когда в левой руке учителя оказалась чашка с обжигающим ароматным кофе.

— Странные ощущения. Ничего не болит, почти не чувствую горячее рукой, — ответил старик. — Даже не знаю, рад ли я, что проснулся здесь и сейчас. Может быть, я все-таки умер от старости?

— Всё получилось, мой друг, всё отлично! — заулыбался Салим. — Ты теперь будешь жить и здравствовать еще как минимум пару десятков лет. Также как и я тогда — после живительной воды из этого сосуда. Быть может, наконец, женишься и вернешься в родные края…

— Нет, пожалуй. Время, как видишь, можно купить, но стоит ли разворачивать его обратно? — грустно усмехнулся Ахмед. — Спасибо тебе, Салим, ты человек слова.

— Не всегда удаётся сдержать данное обещание, но тот, кто не прилагает усилий, чтобы отдать долг чести, достоин презрения Аллаха.

— Как прошло испытание моего лучшего ученика?

Затаив дыхание, Гарман слушал рассказ о том, что задумали и с блеском провернули хитрые старики. Бедуин планировал выкрасть ключ, когда учитель отойдёт ко сну под действием напитка из грааля. Пройти в лавку ему удалось без всякого труда. Ахмед был уверен, что, обнаружив пропажу, ученик обязательно возьмётся делать дубликат, и не ошибся.

Восхищённо рассматривая новый ключ, учитель цокал языком и одобрительно качал головой. Сравнив копию с оригиналом, которую предусмотрительный Салим вытащил из складок плаща, Ахмед провозгласил:

— Ты мастер, Гарман, хороший мастер. Обучение закончено. Такую качественную копию кроме меня теперь может сделать ещё один мастер, и это ты.

— Учитель, неужели я свободен и могу съездить навестить отца с братом? — как дорогой семизар^[8] сиял юноша. Затаив дыхание, он ждал ответа.

— Да. Поезжай, и можешь не возвращаться. Когда вернётся твой напарник, я тоже отпущу его домой, как и обещал. — Старик всё-таки не удержался и показал парню на какую-то несущественную царапину, которую никто другой не заметил бы: — Вот посмотри, здесь на внутренней стороне ключа негодная полировка. И вообще, дубликат чуть светлее. Недодержал на огне.

Ворчание Ахмеда могло бы продолжаться бесконечно, но Салим вновь принялся заваривать кофе и старик успокоился. Он протянул копию ключа Гарману:

— Держи, ты заслужил право быть хранителем грааля. Ну, скажем так, помощником хранителя, — Ахмед кивнул на ухмыляющегося бедуина.

— Учитель, но зачем мне ключ? И что это за странная чаша с водой, заставляющая спящих видеть кошмары и кричать по ночам? Мне хотелось бы знать.

— Если Салим позволит, расскажу. Твоя помощь может понадобиться в самый неожиданный момент, — задумчиво проговорил старик. — У меня нет детей, Салим тоже одинок. Мы должны кому-то передать тайну продления жизни, пока нас всех не забрал к себе Всевышний. Ты ведь как сын мне, хоть и другой веры. Но для меня это не имеет большого значения.