— Нда, — сказал тот к удивлению Юры без прежней раздраженности. Голос зазвучал насмешливо, а взгляд остыл. — Вы и правда увидели кое-что лишнее для ваших лет, но не настолько, чтобы впасть от этого в нравственный ступор. И похоже, из увиденного сделали какой-то ошибочный вывод. Хотя, надо признать, зайди вы всего на десять минут раньше, и я не знаю, как стал бы смотреть в глаза вашей maman.

Грег подошел к столу, потушил в пепельнице сигару и сел на стуле, расслабленно вытянув длинные ноги.

— Так что же вы все-таки хотели мне рассказать? Надеюсь, что-то важное, раз уж в этом деле замешано обещание Сому. Что же? Говорите.

Юра не стал себя упрашивать. Он вспомнил, что каждая потраченная на разговор с Грегом минута, стоит мучительных переживаний маме и Алефтине. Он вспомнил, что должен спешить. Он заговорил быстро, сбивчиво, но не отклоняясь на постороннее. Ему нужно было сказать только то, что, как он думал, когда-то могло иметь большое значение для всех, а теперь, скорее всего, было просто тяжелым свидетельством обыденного, неинтересного посторонннему человеку, каковым и являлся Грег. Юра рассказал ему о волнениях на пристани, о случайной встрече с горничной Павлиной, о том, что сказал Малиновский, возражая маме, когда она умоляла его что-нибудь сделать. Грег невозмутимо слушал, ничем не выражая своего отношения к Юриному рассказу. Лицо его было темно и равнодушно. Когда Юра умолк, он встал и подошел к окну.

— А что же Поликарп Матвеич? — спросил он, стоя спиной. — Вы, может быть, слышали о нем что-нибудь?

— Никольский староста, кажется, говорил про него маме, а потом она передала то же самое Сому. Поликарп Матвеич заболел. Ничего другого я не знаю.

— А, точно, Сом мне рассказывал, — рассеянно проговорил Грег.

В эту минуту из спальни в гостиную наконец вошла бело-розовая дама. Она была броско одета в пышное, отливающее атласными переливами, платье. Ярко-желтые волосы были тщательно убраны, губы горели от неестественно алой помады.

— Вы снова забыли меня, мой котик, — капризно сказал она, подходя к Грегу. — У вас все время какие-то дела.

— У меня нет ровно никаких дел, моя куколка, — безлико спарадировал ее Грег, подхватив под локоть и направляя в переднюю. — Этот молодой человек, — он кивнул из-плеча на Юру, — которого вы едва не соблазнили, мой давний знакомый. Мне хочется поболать с ним.

— Как это все, однако, досадно. Когда же мы снова увидимся? — все так же жеманно спросила «куколка».

— Завтра, — не моргнув глазом, ответил Грег, — а пока ступайте вниз и дождитесь там Сома. Он скоро заявиться и отвезет вас обратно.

— Завтра? Это непеременно?

— Непременно…

Их последние слова звучали уже в передней и Юра их не расслышал. Вернувшись, Грег медленно прошелся от стола к окну, не взглянув на Юру. Лицо его было бесстрастно. Какое-то время он молчал, глядя в окно, а Юра не решался уйти, потому что не знал, выпустит ли его тюремный страж без соизволения Грега. Он хотел спросить об этом, выжидая, пока Грег на него посмотрит. «Мама наверное с ума сходит… ну почему он молчит, ведь все же и так ясно, ему все равно, а мне надо скорее на пристань. Ах, да спрошу его напрямую или просто… просто уйду».

— До свидания, Грег, — проговорил Юра, нетерпеливо переступив на месте.

— Что? — Грег резко обернулся и взглянул на Юру так, будто впервые его увидел. — Да, да, ступайте, — пробормотал он. Потом вдруг стремительно развернулся, схватил Юру за плечи, и слегка встряхнув, спросил:

— Послушайте, Коробейников… хотите я прокачу вас на авто? Вы ведь, помниться, были страстным любителем самоходной техники?

Сердце Юры на миг перестало биться. Перед глазами вспыхнула радуга. Он это взаправду? На автомобиле? На этом великолепном, божественном грэф и штифте, от одного вида которого у Юры всегда так сладостно замирало под ложечкой? Да разве это возможно? Юра вспомнил, что рассказывал Сом о беззаботном времяпрепровождении Грега в остроге, и сразу же догадался — Грег предлагает ему покататься на авто внутри тюремного двора. Для Юры и этого было довольно. Вот так удача. Да разве можно было предвидеть такое неслыханное везение, такой несказнный подарок судьбы? И разве хватит у кого-нибудь духу отказаться от этого подарка? Да ни у кого, ни за что.

