— Кстати, — хмыкнул Сидор. — Раз уж заговорили о мече, то будь любезен, бросить его из своёй шаловливой ручки на землю. И пять шагов назад.

— Вот так, — удовлетворённо заметил Сидор, глядя, как князь, с перекошенной от ненависти лицом, отбрасывает в сторону свой меч и, отойдя на пять шагов, застывает напряжённой статуей, ожидая дальнейшего приговора.

— И учти князь, — повторил Сидор, осторожно подойдя и подобрав его меч, — будешь что-то против нас умышлять, расправа будет жестокой. И сучку свою, племянницу, угомони, а то слишком борзая она у тебя. Не успокоитесь, уничтожим весь ваш род, до седьмого колена включительно. Сожжём замок, сдерём шкуру с кошек и собак, перебьёт коров, лошадей и прочую живность. Уничтожим всё живое в твоём замке, а всю округу засыплем солью, чтобы ничто живое там не выросло.

— Тебе понятно, князь?

Сидор внимательно присмотрелся к молчащему князю и с сожалением в голосе продолжил:

— Нет, ему ничего не понятно, — огорчённо покачал он головой.

— Ты бы ещё про летучих мышей вспомнил, — недовольно заметил Сидору проходивший мимо Димон. — Вон, иди лучше оружие собери, что от этих козлов осталось, всё больше пользы будет. Клинт Иствуд ты наш недоделанный.

— Да хрен бы с ним!

Димон попытался небрежно махнуть руками, держащими в охапке разномастную связку оружия. И так не слишком удачно собранная, куча трофеев в его руках мгновенно беспорядочно рассыпалась, вызвав у Димона прилив жуткого раздражения.

— Твою мать, — сквозь зубы, зло выругался он, глядя на беспорядочно рассыпанную перед ним кучу.

С тяжёлым, тоскливым вздохом присев на корточки, он принялся медленно, теперь уже более аккуратно собирать её, раздражённо бросив Сидору:

— И так времени нет, а ты с этим козлищем возишься. Завали его нахрен, чтоб под ногами не путался и займись делом.

— М-да? — мрачно хмыкнул Сидор, даже на секунду не отводя своего взгляда от глаз князя. — Хоть и побили мы массу народа за последние полгода, да всё одно неохота брать лишний грех на душу. Всё-таки, зла мы от него не видали. Так что иди ка ты князь, действительно, нахрен, пока не передумал.

— Бери ка во-он ту лошадку, — кивнул он на самого невзрачного коника, запутавшего уздечкой в кустах, рядом с телом своего бывшего владельца. — И проваливай отседа, пока цел. А то, глядишь, я и передумаю, и завалю тебя по доброму совету Димона, чтоб, действительно, не путался под ногами.

— А вообще-то, давай лучше дружить. Повторюсь, но зла мы на тебя не держим, хоть ты и попытался только что нас убить. Но и ты на нас зла не держи. Что поделаешь, бой, есть бой. Честно наскочили, честно по рогам и получили. Езжай домой и живи, как знаешь, а в наши дела ты не встревай. Лучше, всё-таки тебе с нами не ссориться и дружить, поскольку, мы ребята резкие, можем и отвалить того, что тебе не понравится.

Не приближаясь к князю ближе десяти метров, Сидор внимательно наблюдал за тем, как тот, совершенно не торопясь, молча, подошёл к выделенному коньку и, подтянув подпруги на новой для себя лошади, никуда не спеша, уселся в седло

— Всё-таки, — задумчиво глядя на князя, медленно проговорил Сидор, — что бы там ни было, а мы благодарны тебе за саженцы шишкой-ягоды и не хотели бы быть настолько неблагодарными, убив человека тепло нас принявшего в своём доме.

Князь, безразличным, каким-то непонятным, ничего не выражающим взглядом посмотрел на Сидора, и ни слова не говоря, чуть тронув рыцарскими шпорами бока лошади, медленно тронулся с места.

Проводив задумчивым взглядом медленно отъехавшего князя, до самой кромки леса, и так и не двинувшись с места, Сидор ещё долго молча смотрел, как князь, так ни разу и не обернувшись, скрылся в кустах на противоположном конце поляны.

Пока остальные заново формировали караван, переупаковывая свои вещи и пряча по тюкам новое добытое оружие, он так и простоял столбом, глядя на сомкнувшиеся за спиной князя ветви кустарника.

— Ну, ты чё стал соляным столбом? — наконец, не выдержав подобной бездеятельности, одёрнул его Димон, подъезжая к нему уже на новой лошади.

