-Я тебе сколько раз говорил? Ты можешь делать все что угодно, лишь бы не поймали. Так что, пожалуйста, возвращайся, только не попадайся Комиссии.

   -Ладно, я согласна. Когда отправляюсь?

   -Сразу после оглашения моего завещания. - После этих слов я зашлась в кашле, а Таний, похлопывая меня по спине, невозмутимо продолжил: - Завещание Хранителя оглашается после его ухода, а не смерти. Прежде чем у Кальтарна появится новый Личный Волшебник пройдет пять-шесть десятков лет. Я все равно собирался отдохнуть.

   -Война идет, какой отпуск?!

   -Такой. В дальних странах. Чтоб ни одна зараза не достала. Еще вопросы?

   -Как мне быть с Азаларом?

   -Не убивать, не драться, не конфликтовать. Я в тебя верю, вторично ты не оплошаешь.

   -Ну спасибо.... А где Лекс?

   -А сама подумать?

   -В Дионе, значит.

   -Он не может все время быть рядом. Ты же знаешь.

   -Угу. Раз уж я буду искать политического убежища в Дионе, то как же наша связь с Рианом? Он ведь здесь останется.

   -У тебя будет время перед побегом, еще отработаете, научитесь держать себя в руках. ...

   -Стоп! Побегом? Я что, под арестом?

   -Юридически - нет, фактически - еще как! Так что больше никаких злачных заведений и охоты на драконов.

   Кстати о птичках. Я вспомнила чумазую мордашку с золотыми глазами. Наглыми такими. Кажется дракона звали Орейгрейн....

   -А что с этим, ну заморышем из Гшера?

   -Ты про прирученного дракона? - Усмехнулся Таний. - Моргрейн забрал его подлечить, обещал скоро вернуть.

   -Пусть себе оставит!

   -Зря ты так. Дракон в хозяйстве очень полезен.

   -То-то ты о Моргрейне так заботишься! А он зна... - Договорить не получилось, потому что хитрый дядя улучил момент и запихнул-таки мне в рот ложку со снотворным. Я еще вяло спорила о чем-то невнятном, но о чем даже не могла понять. Зелья у Тания всегда получались отменные... если сразу не взрывались.

   Три тысячи триста восемнадцатый год от Великого Разделения. Птянадцатый день второго месяца зимы.

   Снег крупными хлопьями падал с неба и укрывал мягким покрывалом древние камни Горды. Люди спешили по своим домам и безжалостно вытаптывали на белом ковре серые пятна следов. Вот пробежал посыльный, еще совсем мальчишка, но уже такой занятой. Даже хрупкие гирлянды сосулек, украсивших кованый забор, не отвлекли его от поручения. А уж величественно прошедшая следом мадам в иссиня-черных мехах наверняка даже не подумала разрушить сияющее великолепие. Люди... такие занятые, заблудившиеся в повседневных делах, уютно спрятавшиеся в старательно сохраненной рутине от страшного действа, именуемого война. Она кипела на границах Сонорэ, уносила жизни и магию, пожирала дипломатические договоры и тихо опустошала столицу. С начала войны прошло не так уж много времени, но Горда опустела. Спешно уехали эльфы, не все, большинство, за ними потянулись полукровки не посчитавшие нужным терпеть настороженность и затаенную агрессию от людей. На улицах стало заметно меньше гномов - их основные покупатели либо покинули империю, либо решили попридержать деньги и маленьким торговцам Горда стала неинтересна. Иные народы, кроме человеческого как-то незаметно стали покидать столицу империи уже прослывшую проклятой. И город затих. Сменил шумные яркие одежды важной персоны на спокойный облик уважаемого старца. Вздыхал ветрами скованными в узких улочках и иногда тоскливо скулил загнанными в трубы сквозняками. Пришедшая зима заботливо укутывала в снежные покровы, приглушала звуки, выбеливала дома и дворцы.

   Белые хлопья с неба падали почти каждый день. Однажды Вирлан пошутил, что это, мол, пепел от сгоревшего витара. Я не была точно уверена, что это все же было шутка - слишком уж много творилось боевых заклинаний. Мелких, острых, молниеносных в ударе и громоздких, оборонных. От них на руках брата оставались трудно смываемые пятна и серый налет на волосах как-то уж жутковато похожий на раннюю седину.