— Я… я очень хочу, — сказал Юра, не замечая, как заливается краской волнения.

— И прекрасно, значит, вы мне поможете? — Черные глаза Грега так и плескли острыми, бесшабашными искрами.

— Само собой, — ответил Юра, не задумываясь, и ничего не понимая.

— Вы спуститесь вниз. Надзиратель вас выпустит без слов. Вы пройдете улицей к правому крылу здания, под самую арку, — Грег говорил спокойно, ясно, отрывисто. — Вы должны были ее заметить, когда вошли во двор.

— Я видел.

— Арку закрывают ворота, сейчас их никто не охраняет. Охрана тюрьмы вообще стала совсем никудышная, потому что арестантам, собственно, некуда бежать. Весь мир — тюрьма, друг мой. К несчастью, для этого больше не требуется доказательств. Так вот, все они… все мы, — Грег поправился, усмехнувшись чему-то — ждем не дождемся, когда за нами явится спасительный конвой из Нижеславля и отправит в тюрьму побезопаснее. Но мы с Сомом кое-что придумали на крайний случай. То есть, если наше попечительное начальство станет по обыкновению медлить, а пожар доберется-таки до острога. Как вы понимаете, тогда всякий человек, даже провинившийся перед законом, получит полное право на спасение своей жизни в частном порядке, без участия полиции. В общем, Сом осмотрел арочные ворота. Они порядком подгнили, сверху вообще сыплется труха, засовы ржавые, и Сом уже подпилил их. Ворота кажутся сейчас закрытыми потому, что с наружной стороны в петли засова продета проволока. Она-то и удерживает воротни. То, что я поручаю вам сделать… — Грег посмотрел на Юру с каким-то оттенком сожаления. — Это стало бы моей заботой, будь у меня револьвер. Всего один выстрел — и… эхх… — Грег, обходя стол, с досадой пробарабанил костяшками пальцев о столешницу. — Перебить проволоку было бы вопросом одной секунды. Но револьвера нет и не будет. Ничего не поделвешь, таков мой обет послушания. — В его словах прозвучала неприкрытая злость, и Юра догадался, что с такой откровенностью Грег позволяет сердится лишь на самого себя. — Конечно, мы могли бы дождаться Сома, но я совсем некстати отправил его на Вилку, — продолжил Грег деловым тоном. — И вполне возможно, он не появится еще час или два, а это слишком долго по нынешним временам, не правда ли? — Юра понимающе кивнул. — Вот и получается, что кроме вас, Коробейников, эту коробочку больше некому распечатать. — Юра снова кивнул, не заметив неудачного каламбура. Доводы Грега, в самом деле, казались ему убедительными. — Вам нужно взобраться по воротам со стороны улицы, — заключил Грег, — дотянуться до засова и распутать проволоку. Если вы приложите немного усилий, то вам, без сомнения, это удасться. Зато в благодарность я доставлю вас прямо на набережную.

От предвкушения такой захватывающей поездки Юра снова увидел вокруг себя переливающуюся разноцветными огнями чудесную радугу и застыл, упоенный сознанием не с чем не сравнимого блаженства.

— Ну так как? — спросил Грег, с трудом сдерживая нетерпение и оттого сильнее, до боли, сжимая Юрины плечи.

— Да я могу залезть, — сказал Юра, подняв на Грега глаза, — то есть… по правде говоря, я наверное все это мог бы сделать, все, как вы сказали, но… но… — Юра помялся, на языке у него вертелись трудные слова. — Грег… — прошептал он, смущаясь, — вам же попадет… то есть, вы понимаете, если вы самовольно уедете из тюрьмы, то вас станут искать, и потом… когда пожар потушат… Вы знаете, в городе уже полно солдат. У вас будут неприятности, Грег. Так что… — Юра самоотверженно набрал в себя побольше воздуха и с силой вытолкнул его одновременно с почти невозможными словами: — Премного благодарен, но лучше я пойду пешком.

По видимомому, самоотверженность Юры ничуть не тронула Грега: он негромко рассмеялся.