— Вовсе нет. Они бедны, это правда. Но дедушка о внуках совсем не заботится. Раньше жилось ему неплохо, он был уважаемым человеком, поэтому привык хорошо одеваться, носить всегда белую рубашку, белый галстук, тросточку, выутюженные брюки. И теперь он не может жить иначе и каждый вечер идет выпить свои один — два стаканчика вина в погребок. Там он болтает со своими приятелями, шутит, развлекается и только после полуночи возвращается домой к своим внукам.

— Но вы сказали, — напомнил пан Абе, — что они очень бедны.

— Ярка начал с середины, — вставил Штедрый. — Пока жили родители ребят, они заботились о дедушке, и он мог спокойно жить в свое удовольствие. Но когда они умерли, то не оставили ему ничего, кроме внуков. И тут стали происходить странные и таинственные события. Каждое первое число, когда дедушки не было дома, приходил почтальон и приносил солидную сумму; на эти деньги они жили. «Наверное, какие-нибудь проценты, пенсия или страховка», — думал дедушка, ведь он был ужасно беспечным.

— Верно, я забыл сказать об этих деньгах, — продолжал Ярка. — Но я все равно рассказал бы об этом дальше. Как я уже сказал, дедушка привык хорошо жить. Но, когда родители умерли, ребята — а не дедушка! — увидели, что они остались совсем без денег и что их дедушка не сможет больше носить чистые рубашки и белые галстуки и ходить в погребок. Они сами, конечно, могли бы как-нибудь перебиться, но бедняга дедушка ни за что. Он не переживет. И ребята начали сами заботиться о своем дедушке, чтобы он не заметил бедности и мог жить, как и раньше, в свое удовольствие.

Пан Абе перестал смотреть на часы и стал слушать внимательнее.

— Подождите одну минутку, — сказал он и снял телефонную трубку. — Передайте, пожалуйста, пану инженеру, с которым я должен в четыре часа говорить о строительстве нового павильона, что я очень занят и приму его только в шесть. А сейчас пусть ко мне зайдет режиссер Зврзал. — Потом он снова повернулся к ребятам: — Мне хотелось бы вас чем-нибудь угостить. Что вы желаете: бутерброды или индианы[7] со сбитыми сливками?

Ребята выбрали индианы.

— Тридцать пять индианов со сливками и семь бутылок лимонада, — попросил пан Абе любезного молодого человека, встретившего ребят в вестибюле.

В комнату вошел какой-то господин, не менее элегантный, чем пан Абе.

— Пан режиссер Зврзал, — представил его ребятам пан Абе и сказал, обратившись к режиссеру: — Кажется, мы нашли наконец сценарий. Молодые люди начали мне его рассказывать. Начало довольно обещающее.

Ребята уплетали за обе щеки угощение (по пять индианов на каждого), а пан Абе пересказывал режиссеру Зврзалу все, что только что услышал сам.

— Мы остановились на том, что дети стали сами заботиться о своем дедушке, — продолжал Ярка, когда тарелки опустели. — Каждый вечер, когда дедушка отправляется в свой погребок, ребята разбегаются по Праге. У одного из них — его играет Франтик (у него веснушки, но это не беда) — корзинка со всякими там сардинками, огурцами и грибами, и он продает их по ресторанчикам и погребкам. А Соучек — он самый маленький, и людям его всегда жалко — продает цветы. Мы с Колобком — это тот, что похож на силача, — научились одной штуке и всюду ее показываем. Колобок привязывает меня крепко-накрепко толстыми веревками к стулу, затягивает большие узлы, потом накрывает меня и стул простыней и обращается к публике с краткой речью, потом поднимает простыню, а я, оказывается, уже развязан.

Так мы собираем деньги, то есть не мы, а те двое сирот. Цветы и сардинки мы покупаем на городских окраинах, чтобы никто на нашей улице не мог сказать, что семья Панека нуждается. Выступают ребята в отдаленных кварталах — ведь дедушка ничего не должен знать. А к двенадцати ночи они всегда уже дома. И, когда дедушка возвращается, весело напевая и играя тросточкой, ребята уже спят как сурки. А в начале месяца к ним приходит почтальон — деньги всегда принимает Бонди. Дедушка у нас молодец, берет себе только несколько сотен, остальные отдает Бонди, одному из пятерых сирот. Бонди ведет хозяйство, прибирает, готовит, стирает. Впрочем, остальные ему тоже помогают. И ребята — тоже умные ребята: каждый месяц они откладывают из заработанных денег немного на одежду, на квартиру и на всякий случай.

