— Вперед. Ты сделаешь мне одолжение.

При звуке голоса Оуэна Эллис вздрогнула, очнувшись от своих мыслей, словно ото сна. Она посмотрела на него и увидела, что выражение его глаз изменилось — сейчас они были такими же унылыми и пустыми, как глаза Гарри. Человек, который когда-то казался столь могущественным, сейчас выглядел лишь бледной копией себя прежнего, и только слабое движение его грудной клетки при вдохе и выдохе говорило о том, что он жив. Она поняла, что больше его не боится. Она не испытывала к нему даже ненависти, он и этого не заслуживал. Все, чего она хотела, — это освободиться от него.

И все же она не могла просто уйти. Дэвид бы ей не позволил.

— Я хочу узнать лишь одно. Почему?

Он еле заметно пожал плечами:

— Ты хочешь знать причину? Боюсь, я не могу тебе в этом помочь, дорогая. Это был несчастный случай, как я и сказал в полиции. Единственная деталь, о которой я умолчал, была совершенно незначительной. И если бы об этом узнали все, это не вернуло бы твоему сыну жизнь. И если это как-то может помочь… С тех пор я и капли в рот не взял. — Он посмотрел на нее, вздохнул и сказал: — Нет, думаю, это не имеет значения. — Он беспомощно развел руками. — И вот ты появилась после стольких лет… Как раз тогда, когда мне начало казаться, что я могу оставить все это позади. Видишь, ты не оставила мне выбора. Я готов был сделать что угодно, лишь бы только избавиться от тебя.

— Даже если для этого пришлось бы отправить в тюрьму ни в чем не повинного юношу?

— Я не желал твоему сыну плохого, — сказал он. — Он показался мне очень приятным парнем. Возможно, немного стеснительным, но это вполне предсказуемо.

Что-то сжалось у нее внутри.

— Не удивительно, учитывая то, что он рос без матери.

Он снова пожал плечами.

— Что касается этого, то я могу лишь сказать, что расплатился за все сполна. — Он посмотрел вниз на свои безжизненные ноги, которые были под странным углом, отчего казались словно отделенными от туловища. Но в его голосе не было жалости к себе, и выражение лица было удивительно бесстрастным, словно исход драмы, которая длилась вот уже долгие годы, был вполне закономерен и в какой-то степени являлся для него облегчением. — Но ты воспринимаешь все иначе, я знаю. Так что вперед, застрели меня! Тебе терять нечего. Я уверен, что твой друг-адвокат сумеет добиться оправдания.

— Нечего терять? Ты ошибаешься! — сказала она. У нее оставалась еще одна вещь, которую она могла потерять. Кое-что, чего ни он, ни девять лет тюрьмы не смогли в ней убить: человечность.

Эллис аккуратно положила пистолет на край стола возле кушетки. Она смотрела на это неопровержимое подтверждение всего, что произошло здесь. Затем, не проронив больше ни слова, развернулась и вышла из комнаты.

17

Июль, 1943

В войне наступило некое затишье, но все разгорелось снова, когда в мае — на той же неделе, что и решающая битва при Мидуэе, — японцы заняли Алеуты, острова неподалеку от Аляски, захватив контроль над двумя островами. Для жителей Грэйс Айленд такое развитие событий придвинуло войну еще ближе к дому — теперь она была практически у них во дворе! — и сподвигло на новые подвиги. Цены на акции достигли рекордной высоты, так же как и выработка металла, бумаги и резины. Отряды местной обороны удвоили усилия, и бункеры, отрытые на Пиджен Пойнт, теперь охранялись особенно тщательно: там круглосуточно дежурили двое караульных, наблюдая за любыми подозрительными действиями. Это привело к нескольким неприятным происшествиям, поскольку нервы у всех были на пределе. Например, рыболовный траулер Эрни Сайкса в густом тумане был ошибочно принят за немецкую подлодку. Бедняга Эрни уже испугался за свою жизнь, когда туман немного рассеялся и он обнаружил, что находится в окружении катеров береговой охраны.

