Одра стояла около нее, гарантируя, что она не пропустит свое выступление. Вика предстояло стать частью волшебного выступления Матаса, понимая, что это просто другое наказание.

– Почему ты продала свою душу за это? – спросила Вика ее. Она хотела отвлечься, но также желала знать ответ.

Вздернув подбородок, девушка не потрудилась взглянуть на Вику.

– А что еще мне следовало делать? Куда идти?

– Куда угодно.

– Я полагаю, ты почувствовала радость, когда попыталась, – ответила Одра, закатив глаза. – Наш вид отвергают там.

Наш вид.

– Я не такая как ты.

Сильная вибрация прошлась по ее телу, и она поняла, что толпа в полном восторге аплодировала.

Клоуны исчезали один за другим, и когда их не стало, женщины посмотрели друг на друга, потом заглянули за валуны, как будто понятия не имели, что произошло.

– Не обманывай себя, – сказала Одра. – Ты такая же, как я.

– Да ну?

– Мы испорчены. И без этого цирка ничего не значим.

Нет. Она не поверит в это.

– Ты знаешь, я любила тебя когда-то, – сказала Одра.

– И я тебя. – Часть ее все еще любила, несмотря ни на что. Она помнила маленькую девочку, с которой играла и смеялась.

– Ты уничтожила меня, отвергнув.

– Нет. Я спасла тебя.

– Нет! Уничтожила! Моя семья так гордилась, что я дружила с дочерью Джекиса, и когда ты выбросила меня из своей жизни, они сделали тоже самое. В двенадцать лет мне пришлось найти человека, который принял бы меня. Он был ужасен, постоянно меня использовал и, что печально, я все еще оставалась бы с ним, если бы Джекис не захотел бы это тело.

– Мне жаль. – Она знала, что Одра начала жить с одним из мужчин Джекиса, но не понимала... не думала... – Ты видела то, что Джекис сделал с Долли. Я не могла позволить, чтобы такое произошло с тобой.

Одра неестественно рассмеялась.

– Долли. Я всегда ненавидела то, как сильно ты заботилась о ней.

Что!

– Она тоже была твоей подругой.

– Нет, лишь ходячей неприятностью. Ты думаешь, кто сказал твоему отцу, что она защемила твою руку клеткой?

– Нет, – отрицала Вика, качая головой, отказываясь верить тому, что имела ввиду ее бывшая друга.

– О, да. Я хотела, чтобы ты дружила только со мной.

Но как она могла жить в неведении, когда бывшая подруга так смело, рассказала о своем преступлении? Гнев поднялся.

– Ты погубила невинную девушку из-за собственной эгоистичной выгоды. Скажи мне, Одра, ты довольна таким результатом своих поступков?

Последовали аплодисменты, сигнализируя конец номера и спасая Одру от необходимости отвечать.

Вика сосредоточилась на арене, чувствуя, как ладони начали потеть.

Матас вышел в центр. Он действовал со своим обычным очарованием и врожденным талантом, когда взмахнул рукой над большим черным цилиндром... вылетели двадцать птиц, каждая окрашенная во все цвета радуги.

Они разлетелись по шатру, окружая толпу, чтобы потом исчезнуть в тумане дыма, как и клоуны.

Он отбросил шляпу, и тени поднялись от его плеч, формируя... головы львов. Это что-то новое. Хищники повернулись к Матасу, открыли рты и проглотили его за один присест.

Он исчез. Затем испарились львы. Все стали озираться. Несколько человек даже встали. Прошла секунда, две, три. Львы вновь появились с другой стороны арены, открыли рты, и выплюнули невредимого Матаса, зарабатывая еще больше аплодисментов.

Он развел руки и усмехнулся... но выражению его лица не хватало искренности.

– А сейчас я приглашаю свою прекрасную помощницу, – позвал он.

Одра подтолкнула ее, и Вика, споткнувшись, зашла в кольцо. Жар охватил ее лодыжки, посмотрев вниз, она увидела, что бывшая подруга выдула пламя на подол ее платья.

Она остановилась, чтобы сбить огонь, в результате чего толпа смеялась, а её кожу обожгло. Дым вился вокруг нее.

Тени Матаса метнулись и окутали Вику, таща вперед. Страх угрожал поглотить ее, но она не стала сопротивляться, когда Матас приковал её к колесу... такому, же привязали Соло в новом зоопарке... руки сцепили над головой, ноги расставили в стороны.

