Около пяти явился Бонди. Раньше ему никак не удалось вырваться; сегодня он занимался с учениками, учил их играть, как вы уже знаете. Он с таинственным видом вынул из кармана сверток газет.

— Вот смотрите, объявление: «Убежал медведь».

Соучек приказал медведю лечь, ребята сели, и Бонди прочитал отмеченные красным карандашом строчки:

— «Вечернее Чешское слово». Второго мая. «Дикий Запад на юге Чехии». Заглавные буквы — величиной в два с половиной сантиметра. Я буду читать только самое главное: «Из цирка Йозефа Самограда в Пацове убежал огромный серого цвета медведь гризли, самый свирепый из всех известных видов медведей. Выломав решетку, он нанес несколько смертельных ран своему укротителю Йозефу Бржегуле, выступающему под именем Карло Монтенеро. Предполагается, что медведь убежал в Конопиштские леса. Этим самым он лишил дешевого летнего отдыха многочисленные семьи служащих земельного управления, так как последние несомненно откажутся от своих летних квартир в конопиштском заповеднике, если медведя вовремя не поймают. Однако мы выражаем надежду, что медведь будет пойман, тем более что хозяин цирка обещал награду в тысячу крон тому, кто доставит медведя живым или мертвым».

— Черт возьми! — процедил сквозь зубы Франтишек.

— Не надо и десяти тысяч! — отрезал Соучек.

— Разумеется! Но послушайте дальше. «Вечер», пятого, этого же месяца. «Новые страдания нашего земледельца». «На плечи нашего земледельца, которого преследуют неудачи…» и так далее «…обрушилось новое зло. Вчера из усадьбы пана Голана в Собеславе пропало десять гусей, пять кур и два поросенка… Однако это вряд ли дело рук человека. Отчетливые следы свидетельствуют о том, что скот и птица были утащены каким-то огромным хищником. Судя по следам, это медведь, убежавший из цирка…» и так далее. «…Нет ничего удивительного, что вся округа в страшном волнении, детей запирают дома на ключ, жители выходят из дому только днем, вооруженные до зубов…» и так далее.

— Десять гусей, пять куриц и два поросенка! — повторил Штедрый.

— Это еще не все. «Гостил», журнал чешских гостиниц. Седьмого мая. «Последний удар по нашим делам». «Туристский сезон, единственно способный поправить наши дела и поддержать и без того скудное существование…» и так далее. «…Летом этого года южной Чехии угрожает появление хищника, который, как известно…» и так далее. «Вчера фабрикант Клемпера из Сланного предпринял вместе со своей невестой прогулку в боубинский девственный лес. Выйдя из машины у склонов Боубина, он приготовился немного перекусить, как вдруг рядом громко хрустнули ветки, и из чащи леса выскочил огромный хищник. Не дожидаясь, пока он набросится на них, туристы вскочили в машину и поспешили удалиться от опасного места. Страшный зверь оказался не кем иным, как убежавшим из цирка медведем, который обосновался в боубинских краях. Когда они спустя два часа вернулись обратно с двумя отважными лесничими и одним арендатором, на месте происшествия никого не оказалось. Исчезла до последней крошки вся приготовленная закуска, состоящая из окорока, килограмма венгерской колбасы, двух бутылок мельницкого вина и торта. Если соответствующие учреждения не пресекут в корне буйства хищника и не запретят хозяевам зверинцев держать животных, столь опасных для жизни людей, то наши владельцы отелей и ресторанов, вложившие сотни тысяч в свое дело, могут уже заранее проливать слезы над успехами будущего сезона…» и так далее…

— Еще бы! Мы бы тоже не отказались от торта! — причмокнул Колобок.

— А вот газета «Народ» от девятого мая. Сначала она повторяет все, что вы уже слышали. А теперь дальше: «Как нам сообщил пан Пршескоржан, учитель из Спичака, вчера ночью наша храбрая таможенная стража услышала над Езерни Стеной за несколько минут до одиннадцати часов вечера тяжелые шаги в темноте леса. На приказ: «Стой!» — ответа не последовало, и один из стражи выстрелил в неизвестного из карабина; тот не остановился, хотя последовало еще несколько выстрелов. Стража считала, что здесь скорее всего замешан контрабандист. Удаляясь, он с трудом переводил дыхание, — следовательно, имел при себе большой груз товаров. Таможенники преследовали его до самой баварской границы, за которую преступник и скрылся. Только на рассвете стража рассмотрела, что следы, оставленные в мягкой лесной почве, принадлежат большому медведю, который уже довольно долго внушает страх нашему очаровательному предгорью. Итак, отныне медведь удачно переправлен через границу к нашим милым соседям — немцам. Желаем тебе успеха, ненасытный обжора!»

