— Хотя, — бросил он косой взгляд на суетящихся неподалёку людей, сноровисто загружающих очередную телегу, — судя по обилию грузчиков, как раз проблем со сбытом нет.

— Слушай, — Мишаня бросил на него косой взгляд. — А где ты целый месяц был.

— Ну, — улыбнулся Сидор. — Всё-то тебе расскажи.

— Да мне, собственно плевать на твой рассказ, — грубо оборвал его Мишаня, мгновенно согнав улыбку с лица Сидора. — Меня другое интересует. Почему ты не выполняешь наш договор?

— Как это?

Полный недоумения взгляд Сидора выдавал его полную растерянность. Подобного наезда он никак не ожидал.

— Вот так это, — видимо вошедшему в раж Мишане надо было выговориться. Поэтому на растерянно недоумённый взгляд Сидора он не обратил внимания.

— Ты когда последний раз был в собственном цеху?

— Ну…

Мишаня, чуть прищурив глаза с плохо скрытой презрительной усмешкой в глазах смотрел на недоумённо глядящего на него Сидора. Хмыкнув что-то неопределённое, он глухим голосом раздражённо поинтересовался:

— Понятно. Денежку получаешь, а что здесь творится тебе наплевать.

— Ты, когда заключал договор с Городским Советом о копчении, то о каком объёме рыбы договаривался? Вообще, какой был у вас разговор по рыбе.

— Короче, — сердито проговорил он, недовольно глядя на недоумённо молчащего Сидора. — Ты хоть имеешь представление что коптим и сколько солим?

— Ну, — задумался Сидор, пытаясь вот так, сходу, вспомнить условия договора с Советом. Разговор всё меньше ему нравился, не говоря уж про тон, который взял Мишаня. — Ничего конкретного не определили, но по началу, на словах, остановились на паре возов в неделю. Ну и потом, когда вас нанял, ещё сказал Голове, что они могут подкинуть ещё парочку возов. Я так подумал, что если Дашка с парой возов справлялась, то и вы с ещё одной парой легко управитесь. Думаю, — Сидор, чуть прищурив глаза, задумчиво рассматривал стоящую перед ним парочку. — Всего до полу тонны в месяц договаривались, хотя окончательный объём ни сначала, ни потом не установили.

— Потом, — задумался он, вспоминая условия договора, — В переработку идёт частиковая рыба. Ну…, там…, лещ, судак, щука, сом…, вобла…, снеток…, - Сидор снова впал он в глубокую задумчивость.

— Ясно, — оборвал его размышления Мишаня. — Про частиковую рыбу всё ясно, да и про остальную тож, — покровительственно усмехнулся он. — А про пряный засол калиброванной лонгарской селёдки был разговор? Про солёный снеток, копчёную корюшку?

— Ну…., - замялся Сидор, пытаясь вспомнить о чём же они всё-таки договаривались с Головой.

— Понятно, — снова грубо оборвал его размышления Мишаня.

Подобная бесцеремонность начала потихоньку Сидора раздражать. Эти вопросы ну никак не могли касаться простого коптильщика. И было непонятно, чего он лез к нему.

— Пойдём, посмотришь на свою дополнительную пару возов, — хмыкнул непонятно с чего удовлетворённый Мишаня.

Ни слова больше не говоря, Мишаня с Пафнутием повёли его по стройке на другой конец строительной площадки. Туда, где рядом со стройным рядом новеньких деревянных бараков деловито суетилось множество какого-то незнакомого народа.

Это было странно.

И здесь, в отличие от левой стороны, никто ничего не строил. Здесь разгружали и нагружали какие-то подводы и сани. И, если разгружали мороженую рыбу валом в большие, приёмные деревянные короба, тут же оттаскиваемые в вагонетках по рельсам куда-то в огромные, распахнутые настежь ворота полуземлянок, то нагружали эти же освободившиеся телеги аккуратными, ярко раскрашенными ящичками с готовой копчёной продукцией и какими-то небольшими, пряно пахнущими десятилитровыми бочонками.

О копчении недвусмысленно свидетельствовал разлитый вокруг умопомрачительный запах копчёной рыбы. А о том что в небольших десятилитровых бочонках оказывается была столь высоко ценимая в южных баронствах пряная лонгарская селёдка, Сидор тут же понял по тонкому пряному духу, пахнувшему на него из распахнутых настежь дверей ближней полуземлянки, из которой как раз выкатывали очередную партию бочек.