Щелчок пальцев и она стала вращаться. Все вокруг превратилось в размытое пятно, и желудок сжался.

Это не было частью его выступления уже много лет, тем более с Викой.

Отец хотел ее напугать, в этом дело? Хотел доказать, что полностью контролирует ее. Думал сломать и переделать во что-то темное, как он. Он хотел, чтобы она молила его о милосердии, которого у него не было.

Ее разум очистился, когда быстро один за другим ножи воткнулись в колесо слева и справа у ее висков. Рядом с левым и правым бедром.

Потом левая голень. Правая. Обе лодыжки. Наконец вращение остановилось, и Вика даже удивилась, что Матас не задел ее, нарочно.

Он подошел к ней и снял кандалы. Заставляя себя улыбнуться, Вика выпрямилась и поклонилась толпе.

В течение следующих десяти минут, Матас попросил ее принести реквизит и "расслабиться" на столе, пока он распиливал ее пополам, а тени скрывали тот факт, что она все еще была целой, а он наклонился над ней и поцеловал для драматического эффекта. Вика едва сдержалась, чтобы не прикусить ему язык и не выплюнуть его мерзкий вкус.

Толпа приветствовала. Надо же. Она внесла свой вклад. У неё получилось.

С высоко поднятой головой, она отошла к кулисам. Несколько других артистов похлопали ее по плечу за хорошо выполненную работу.

На этот раз они не смотрели на нее, как на прокаженную, и она не задавалась вопросом почему. Теперь они считали ее одной из них, больше не отделяя.

И... частично ей нравилось понимание того, что ее больше никто не презирал, не отвергал.

Возможно, Одра права, которая теперь выходила на арену, чтобы качаться на трапеции.

Возможно, Вика была испорчена.

Она ощутила вибрацию позади. Большая рука легла на плечо.

Джекис подошел к ней, и нервозность вернулась.

– Молодец, – сказал он. Он был одет в облегающий красный жакет, черные штаны и ботинки до колена. Грима на нем было больше, чем на ней, вероятно, это препятствует тому, чтобы его стареющая кожа казалась бледной в свете.

– Спасибо, – она ответила, счастливая, что он здесь не для того, чтобы кричать на нее.

– Было весело?

Даже сейчас она не солгала бы.

– Нет.

Ей, возможно, понравилось восхищение, полученное в конце, но, то чувство было мимолетным, точно так же, как восторг. Эти люди отвернуться от нее в мгновение ока.

Джекис взмахнул рукой.

– Посмотри. Посмотри на их лица. Почувствуй обожание толпы. Ты сможешь получать это каждую неделю.

– Я не хочу такого. Тебе пришлось продать свою душу, чтобы получить это. – Точно так же, как Одре. – Я не сделаю тоже самое.

– Продал душу? Дорогая, когда я принял этот цирк, я, наконец, её обрёл.

Как он не видел то, кем стал?

– Папа, ты нашел что-то темное и извращенное. Ты мне нравился таким, каким был раньше.

Разочарование и нетерпение вспыхнуло в его глазах. И... этот череп, скрывающийся под его кожей, всматривался в нее, клацая зубами?

– Когда я был слаб?

– Когда ты был милым.

– И я не нравлюсь тебе сейчас? – он спросил, и его губы шевелились вопреки черепу.

Вика сжала губы, отказываясь отвечать.

Джекис не ударил ее и не толкнул. Даже ничего ей не сказал. Просто зашагал прочь.

Вика осталась на том же самом месте до конца представления. И, должна была признать – даже она была очарована красочными огнями, громкой музыкой и выступлениями гимнастов, вращением во все стороны на канатах, закрепленных на деревянных балках на потолке, их тела извивались в невозможных позах.

Некоторые даже прыгали через пламенные обручи, молнии сверкали в их руках, когда они встречались в центре.

Гигантскую стеклянную пушку выкатили справа. Мужчина скользнул внутрь дула.

Одра качалась на одной из веревок, приближаясь к орудию, изрыгая брызги огня изо рта и освещая фитиль.

Когда она качнулась в противоположном направлении, мужчина с выстрелом вылетел из дула, и рыбки внутри стекла взорвались. Только, они не были ранены.