   Вирлан подолгу пропадал в лабораториях, часто уезжал на границы, но всегда возвращался в дом дяди. Усталый, пыльный с дороги, в одежде пропахшей сгоревшим деревом и витаром он не тратил времени на отдых и тащил меня в тренировочный зал. Там, в комнате без окон и тепла, под перезвон срывавшейся с потолка влаги мы учились работать как единый механизм. Это было сложно, иногда травматично и опасно, почти всегда остаток свободного времени мы проводили в домашней лаборатории, отрабатывая мой целительский талант. Дядя все реже присутствовал на наших тренировках, больше пропадая в хитросплетении дворцовых коридоров и интриг. Я почти не видела его и в дни, когда брат исчезал по своим делам. Компанию мне составляли Азалар и старинные зеркала. Увиденное в них часто пугало. Нет, стекло больше не шло трещинами, отражая мертвенно-бледное лицо с желтыми глазами и губами, цвета запекшейся крови. Стоило мне привыкнуть к своему облику, и дорогим произведениям зеркальщиков больше не угрожала опасность. А смириться пришлось, потому как очень скоро стало ясно - напоминания о глупости долговременны. На то, чтобы исчезли все последствия необдуманного поступка уйдут не просто месяцы - годы. Что ж, за все приходится платить, а за глупость особенно дорого....

   Изменившееся лицо досаждало не так сильно как молчаливая тень, не исчезавшая даже в наступающей темноте. Азалар с верностью достойной лучшего применения следовал за мной попятам и оставлял наедине с самой собой только в считанные часы. Тренировки с Рианом входили в то же время. Уж не знаю как это удалось дяде, но пес Комиссии смиренно оставался в каминном зале цедить свое вино, в то время как мы всеми силами старались разнести подземелье.

   Я могла бы сказать, что жизнь после победы над тарлионцами стала хуже, но, если быть честной, то скорее она стала более...более скучной. Это однообразие, рутина и повседневщина вгоняли в сонное состояние, вынырнуть из которого с каждым днем становилось все сложнее. Тоска почти превратилась в отчаяние в тот день, когда я всерьез задумалась - а не заняться ли мне изучением Орейгрейна. Благо дракон был под надежной опекой Моргрейна и в мои руки не угодил. Зато не повезло Риану и за свободу пришлось расплатиться информацией о керсарах. Хотя, лучше бы я не спрашивала....

   Керсары, наши камертоны, они рождались только для того, чтобы служить нам - Магистрам. Прямо или косвенно, добровольно или по принуждению, но их жизни клались к ногам Магов. Люди и иные народы; взрослые и дети; умные, расчетливые, наивные, доверчивые и безумцы; цари и слуги - любой, не рожденный Магистром мог попасть под учесть керсара. Такая судьба вела к одному - керсар, кем бы он ни был, всегда умирал за своего Мага. Исключений не было. И как сочувственно сказал брат, нарушить этот закон мироздания пока не удавалось никому. Естественно, я вознамерилась исправить данное положение вещей, только вот, увы, даже не представляла как.

   Почти прекратившийся снег пошел с новой силой, скрывая за пеленой мир. Если прикрыть глаза можно было представить, что тишина вокруг это замершее время Тарлиона, а холодные касания снежинок - уколы магии дионов. Можно было помечтать о...

   -Леди Велария, вам стоит пойти в дом. - Азалар своим голосом разрушил хрупкий иллюзорный мир свободы и, разумеется, радости не добавил. - Мы уже достаточно долго гуляем, а вы легко одеты.

   -Мне не холодно. - Это было чистейшей правдой. Кровь скрога даже в самые лютые зимние дни грела не хуже согревающих чар, позволяя бродить по городу в осенней мантии. - А дома снова все одно и тоже. - Я шагнула за ограду и медленно побрела по выбеленной мостовой. Естественно, приставленный каратель поплелся следом. Ему явно не нравилась эта погода, но долг обязывал не оставлять меня без присмотра.

   В тишине послышался веселый звон и сосульки, которые прохожие оставляли без внимания, разлетелись искристой крошкой. Надо же... хоть кто-то в этом городе отважился потревожить сонное оцепенение.