Причём, как тут же обратил внимание на это Сидор, что бочки, что ящички, все они были хоть и разные, но не более двух, трёх типов по раскраске и по размерам. Это определённо говорило о том, что рыба там была калиброванная, а следовательно элитных, строго определённых сортов и размеров, что, как совсем недавно узнал Сидор, значительно повышало её в цене.

Разлитый вокруг тонкий, пряный аромат слабосолёной лонгарской селёдки, ни с чем нельзя было спутать. Был правда один, весьма важный вопрос — откуда всё это взялось.

— И что это всё значит? — недоумённо повернулся он к Мишане с Пафнутием. — Что-то за прошедшее время здесь всё как-то бурно поменялось. И откуда здесь эта селёдка взялась? К тому же, как я понимаю, — кивнул он на раскрашенные бочонки, — калиброванная?

— Это твоя пара дополнительных телег, — хмыкнул насмешливо Мишаня. — Решили тебе показать, а то ты что-то последнее время долго не появлялся на своём рабочем месте. Вот мы и подумали, а знаешь ли ты о том, что здесь вообще происходит.

— Так, так, так, — задумчиво протянул Сидор, подходя поближе и с интересом разглядывая яркую, цветную маркировку ящичков с рыбой — Знакомая раскраска.

— Вона значит чего. Взялись параллельно и за селёдочный засол?

— Ну и в чём проблема? — вопросительно посмотрел он на Мишаню с Пафнутием.

— Да, собственно для нас — ни в чём, — хмыкнули они два, переглянувшись. — Мы свою десятину исправно получаем, так, что в этом деле нас ничего не смущает. А вот как ты, глядя на всё это…, - Мишаня обвёл кипящее вокруг море людей широким жестом. — Как ты людям в глаза смотреть после этого будешь, нам бы интересно было бы знать. Например, ты знаешь о том, что основной клановый куст Головы, из тех, что заняты были зимой на рыбной ловле, закрыл все свои коптильные и засолочные цеха, и полностью сосредоточился только на лове? А высвободившуюся половину своих работников, занятых ранее на своих производствах, сплавили к нам сюда, в грузчики.

— Вряд ли кому-то понравится спуститься с высокого заработка мастера засольщика, до заработка какого-то грузчика, разнорабочего. Нам уже начинает надоедать исправлять последствия мелкого вредительства, что всё чаще и чаще стали появляться. То соль поменяют, очищенную на грязную, мелкую на крупную. Приходится весь процесс останавливать и заново всё пересаливать, теряя в качестве и, соответственно, в нашем доходе. То специи как бы перепутают. То оси у вагонеток подпиленными окажутся, и она вываливает готовый продукт наземь, и снова мы теряем заработок. То ещё что-нибудь подобное же. Ты б Сидор, вообще-то, навёл порядок в своём хозяйстве, раз уж такие деньги с нас имеешь. Отрабатывай денежки, отрабатывай! Нечего увиливать.

— И убери от наших домов эти бараки, — сердито махнул он в ту сторону.

— Увиливать? — удивлённо распахнув глаза Сидор смотрел на обоих мужиков как на какое-то чудо. — "Они что, идиоты? — пронеслась у него в голове растерянная мысль. — Да я вкалываю по четырнадцать часов в сутки. А они ахинею какую-то несут?"

— Это что? — ткнул он прямо перед собой пальцем. — Откуда здесь эти доски? — Сидор удивлённо смотрел на разбросанные вокруг обрезки.

— Доски? — искренне возмущённые Мишаня с Пафнутием удивлённо вытаращились на него. — Тебе что, досок жалко?

Казалось в этот момент Мишаню с Пафнутием хватит удар, настолько у обоих были растерянно потрясённые лица.

— Они вообще-то дорогие, — тихо проговорил Сидор, в упор глядя на обоих.

— Так и мы здесь не чужие, — злобно огрызнулся Мишаня.

— Вы ими что, дом обшили? — Стараясь сдерживаться, враз севшим голосом хрипло поинтересовался он.

— И терем, и сарай, и даже на забор хватило, — гордо выставив вперёд роскошно вышитые полы новенькой шубы, самодовольно кивнул головой Мишаня. — Всё как у людей теперь будет.

— А кто разрешил? — тихо спросил Сидор, чувствуя что ещё немного и он окончательно сорвётся.