Вот отрывок вступительного поучения к юношам, только что принятым в ацтекскую коллегию, готовившую вельмож царства:
«Оставайтесь в мире со всем, избегайте бесстыдства по отношению к каждому, не унижайте никого, уважайте каждого, относитесь с почтением к каждому, не ставьте себя выше других, не обижайте напрасно никого… смиряйтесь перед всеми, что бы они ни стали говорить о вас, молчите и, если будут вас всячески унижать, не отвечайте им ни словом…»
А вот свидетельство:
«В начале первого месяца… убивали множество детей, принося их в жертву во многих местах, на вершинах гор, вырывая у них сердца в честь бога воды…
В первый день второго месяца устраивали праздник в честь бога по имени Тотек… где убивали и сдирали кожу со многих рабов и пленных… В первый день третьего месяца устраивали праздник бога по имени Тлалок… Во время этого праздника убивали много детей на вершинах гор…
В первый день четвертого месяца устраивали праздник в честь бога кукурузы… и убивали много детей… В пятом месяце устраивали большой праздник в честь бога по имени… Тескатлипока… в его честь убивали во время праздника выбранного юношу, у которого не было ни одного пятнышка на теле… В шестом месяце… убивали много пленных и рабов, увешенных украшениями божков, именуемых тлалоками…
В седьмом месяце… устраивали праздник богини соли… убивали в честь этой богини женщину, обряженную украшениями, которые выделывали в честь этой богини…»
И так продолжалось в течение восемнадцати месяцев ацтекского года. Впрочем, это еще не все. Саагун пишет:
«Устраивали пышный праздник бога по имени Шипе-Тотек, а также в честь Уицилопочтли. На этом празднике убивали всех — мужчин, женщин и детей… Хозяева пленников вручали их жрецам у стоп ку[20], а те влекли их за волосы, каждый своего, по ступеням наверх, а если кто не хотел идти по ступеням, тащили его, волоча, к жертвенному камню, где должны были его убить, вырывая у каждого из них сердце… потом его сбрасывали с лестницы вниз, где были другие жрецы, которые снимали с него кожу… После этого… несли тело в кальпуко [саlрисо], где хозяин пленника складывал свои дары… там их делили и посылали Моктесуме, мускулы на съедение, а то, что осталось, разделяли между другими сановниками и родственниками…»
Бога огня почитали несколько иным образом:
«Все хозяева брали за волосы своих пленников и вели к месту, именуемому Апатлак, и там их оставляли, после чего спускались те, кто должен был бросать их в огонь и окуривать им лица фимиамом. Затем брали их, связывали им руки на спине, а также ноги, закидывали их на плечи и вносили на высоту ку, где был великий огонь… и там в огне начинал извиваться… несчастный… и, находящегося в агонии, его вытаскивали и клали на жертвенный камень, и вскрывали ему грудь… вырывали сердце и бросали к ногам изваяния Шиуштикутли… бога огня».
Здесь надобно заметить, что, как следует из других записок Саагуна, жрец, руководивший такого рода жертвоприношением, должен был быть «добродетельным, покорным, мягким, и серьезным, и расторопным, и милосердным, и милостивым, и сердобольным, и благочестивым, и дружелюбно относиться ко всем».
И при всем том под властью таких добродетельных жрецов государство ацтеков превратилось в страну ужаса и слез для родителей принесенных в жертву детей, для всех граждан, чьи родственники подверглись обряду вырывания сердца, и для всего народа. Смерть кружила по стране, и никто не был уверен в своем будущем. От смерти не спасало ни право высокого рождения, ни привилегированное положение, ни заслуги. Малейшая провинность или оплошность, независимый поступок, неосторожное слово, не соответствующая происхождению одежда, появление в запрещенном месте — все это неизбежно приводило на жертвенный камень.
У ацтеков произошла какая-то ужасающая идеологическая деформация, какое-то духовное извращение, чудовищное искажение воспринятой от тольтеков доктрины. Их многостороннее и богатое духовное наследие было сведено, похоже, к одной доминирующей догме: единственная цель существования человека на Земле есть питание божественного Солнца собственной кровью, дабы оно не погасло от истощения…
Оказавшись перед такой альтернативой, владыки царства вынуждены были, по мнению наших ученых, выбирать между кровавой резней и концом света. Впрочем, не все соглашаются с таким утверждением — некоторые полагают, что догмат проводился в жизнь с преувеличенной, ужасающей жестокостью исключительно ради сохранения императорской власти. Это служило не только удержанию в повиновении общества — догмат оправдывал непрекращающиеся завоевания, которые давали и тысячи пленников для жертвоприношений, и богатые трофеи и контрибуции. Товары, скот, продукты, меха, драгоценности и множество изделий ремесла стекались в Теночтитлан со всех концов мезоамериканского мира.
Лоретта Сежурне считает, что эта деформация была неизбежна. Пытаясь понять, что творилось в этом государстве, она пишет:
«По сути дела, речь идет об использовании примитивных волшебств: материальной передаче Солнцу человеческой энергии. Возвышенная проповедь вечного единства духа обернулась всеобъемлющим людоедством».
И далее:
«Если принять во внимание, что интеллектуальный уровень этих охотничьих, кочевых народов был в большинстве случаев весьма примитивным, не говоря уже о том, что некоторое время по прибытии на плоскогорье ацтеки еще управлялись колдуньей, то станет очевидным преобразование их мистической мысли в магию».
Независимо от того, кто и что писал на эту тему, подумал я, все сводится на том, что целью гекатомб была подпитка Солнца кровью жертв, которую, как и сердца, для этой цели сжигали в храмах. Да, несомненно, такая мистическая цель была в общественной жизни ацтеков. И рисунки в кодексах, и изображения на стелах, и многочисленные сообщения очевидцев, записанные миссионерами, убедительно подтверждают это. Остается только удивляться, какой же несокрушимой силой обладал этот догмат, если во имя него общество позволило Навязать себе такое ярмо бесконечных жертв! Море страдания! Жестокий закон безропотно принимается не только людьми, скованными военной дисциплиной, но и всеми слоями общества. Среди рыцарей Орла и Ягуара были даже настоящие фанатики, убедившие себя, что их священным долгом является не защита страны, родины и семьи от врага, а смерть во имя вечного Солнца на небе. Какою же силой убеждения обладал этот мистический аргумент, если он безотказно действовал на протяжении трехсот лет, а в последние сто перед нашествием испанцев достиг степени террора! Какое он должен был иметь особое значение для самих жрецов, коли придавал такой жар и силу их доводам и, что еще удивительнее, нравственно позволял им придерживаться столь бесчеловечных постулатов! Ведь почти невероятно, что за целые века не пробуждалось сомнения, действительно ли Солнце погаснет, если мученически не погибнет мое дитя? — а вслед за сомнением— протест, сопротивление; что разнообразные политические силы не использовали возможное брожение для захвата власти; что веками народ покорно истекал кровью или равнодушно взирал на ежедневные муки пленников, захваченных среди родственных племен; что, наконец, при всей этой кровавой свистопляске ежедневно вещали о любви и милосердии.
Это можно было бы объяснить невероятным коварством политиков или какими-то чрезвычайными интересами государства, думал я, но только не за такое, исчисляемое веками, время, но только не при таких немыслимых, масштабах совершаемых жестокостей!
И тут мне пришло в голову, что, принимая во внимание и примитивность ацтеков, и имперские интересы, и жажду власти, и потребности политики, стоило, однако, более пристальное внимание обратить и на сам догмат.
20
Ку — пирамида (на языке науатль).