Одновременно с движением северных кочевников на юг происходило и движение цивилизации на север. Каждый шаг в создании условий оседлой жизни там, где зимой температура опускается ниже нуля, означал продвижение к берегам седьмого континента. Хотя Э. Хантингтон неоправданно говорил о закреплении в наследственном механизме умственных качеств тех, кто сумел изобрести более совершенные способы сохранения тепла в условиях северной зимы, он не противоречил истине, когда подчеркивал необходимость постоянных усовершенствований в этом направлении по мере движения цивилизации в сторону холода.

Но разве при продвижении на север можно было ограничиться необходимостью отапливать дома? Подобное развитие технического прогресса было характерно для римлян, которые приспосабливали свой средиземноморский образ жизни к холодным условиям. Климат Арктиды требовал всесторонней перестройки образа жизни. Переходя к оседлости в Арктиде, кочевые народы Евразии заботились не только об отоплении дома, построенного для «нормальной» жизни летом, а о множестве других сторонах своего существования в этих краях. Поэтому они сохраняли многое изобретения, созданные ими в доцивилизованное время и значительно полнее учитывавшие природу Арктиды. Всевластная природа не позволяла оседлым жителям Арктиды отбросить многие навыки и знания, накопленные охотничьими племенами. Оседлые жители Арктиды сохраняли многие знания и навыки первобытных народов, которые утрачивали жители земледельческих общин на юге. Они были ближе к «дикарям», сохраняя их сильные стороны.

Поскольку переход от кочевого образа жизни к оседлому занял много времени, сочетаясь с полукочевым и полуоседлым бытом, а границы седьмого континента подвижны, то установить, где и когда цивилизация утвердилась в Арктиде, невозможно. Вероятно, первыми шагами в освоении Арктиды можно считать постоянные жилые постройки, приспособленные для того, чтобы пережить в них хотя бы несколько дней в году, когда температура воздуха опускается ниже нуля. Изобретение японцами «хибачи», очага с горячими угольями, покрытого одеялом, помогало им пережить суровые, но короткие зимы. Этот очаг, вокруг которого собирается вся семья, стал не только способом отопления, но и своеобразным социальным институтом семейной жизни, характерной чертой японского образа жизни.

И все же такие формы оседлой культуры означали лишь обретение цивилизованными народами способности пережить временную остановку на берегах Арктиды. Только появление образа жизни, который исходил из того, что зима не является временным бедствием, вроде грозы и бури, означало приспособление цивилизации к условиям Арктиды. «Крестьянин», который «торжествует, на дровнях обновляя путь», был постоянным жителем Арктиды, который воспринимал наступление зимы, как нормальное к даже желанное явление природы.

Чем в большей степени цивилизованное общество было способно обеспечить полноценную жизнь и деятельность людей в условиях резких колебаний между зимой и летом, тем более оно отвечало условиям Арктиды. Поэтому можно говорить о «более» или «менее» арктических странах и народах. В «более» арктических странах, где холод не воспринимался как эпизодическое, стихийное бедствие, а постоянное условие жизни, цивилизация должна была создать сложную и трудоемкую искусственную среду обитания. В результате оседлый житель Арктиды, сохраняя многие сильные качества «дикаря», должен был добиться существенно более высокого уровня цивилизованного производства, чем в оседлых странах юга, чтобы просто выжить. При этом люди должны были приспособиться не только к борьбе против холода, но и к ежегодным колебаниям в состоянии геофизической среды и биосферы.

Как и животные, обретавшие различные видовые признаки и способы жизнеобеспечения для зимнего и летнего времени, постоянные обитатели Арктиды должны были создавать два, а то и три образа жизни, приспособленных к двум основным временам года, а то и к затяжному «межсезонью». Соответственно требовались две, а той три материальные системы жизнеобеспечения. Обитателям Арктиды были нужны летние, зимние, а нередко и демисезонные вещи. Они нуждались в телеге для лета и санях для зимы. Порой они должны были держать наготове лодки, чтобы передвигаться во время весенних наводнений. Им надо было строить дома так, чтобы летом им не было слишком жарко, зимой не было холодно, а весной и осенью — не было сыро и их не заливало водой. Таким образом, жизнь в Арктиде была более материалоемкой, чем на юге.

Жизнь людей в Арктиде была и более энергоемкой. Помимо отопления жилья, людям требовалось более калорийное питание для поддержания теплового баланса организма, чем на юге. Поскольку здесь солнце было беднее, то для достижения таких же урожаев нередко приходилось работать больше. К тому же работа с промерзшей землей или иными замерзающими материалами требовала значительно больше физических усилий. Таким образом, существование цивилизации требовало в Арктиде по крайней мере удвоенного, если не утроенного уровня производства для обеспечения элементарного жизнеобеспечения, чем за пределами седьмого континента. При этом уровень производства материалов и энергии должен был повышаться по мере продвижения цивилизации в глубь Арктиды.

Наконец, условия Арктиды требовали более мощного информационного обеспечения, чем на юге. Сведения о поле, реке, лесе и его обитателях, годные для зимних условий, теряли почти всякую значимость в условиях лета. Даже материалы приобретали иные физические свойства в зависимости от времени года. Здесь надо было обладать знаниями о природе, близкими по объему к тем, что были в распоряжении племен первобытных обитателей Арктиды. Круг знаний русских крестьян конца XIX века, запечатленный А. П. Чеховым в его рассказе «День за городом», напоминает этнографические описания, посвященные познаниям представителей племен каменного века. В этом рассказе городской мальчик обнаруживал, что для деревенского сапожника Терентия «нет в природе той тайны, которая могла бы поставить его в тупик. Он знает все. Так, он знает названия всех полевых трав, животных и камней. Он узнает, какими травами лечат болезни, не затруднится узнать, сколько лошади или корове лет. Глядя на заход солнца, на птиц, он может сказать, какая завтра будет погода…»

Чем ближе к северу, тем более насущной становилась необходимость остро реагировать на внезапные перемены в климате или необычные явления природы, порой воспринимаемые лишь интуитивно. Притяжение полюса, прямое и косвенное воздействие геофизических свойств Приполярья неизбежно стимулировали поиск высшей истины, общего знаменателя различных пространств и времен. Цивилизованные обитатели Арктиды не могли ограничиваться подобно первобытным охотникам сбором информации «на всякий случай», а искали в накопленных сведениях глубинный общий смысл. Это придавало их исследовательскому поиску особую сосредоточенность и целеустремленность.

Постоянное балансирование между жизнью и смертью требовало усиленного запаса прочности в организации труда и изделиях, жизненной организации и психологическом настрое людей. Поэтому любые действия людей требовали тщательного предварительного продумывания, осмысления всех их последствий. Ошибка в выборе дороги и одежды, плохо сделанная печь или плохо пригнанная упряжь лошади могли стать в условиях зимы причиной жизненной катастрофы или гибели человека. Поэтому исполнение продуманных решений требовало предельного внимания, а качество изделий и исполнение трудовых операций приобретали жизненно важное значение. Повышенное трудолюбие и добросовестность в труде традиционно отличают как жителей северных стран, так и жителей гор, этих «островов Арктиды», например, жителей Шотландии или Ладака в предгорьях Гималаев.

Покорители Арктиды должны были работать не только более производительно и качественно, но также исполнять свои производственные задания в более сжатые сроки. Растягивание строительства за пределы одного времени года могло иметь катастрофические последствия для его завершения, а полевые работы просто нельзя было отложить на зиму. Резкое различие в условиях погоды породило разные наборы занятий — для зимы, лета и времени паводков.