В изобразительных искусствах европеизация началась раньше, чем в литературе, и зашла гораздо дальше, поскольку художники испытывали прямое и непосредственное европейское влияние, не сдерживаемое языковыми и образовательными барьерами. С очень раннего времени работы турецких и персидских художников отражают влияние виденных ими европейских картин, а европейские декоративные мотивы появляются к XVIII веку даже в архитектуре мечетей. На протяжении XIX столетия традиционные изящные искусства, такие как архитектура и миниатюра, были практически искоренены и поддерживались только немногими твердокаменными и по большей части не пользовавшимися успехом традиционалистами, а позже существовали в виде довольно манерного неоклассического возрождения. Напротив, европейская музыка была воспринята более холодно и распространялась медленнее. Несмотря на преимущество непосредственности и, в некоторые периоды, энергичного государственного покровительства, сочинение, исполнение и даже понимание западной музыки получили в исламских странах куда меньшее развитие, чем в куда более отдаленных восточных обществах, таких как Китай, Япония и Индия.

Скорость и масштаб европеизации, прежде всего европеизации мусульманского представления о мире и о недавних и текущих событиях, многократно увеличились с заимствованием из Европы средств массовой информации. Первые газеты на Ближнем Востоке были даром французской революции: сначала газета, которую печатали во французском посольстве в Стамбуле, затем периодические издания французских оккупационных властей в Египте. Все они выходили на французском и потому оказывали весьма ограниченное воздействие. Первые местные газеты на арабском и турецком появились в начале XIX века в Каире и Стамбуле и издавались под покровительством паши и султана. Задачу этих изданий объясняет одна из первых передовиц официальной турецкой газеты, опубликованная в 1821 году. «Наша газета, — говорится в ней, — есть естественное продолжение службы государственного историографа; мы ставим себе целью возвестить об истинной природе событий, действительном содержании законов и указов правительства, дабы избежать недоразумений и исключить необоснованную критику». Еще одной целью было предоставлять полезную информацию о коммерции, науках и искусствах.

Первая неофициальная газета, основанная в 1840 году англичанином Уильямом Черчиллем, уделяла определенное внимание новостям внутри страны и за рубежом. Но истинный расцвет газетного дела начался во время Крымской кампании, когда Турция впервые вступила в войну в союзе с двумя мощными европейскими державами. Присутствие на турецкой земле британской и французской армий, деятельность британских и французских военных корреспондентов на поле боя и приход в Турцию телеграфа способствовали пробуждению аппетита к ежедневным новостям и предоставили средства для его утоления. После этого распространение газетного дела шло семимильными шагами и затронуло не только грамотное население, но и тех, кому газеты читали соседи и друзья.

Пришествие газеты в земли ислама создало новое восприятие и новую осведомленность о событиях, в особенности европейских, которые в то время были ключевыми. Необходимость обсуждать и объяснять эти события привела к созданию новых языков, постепенно превратившихся в современные арабский, персидский и турецкий, а также к появлению новой важной фигуры — журналиста, чья роль в развитии современного исламского мира была и остается весьма значительной. Период англо-французского господства на Ближнем Востоке дал газетам возможность глотнуть относительной свободы, что помогло им обрести зрелость. В 1925 году Турция, чьему примеру последовало большинство мусульманских стран, начала радиовещание. Телевидение появилось в 1960-е годы и тоже распространилось по всему исламскому миру. Радио- и телепередачи, в отличие от газет, нельзя перехватить и конфисковать на границе. Хотя многие журналисты и их работодатели до сих пор исповедуют принципы, заявленные автором передовицы 1821 года, или предпочли к ним вернуться, в настоящее время слушатель или зритель по крайней мере имеет возможность выбора между различными авторитарными и иностранными сообщениями. Возможность и осуществление подобного выбора также может считаться частью европеизации мусульманского мира.

Наряду с журналистом появилась и способствовала преображению исламского мира другая новая и важная фигура, также ведущая происхождение от европейского прототипа, — юрист. В традиционном исламском миропорядке в принципе не существует светского законодательства, есть только богоданный священный закон ислама. На практике это не всегда было так, и светские законы признавались и соблюдались, но светской юриспруденции не существовало, и светские юристы не могли бросить вызов монополии знатоков священного права. Перемены начались, когда турецкое, египетское, а затем и другие мусульманские правительства обнародовали своды установлений, ставшие со временем законодательными кодексами. Речь в них шла по преимуществу о торговых делах, и к жизни их вызывали ширящийся размах и разнообразие европейской коммерческой деятельности в исламских странах. Имелись также новые установления в других областях, в особенности в уголовном праве. Новые законы требовали новых судов и новых судей, отличных от шариатских кадиев и муфтиев. Со временем они породили новую специальность — профессию адвоката, прежде не свойственную ни теории, ни практике исламской юриспруденции, и еще одно неисламское нововведение — апелляционный суд со всеми сопутствующими осложнениями и проволочками. В традиционном исламе права пересмотра приговора не существует ни в этом, ни в загробном мире.

Школы, а чуть позднее и университеты стали важнейшим звеном исламского миропорядка едва ли не с самого его зарождения. В образовании, которое они давали, главенствовала религия, а преподавателями и администраторами были в основном профессиональные священнослужители. Новая армия, новые суды, новая администрация эпохи реформ требовали новых кадров и новых школ для их подготовки. Эти школы были укомплектованы учителями и профессорами, которые все больше напоминали своих европейских коллег и составили вместе с журналистами и юристами новую, светскую, интеллигенцию. С модернизацией юриспруденции и образования, областей, религиозный контроль над которыми никогда прежде не ставился под сомнение, улемы в значительной степени утратили власть. Даже в их последней цитадели, шариатском праве, определяющем гражданское состояние, их влияние постепенно сводилось на нет, а в Турецкой Республике было официально упразднено.

Юристы и журналисты представляли совершенно новые профессии, естественно заинтересованные в модернизации. Но даже более традиционные опоры государства — военные, гражданские чиновники, ученые — сыграли свою роль в движении за перемены. Для всех них высшей целью их труда было оградить исламское государство от уничтожения; значительная их часть пришла к выводу, что единственный способ борьбы с европейским врагом — сражаться на его условиях и его оружием. На протяжении XIX–XX веков государство, чиновничество, вооруженные силы, школы и университеты были преобразованы с приданием им внешнего — а иногда и не только внешнего — облика европейских прототипов. Некоторые политики пошли еще дальше. Видя в конституционном парламентском правлении секрет западного богатства и мощи, они постарались поставить это преимущество на службу своим обществам, при необходимости ценой свержения правивших ими самодержцев.

Наряду с этими реформами страны исламского мира для пущего сходства с Европой пошли и на другие изменения. Некоторые из них были символическими, но оттого не менее значимыми, как, например, переход на европейскую одежду сначала военных и чиновников, а затем и всего мужского населения городов. Смену головных уборов, последнего бастиона мусульманского консерватизма, осуществил, преодолев упорное сопротивление, Кемаль, Ататюрк; это новшество было затем воспринято, по крайней мере частично, в большинстве мусульманских государств, особенно в вооруженных силах. В армиях самых радикальных исламских государств офицеры носят брюки, Мундиры в талию и даже фуражки европейского фасона. Вестернизацию вооружения можно объяснить сугубо военными нуждами, но вестернизация формы знаменует перемены в культуре. Правда, перемены эти были ограниченны. Европеизация женской одежды произошла гораздо позже, встретила более сильное сопротивление и затронула куда меньшую часть населения.