Однако угроза оказалась непродолжительной. В течение нескольких недель американские войска вернули контроль над Алеутами. В то же время гораздо менее масштабная драма разыгралась на Грэйс Айленде. Один из десятков необитаемых маленьких атолловых островков, окружавших Грэйс Айленд со всех сторон, — клочок камня и сосны — вдруг на время оказался в центре всеобщего внимания, когда Коммерческая палата получила одобрение на свою петицию, поданную губернатору штата Вашингтон, переименовать островок в связи с его неудачным прежним названием — Японский остров. Разгорелись жаркие дебаты, как назвать остров, и только летом того года решение было наконец принято. Остров назвали островом Виктории — в честь всех мужчин и женщин острова Грейз, преданно служивших родине.

Одним из немногих, кто не пошел на официальную церемонию переименования, проходившую в порту, на которой держали речь мэр и директор порта, был Уильям МакГинти. Прошло несколько недель с тех пор, как его жена увезла ребенка в Нью-Йорк якобы навестить родителей, и ему уже надоели постоянные расспросы, когда же они вернутся. Он устал давать объяснения, которые потом, когда правда откроется всем, покажутся еще более жалкими, чем они были сейчас. Уже не было никаких сомнений в том, как этим все закончится. В нескольких коротких телефонных разговорах Марта ясно дала понять, что примирение невозможно и что Уильям не сможет уговорить ее вернуться.

Он бы смирился с этим, если бы не Дэнни. Уильяму нестерпима была мысль о том, что он так далеко от сына. Именно по этой причине он предлагал Марте посмотреть на вещи здраво и приехать назад: он предложил оставить ей дом и отдавать значительную часть доходов. Но она отказалась это даже обсуждать. Они с Дэнни на неопределенный срок останутся у ее родителей. И еще Марта добавила, что если он захочет что-то ей сообщить, то ему придется сделать это через ее адвоката.

Единственным, что не давало Уильяму впасть в отчаяние, была мысль о том, что, когда все утрясется, он сможет жениться на Элеанор. До тех пор они договорились не видеться. И дело было не только в его приближающемся разводе. Остров полнился слухами об исчезновении Лоуэлла Уайта. Некоторые говорили, что он упал за борт и утонул, хотя это было маловероятно, учитывая то, что его лодку нашли пришвартованной у берега. Вторая версия, от людей осведомленных, гласила, что Лоуэлл, известный бабник, убежал с любовницей. Это показалось всем еще более похожим на правду, когда «Сиэтл Таймс» опубликовала новость, что тридцатилетняя женщина из Порт-Таунсенд исчезла без вести. Статью сопровождала фотография симпатичной блондинки.

Он знал, что со временем слухи утихнут и сменятся новыми, когда всем станет известно о его отношениях с Элеанор. Его, естественно, будут описывать как невежественного развратника, а ее — как веселую вдову. Им нельзя спешить, чтобы не разжигать это пламя (он не очень-то беспокоился о собственной репутации, но нужно было подумать и о детях). Но и это когда-нибудь пройдет. На что потребуется гораздо больше времени, так это на восприятие их детьми перемен в жизни. Он не тешил себя надеждой, что Люси тут же бросится ему в объятия, особенно принимая во внимание то, насколько она была привязана к Джо. О Дэнни и Элеанор говорить не приходилось. Но он верил, что в конце концов их с Элеанор любовь возьмет верх. А до тех пор нужно просто набраться терпения.

Но это было не так-то просто — он скучал по ней намного сильнее, чем предполагал. И у него даже фотографии ее не было, чтобы можно было как-то скрасить часы ожидания. Он уже несколько недель не брал в руки кисть. Словно Марта, разрушив вещь, которая была ему так дорога, лишила его творческих порывов. Все, что у него осталось, — это Лэрд, хотя Марта наверняка и его отберет, если только у ее матери не окажется аллергии на собачью шерсть. Уильям и не думал, что Лэрд может стать для него настолько большим утешением. Он словно понимал, какие муки испытывает Уильям, и редко оставлял его одного. Каждый вечер он клал голову хозяину на ноги, сворачивался калачиком, выгнув черно-белую спину, и засыпал.