Спасите, режут! «Урусы» заколыхались, как стадо баранов, потом наносились на башкиров и вышибли их из балагана на площадь. Может быть, этим бы все и кончилось, •т in бы за грубо размалеванными декорациями в это и|н-мя не вспыхнул случайно пожар. Пьяный скоморох Поджег подвязанную фальшивую бороду такого же пьяного «царя Максимилиана», а тот, катаясь, зарони н огонь в груду кудели. В один миг задняя часть Он питана вспыхнула, и огонь перекинулся на помещение для зрителей. Едва там показались первые ртруйки дыма, среди зрителей поднялся страшный п. |" полох. Раздались пронзительные крики «Пожар! Горим!». Толпа шарахнулась к выходу. Люди сбивали мру I друга с ног, затаптывали упавших. Кто выскочил наружу, те бежали, как безумные, по площади и кричали:
Татарчуки живыми людей палят! Башкиры ба- йяган подожгли!
I олпа ответила зычным криком: - Бей нехристей! Бей поганых!
Вся бывшая на площади многотысячная масса сразу пришла в движение. То здесь, то там образовались людские водовороты, в которых крутились люди с плоскими смуглыми или желтыми лицами и раскосыми глазами. Народные волны смыли патрули «городовых казаков», и в руках москвичей оказались сабли, пистолеты и даже неведомо откуда появившиеся мушкеты. Задавленные многолюдством степняки или погибали под кулаками и каблуками рассвирипевших русских, или, выдравшись из свалки, бежали по направлению к местам, где была расквартирована башкирская и киргизская конница. Разъяренная толпа гналась за ними, и бывшие впереди толпы вооруженные люди без устали палили из пистолей и мушкетов. В занятом башкирами монастыре забили тревогу, и около сотни всадников с пиками вынеслись за ворота навстречу толпе. Но при виде мчавшегося к монастырю черного людского моря конники растерялись. Те, что проскочили вперед, попали в толпу, были стащены и лошадей и убиты. Другие рассыпались и пошли наутек. Народный поток влился во двор монастыря. Застигнутые врасплох башкиры и киргизы, привыкшие чувствовать себя сильными лишь на коне, сдавали перед москвичами, которые валили валом, набрасывались гурьбой и молотили противников дубинами, обломками досок и чем попало. Толпы врывались в кельи, где прятались степняки, и там давили их, как крыс. Несколько сот башкир и киргизов искали спасения в трехэтажной монастырской гостинице. На их беду, тут же, в стенах монастыря, хранились большие запасы сена и дров, и вторгшиеся с монастырь москвичи сейчас же воспользовались этим. Здание гостиницы было обложено сеном, дровами, хворостом. Запылал огромный костер. Выпрыгивавшие из окон степняки попадали в огонь. Кому удавалось прорваться из огненного кольца, тот попадал на ножи пппгсдающих. Огнестрельного оружия у башкир н киргизов не было, а имевшееся в изобилии холодное ору кие в такой борьбе оказывалось почти бесполезным.
Пока часть толпы штурмовала монастырь и рас- нрлнлялась с застигнутыми там «нехристями», ты- • мчи и тысячи москвичей разлились по всем бли- ЖиПшим кварталам, избивая отдельные кучки азиа- Гпм Тревога заглянула и в Кремль. Исполнявший и отсутствие Минеева должность кремлевского ко- М1Ч1 плита «бригадир» Родионов, из беглых сеченных поддат гвардии, имел в распоряжении всего один Лпшльон недавно составленной и обменной Минее- IH.IM регулярной пехоты да сотню донских казаков, ми дна эскадрона драгун, среди которых настоящих •индат было мало, все больше соратники Хлопуши, Мкрнаки, соблазнившиеся красивыми драгунскими Мундирами. Когда Родионову было доложено о на- чмишемся погроме, он после долгих колебаний ре-
ё
ился выслать для усмирения толпы сотню донцов. несшиеся на рысях из Кремля донцы, встреченные камнями и выстрелами, скоро вернулись и Кремль с заявлением, что бунтующих видимо-неви- цнмч и что без пехоты и артиллерии ничего не подымешь. Родионов струсил. К тому же, он не верил ни I моим пехотинцам, всегда державшимся стропти- Ьн, нн дра1унам, которые не раз смеялись на его и умением ездить верхом. Разумеется, такого гарни-
S
hi а не могло хватить даже для охраны самого ргм 1я. Оставалось отгонять нападающих артиллерии* им огнем, благо в пушках, порохе и снарядах И*Д" гатка не было.