— Ах, вот ты какой! — сказал с упреком Соучек, обращаясь к Отто, и, схватив медведя за морду, принялся тормошить его. — Бросаешься на своего укротителя? Воруешь куриц и поросят? Пожираешь торт и венгерскую колбасу? Надуваешь наших таможенников? Ну погоди, я тебя перевоспитаю!

Бонди перебил его:

— Погоди! Если Отто девятого мая в одиннадцать часов ночи находился на Езерни Стене, то он никак не мог уже одиннадцатого мая после обеда очутиться в нашем саду, даже если бы он умел бегать, как знаменитый Нурми.

— Конечно.

— Значит, все, что ему приписывают, кроме схватки с укротителем, все это чепуха?

Соучек сразу перестал воспитывать Отто.

— И, кроме того, медведь с самого начала бежал как раз в обратном направлении от Праги. Наверное, он просто ночевал где-нибудь в кустах или между досками в ограде, а потом попал к нам.

— Значит, ему просто повезло — ведь за его голову обещано тысячу крон.

И Соучек той же рукой, которая только что воспитывала Отто, принялся гладить его, хотя вряд ли медведь почувствовал разницу.

— У нас он в полной безопасности. Никому о нем ни слова. Кое-кто способен продать за тысячу крон и своего родного брата, — сказал Копейско.

— Никому ни слова!

Дома родители не переставали удивляться необыкновенному аппетиту своих сыновей, а медведь все так же ласково и преданно ходил за ребятами. Умей он говорить, его бы обязательно приняли в Братство. А как он похорошел! Вычищенная щеткой шерсть стала мягкой и шелковистой.

Все испортил он сам.

Явившись однажды в сад, ребята ужаснулись. Вокруг толпился народ, и все показывали пальцами на дерево. Там, среди ветвей, сидел Отто и преспокойно лакомился молодыми листочками. Ребятам удалось незаметно проскользнуть в сад. Боже, какой болван! Да и они хороши: забыли, совсем забыли, что медведь превосходно лазает по деревьям! Только порезанные лапы не позволяли ему до сих пор продемонстрировать свое искусство. А теперь, наверное, лапы зажили, и вот…

Ребята тихонько позвали Отто. Медведь тотчас же послушно слез вниз и спрятался в беседке. Но было уже поздно.

На улице собралась невероятная толпа. И откуда только взялось столько народу? Ведь обычно здесь за целый день не проходило и десятка человек.

Остановились пенсионеры, прервав свою прогулку, пришли каменщики со строек и трамвайщики из депо; прибежали и те, чей дом находился за много кварталов отсюда, появились даже полицейские. Один уже успел позвонить и вызвать подкрепление: «В саду обнаружен хищник!» Через несколько минут на грузовике прибыло подкрепление, потом прикатили пожарные с лестницей и насосом и начали раскручивать брандспойт, который при облаве на медведя считается лучшим оружием. И, наконец, — тра-та-та-та-та-та! — из вршовицких казарм пришагал целый взвод солдат; послышалось: «Стой! Смирно! Напра-а-во!» Взвод, окружив кольцом сад, оттеснил зрителей от опасной стены. Собралось здесь немало фоторепортеров. С большими аппаратами, с маленькими «лейками», с «зеркалками», с кодаками, с ручными кинокамерами, а один — с большущим аппаратом на треножнике. Были тут и двое старомодных журналистов просто с блокнотами в руках. Наконец, в мотоцикле с коляской доставили наиболее опытного специалиста по ловле хищных зверей, директора зоопарка профессора Янду.

Командиры полицейского отряда, солдаты и пожарные, столпившись вокруг профессора, стали совещаться, как лучше всего вести наступление на медведя.