— Никак не можешь пережить, что отпустил? — насмешливо поинтересовался он. — Плюнь. Всех не убьёшь, а одного можно и отпустить. Да хватит тебе переживать, — уже раздражённо заметил Димон, внимательно присмотревшись к Сидору. — Такое впечатление, что ты какой-то сам не свой.

— Никак не могу отделаться от впечатления, что я сделал какую-то глупость, — задумчиво посмотрев на него, неожиданно нарушил собственное молчание Сидор. — Совершенно характерное чувство, что я дурак, — задумчиво добавил он.

— Дурак, дурак, успокойся, — обнадёжил его тут же повеселевший Димон. — Люблю редкие времена, когда ты говоришь правду, — продолжал он балагурить. — Жать только, что это бывает так редко. А ещё больший дурак что коника ему дал. Пусть бы пёхом пёрся до дому. И ему хорошо — пешая прогулка на свежем воздухе способствует лучшему пищеварению, и нам неплохо — времени смотаться побольше будет, пока он до своих доберётся.

— Пошли Маню приводить в чувство, — тут же переключился он. — А то, пока ты тут с князем возился, она чуть богу душу не отдала.

— В отрубе она валяется, — продолжал он пояснять Сидору, направляясь вместе с ним в сторону лежащего на земле тела Мани, возле которого возился Корней.

— О, — кивнул он на того, — как суетится. Беспокоится, — одобрительно отозвался он о Корнее. — Даже плаща своего не пожалел. Сразу же, как нашёл, так под неё и подстелил, а теперь возится, приводя её в чувство.

Продолжая обсуждать прошедшую схватку, они неторопливо подошли к месту, где лежала навзничь Маня. Остановившись в двух шагах, они ещё не менее пяти минут с удовольствием наблюдали за тем, как Корней заботливо пытался привести её в чувство.

— Сколько не говорили ей, чтоб не совалась поперёд батьки в пекло, — грустно заметил Димон, глядя на потуги Корнея. — а она всё равно лезет.

— Ну кто её просил соваться под ответный залп стражников? — осуждающе покачал он головой. — Да ещё к тому же первой.

— Азартная она, — хмуро бросил Сидор на встревоженный взгляд Корнея, повернувшегося к ним.

— Ты не отвлекайся, не отвлекайся, — кивнул он ему. — Не видишь разве, что в себя приходит? Брызни ей ещё водички в лицо, быстрее очнётся. А то и поцелуй. Тогда она сразу в себя придёт. А уж когда по морде не получишь, то значит всё, точно будем знать, что живая.

Тело Маши, дотоле безвольно лежавшее на земле неожиданно чуть заметно вздрогнуло, и она тихо застонала. Слабо зашевелившись, он не открывая глаз попыталась было подняться и тяжело рухнула обратно.

— О господи, — Маня, держась обеими руками за голову, попробовала ещё раз осторожно приподняться с Корнеевского плаща.

— Как же меня долбануло, — чуть слышно, пожаловалась она сама себе, хватаясь за низко нависавшую над ней ветку ели и понемногу, с натугой, подтягивая себя вверх. — Никогда больше не буду высовываться, — снова пожаловалась она куда-то в пространство.

— Ну да, так мы тебе и поверили, — раздался из-за её спины чей-то насмешливый голос.

— Димон, это ты, что ли? Ты где зараза? — глядя прямо перед собой мутным, пустым взглядом, тупо спросила Маня.

— Мы здесь, здесь, — раздался из-за её спины ещё один хорошо ей знакомый, насмешливый голос. — И если ты повернёшься, то, наконец-то нас увидишь.

— А-а-а, — тихо протянула Маня, медленно поворачиваясь и сквозь застилающую глаза пелену, наконец-то разглядев тех, с кем разговаривала. — Знакомые всё лица. Как у нас дела?

— Zer good, — флегматично бросил Сидор, глядя сочувственно, как она цепляясь за еловую ветку, с трудом поднимается на ноги. — Ты как себя чувствуешь? Эк, тебя угораздило, — жалостливо посмотрел он на еле стоящую, буквально покачивающуюся от ветра Маню. — Хорошо, что хоть кости целы, а то мы уж перепугались, когда увидали тебя лошадью придавленной. Еле, еле этакую тушу с тебя стащили.

— А потом видим, что дышишь, и успокоились, — добавил Димон, снимая тем временем с мёртвой лошади седло.