И Москве был назначенный «анпиратором» военный |убернатор — яицкий казак Анисим Рябошапка, Ф1 пенник Голобородек и их ставленник, человек ■I е немолодой и растративший свое здоровье в и»дах «на турку» и «на пруссака». Попав на 1'пкое и ответственное место губернатора столицы
из атаманов глухого казачьего хутора на Яике, Ани сим чувствовал себя, как рыба, выдернутая из воды и выброшенная на песок. Будучи совершенно неграмот ным, он безнадежно запутался в делах и, сознавая свою несостоятельность, топил тревогу в пьянстве и разврате, как это делали, впрочем, и все остальные «сановники», кроме Мышкина-Мышецкого. Весть о начавшихся беспорядках застигла Рябошапку во время пира в доме богатого торговца Сеньчукова, старообрядца из «пафнутьевского согласия». Еле держась на ногах, Рябошапка кинулся в казармы пехотного Бутырского полка в Хамовниках. Поднятые по тревоге бутырцы стали лениво строиться на дворе. Половины командиров и рядовых на месте не было. С трудом разысканный в одном из соседних «царевых кабаков» командир полка, бывший мясник из Калуги, с трудом понимал, что от него требуется,' Когда полк кое-как выстроился, Анисим Рябошапка заплетающимся языком сообщил, что «государевы лиходеи подбили москвичей на бунт против его царского величества», и что бунтовщики вздумали резать верных слуг государевых, помогших ему добыть царство.
Из рядов солдат послышались голоса, спрашивавшие, кого бьет и режет народ?
Храбрых башкиров да киргизов!—ответил Ря бошапка.
Солдатские ряды заколыхались... Вдруг кто-то крикнул:
Ничто! Так им, сволочам, и надо!
Они — верные слуги государевы! — заорал, как ужаленный Рабошапка.
Нехристи! Волки лютые! Зверье муходанское! Падаль жрут, как псы, а туда же — «верные слуги»! 1
Кто там смеет? — завопил Рябошапка.—Взять его! Капралы! Арештовать! Забить в колодки!
Кто-то из офицеров кинулся в толпу солдат, рассыпая удары направо и налево. Линия сломалась и
Книга третья. Глава 6
—===========================================
шн пулась. Ворвавшийся в ряды офицер схватил первого подвернувшегося под руку солдата. Тот выпустил и i рук ружье и, пытаясь вырваться, закричал. В то Htr мгновенье офицер повис на солдатских штыках. I' I цы дрогнули, смешались и сорвались с места, още- ппшвшись штыками. Полковой командир из мясников Пып сбит с ног ударом окованного медью приклада и добит штыками.
Бей начальство! — орали солдаты.— Будет! До- и.но! Поизмывались над нашим братом, ироды!
Из рядов бежали выборные капралы и сержанты и • у I ice падали под ударами сразу освирепевших солдат.
Бей кашеедов! Обворовывают нашего брата! Бей и,у шнов!— кричали солдаты.
Притиснутый к стене Рябошапка, бледный, как ВМгрть, взывал к расходившимся солдатам:
Голубчики! Родные! Православные!
Поднялся злорадный хохот:
Да ты сам давно ли в православные записался, /|м|и>моляк уральский! А кто вчера нашего брата •ионотниками» да «табашниками» крестил да на гоб- Мйк iy сажал за самую малость? А кто сичай только в иициту нехристей, которые конину жрут, псиною запутывают, звал супротив православных?
с Рябошанки сбили казацкую шапку, сорвали саб- чк. Юму плевали в одутловатое лицо, но, однако, Пощадили. Только накостыляли шею и, улюлюкая, Щннвали со двора.
Ность о происходящих в казармах беспорядках Мигом разнеслась по окрестным кварталам, и толпа Иывлтслей, привлеченных любопытством, нахлынула и казармы.
Надоть Костромской полк оповестить! А то как fin начальство не подняло их против нас! — сообразил ф*. I дат, который и подал сигнал к беспорядкам, воткнув штык в грудь офицера.— Сережка, Васька! Из-за I почалось, вы и хлопочите! Айда к костромичам, к а жите: так, мол, и так, и все протчее...
Убеждать Костромской полк не выступать против бутырцев долго не пришлось: в казармах этого полка тоже началось избиение и изгнание выборных офицеров.