Пан Абе посмотрел на пана Зврзала, в тот усердно закивал головой.

— Все идет хорошо, только ребята приходят в школу не выспавшись и, конечно, даже не мечтают о пятерках. Но вы сами понимаете — это неважно. Хуже, что дедушка в одном доме познакомился с пани Соботковой. И тут ему взбрело в голову, что он мог бы, пожалуй, на этой вдове жениться.

— А сколько лет вашему дедушке? — поинтересовался режиссер.

— Да за шестьдесят.

— А не поздновато ли ему жениться?

— Простите, думаю, что нет. На нашем этаже как-то женился один пенсионер, ему тоже было больше шестидесяти. Женился он на вдове. Поэтому мы решили, что наш дедушка тоже со спокойной совестью может жениться, — ответил Франтик.

— Хорошо, — согласился пан Абе. — Ну а что же дальше?

— Дедушка со своей вдовой подсчитали, что у него есть несколько сот крон в месяц, а у нее — обстановка для двух комнат и кое-какие сбережения, и что если все это сложить вместе, то жить им на свете будет веселее. Наутюженный дедушка, всегда в белом галстуке, очень нравился вдове, но ей, конечно, не очень-то нравится, что у него полна комната внуков. Она только в том случае согласна выйти за дедушку замуж, если он отдаст внуков, раз у них нет родителей, в сиротский дом.

Пан Абе курил сигарету за сигаретой, а пан Зврзал, у которого, как у каждого кинорежиссера, была трубка, не заметил, что она погасла.

— А ребята пока не знают, что их ожидает. Они весело занимаются по вечерам своей торговлей. Надо сказать, что их уже кое-кто знает и все называют четырьмя сиротками. О пятом, то есть о Бонди, который занимается хозяйством, не знает никто. И все любят сирот: торговки редькой, каштанами, кондукторы, кельнеры, но больше всех их любит пан Шейнога, который ходит по трактирам и носит в корзинке лотерейные билеты, и еще студент, продающий большие нарядные куклы.

— Откуда вам, ребята, известно, как выглядят трактиры по ночам? — заинтересовался пан Зврзал.

— Об этом знаю я, — вступил в разговор Соучек. — Я долгое время продавал там вместо отца игрушки. Вы, может быть, думаете, что ночные кадры не для детей? Но мы в нашу картину не вставили ничего лишнего. Об этом мы уж позаботились. И вообще, у нас все точно. Например, Франтик хотел вставить в ночные сцены одного нашего знакомого — настоящего Шейногу, который уже много лет играет на шарманке у Ольшанского кладбища; на Жижкове всем известно, что он богач и имеет два дома. Франтик решил, что такой богач нам бы вполне подошел. Но я знаю, что ночью в трактире на шарманке никто не играет, и поэтому наш Шейнога в картине ходит по трактирам с лотереей и с коробками сардинок. На этом деле тоже можно разбогатеть.

Казалось, пан режиссер остался доволен объяснением, и Ярка продолжал свой рассказ дальше:

— И вот дедушка решил жениться, но вдова все время будет твердить, что внуков нужно отдать в сиротский дом. Тогда дедушка начнет ходить по своим старым влиятельным знакомым. Ведь он был когда-то уважаемым человеком и имел обширные связи. Наконец ему удастся поместить внуков в сиротский приют. Конечно, тут будет немало слез, но главное — ведь дедушка не знает, что ему теперь не на что жить. Но что поделаешь, ребята должны отправиться в свой сиротский приют. А короб, с которым ходил Штедрый, корзинку Соучека для цветов, мои и Колобка веревки ребята спрятали у пана Шейноги. И в один прекрасный день их поглотили ворота сиротского дома.

— Как вы сказали? — переспросил пан Абе.

— Я читал в одной книге: «Его поглотили ворота тюрьмы», и мне показалось, что тут эти слова очень к месту. Но продолжаю. Ребята — в сиротском доме, живется им здесь неплохо: много сирот вроде них, и можно спать хоть всю ночь от вечера до утра. Но ребятам не спится. Они беспокоятся о дедушке. Что с ним будет, когда первого числа почтальон не принесет денег? Правда, пока о нем заботится эта пани Соботкова — она неплохая женщина, варит и стирает дедушке, но на какие деньги она будет варить и стирать потом? А в сиротском доме строгий надзор, ребята не могут отлучиться ни на минутку, даже на прогулку ходят парами. И как они могут отправиться на заработки, если в восемь часов вечера должны уже спать в своих железных кроватках, да еще каждый час приходит кто-нибудь из учителей посмотреть, все ли ребята на месте!