Фенела смотрела на него — смущенная и озадаченная прикосновением его ладони, — а потом, когда глаза их встретились, ее взгляд замер, и, казалось, какой-то странный, словно бы электрический ток пробежал между ними.

Она заметила, что дрожит, но взгляд отвести не в силах… и знала, что во что бы то ни стало должна стоять вот так, словно зачарованная, прислушиваясь к нарастающему властному гулу неведомого прежде чувства, волной поднимающегося в ней. И вдруг она оказалась в объятиях Рэнсома.

— Фенела! Фенела! — смятенно шептал он. — Все так быстро, так неожиданно… я знаю… но — ох, моя дорогая! — я ничего не могу с собой поделать… я слишком люблю тебя!

Всего лишь одно, едва заметное движение девушки — слабая попытка к бегству — и голова ее упала на плечо майору, а губы оказались во власти его губ.

Она была беспомощной, покорной пленницей их неистового, всепоглощающего натиска; сумасшедшее волнение, по силе граничившее со страданием, застало ее врасплох.

Она уступила — и ответила на его поцелуй, понимая, что охвачена чем-то удивительным, о чем ни думать, ни мечтать не смела…

— Фенела! О, моя радость… ты прекрасна… я не смел надеяться…

Рекс лепетал, запинаясь, а потом вновь и вновь покрывал поцелуями ее лицо; губы его скользили от ее рта — к векам, а оттуда перебирались на нежную кожу шеи.

— Рекс, пожалуйста… ну, пожалуйста!

Ее ладони протестующе уперлись Рэнсому в грудь, с трепетной неловкостью пытаясь оттолкнуть его, дыхание стало частым и прерывистым, а глаза молили о милосердии!

— О, моя милая, прости меня! Просто я не смел и мечтать о взаимности…

— Я тоже — до последней минуты…

Нежность, прозвучавшая в голосе девушки, привела его в восторг, теплая волна захлестнула от шеи до самых корней волос: он покраснел, как ребенок.

— Счастье мое, я не верю, что все это правда…

Он увлек ее через всю комнату к широкому диванчику у окна, усадил рядом с собою — и солнце позолотило их сияющим ореолом света.

Он одарил девушку долгим-долгим взглядом, потом взял ее кисти, развернул ладонями вверх и медленным-медленным, томительным поцелуем припал к каждой по очереди, словно самую душу свою отдавал в ее руки.

— Ну, скажи же, скажи, что все это мне не снится! — взмолился он наконец.

— Ах, я-то уж точно, как во сне! — откликнулась Фенела. — Но, Рекс, — этого просто не может быть!.. Сколько раз я клялась, что никого не полюблю. Поверь, я всякого насмотрелась…

Оттенок горечи, прозвучавший в этих последних словах, настолько не вязался с такой недавней безмятежностью ее тона! Пальцы Рекса с силой сжались, почти до боли стиснув ее ладони.

— Не надо! — сказал он. — Прочь эти тяжелые мысли. Какое нам дело до других? Твоя — и только твоя жизнь сейчас важна для нас… твоя — и, возможно, моя.

— Но почему — «возможно»? — встрепенулась Фенела почти испуганно.

— Что ты, милая! Просто я постеснялся выразиться более решительно, — спохватился Рекс. — Нас ничто не разлучит, ничто не нарушит нашей любви! Если только ты любишь меня, Фенела, и если доверишься моим заботам, то знай — я скорее умру, чем обижу тебя!

Фенела взглянула на него, и лицо ее было по-детски открытым и доверчивым.

— А ты точно уверен, что любишь?

— Да я с первого же взгляда тебя полюбил!

И опять между ними пробежала какая-то волшебная дрожь, от которой захватило дух, но Фенела рассмеялась — и на секунду разбила колдовские чары, сковавшие обоих.

— А вот и врешь! — шаловливо воскликнула она. — Ты же сначала принял меня за служанку!

— Ох, прошу прощения, — отвечал Рекс, — мне следовало бы сказать, «когда я впервые увидел мисс Фенелу Прентис, я сразу же полюбил ее».

— Но, Рекс, все это так странно — мы и знакомы-то совсем недавно…

— Для настоящей любви время не имеет значения, — очень серьезно сказал Рекс, словно забыв, что миллионы мужчин до него произносили эти слова. — Любовь или есть, или ее нет; сердцу не прикажешь — и Бог знает, что же это такое на самом деле!

— Может быть, это просто желание отдать себя другому человеку — полностью и до конца?

Рекс сжал ее в объятиях.

— А ты отдашь себя мне?

— Я уже твоя.

Губы их встретились, и для обоих время остановилось…

Гораздо позже они наконец выглянули в окно — но хотя их ослепленному взору и предстал прекрасный сад, сознавали оба только горячую близость друг друга и ощущали странное электричество, пронизывавшее их тела и заставлявшее трепетать в восхитительной гармонии.

— Я хочу, чтобы ты осмотрела весь дом, — попросил девушку Рекс, усилием воли возвращая себя к действительности.

Фенела прошла по коридорам, лестницам и необитаемым комнатам, ничего не воспринимая, как в чаду. Комнаты, картины, мебель и антикварные вещицы перемешивались у девушки в голове и совершенно отступали на второй план из-за постоянной близости мужчины, державшего ее за руку.

— Как только кончится война, мы с тобою славно заживем здесь — ты и я! — сказал Рекс.

Он продемонстрировал ей просторную, увешанную гобеленами парадную спальню, где все невесты дома Рэнсомов проводили свою первую брачную ночь.

Спальня была действительно великолепна, и пышность ее ошеломила Фенелу и повергла в безмолвное изумление; но тут девушку пронзила непрошеная мысль: Рекс входил сюда с Илейн!

До этого момента Фенеле и в голову не приходило вспоминать об Илейн, она совсем забыла, какое отношение имеет эта женщина к любимому ею человеку. Илейн появилась в Фор-Гейбл исключительно в качестве подруги Саймона, и только с трудом можно было представить, что между нею и Рэнсомом существовала интимная связь; еще труднее понять, как много они значили в свое время друг для друга.

Однако теперь подобные мысли буквально захлестнули Фенелу, отравляя ее сознание своей наглядностью — казалось, Илейн встала рядом с ними и смотрела своими пронзительными глазами с коварной, издевательской улыбкой.

— Мне эта комната не нравится, — резко сказала Фенела. — Пойдем отсюда, я не хочу здесь оставаться. — По-детски порывисто она метнулась к двери, и Рекс поймал ее уже только посередине коридора.

— Милая, что с тобой? — спросил он.

Не выпуская плеч девушки из своих рук, Рекс развернул ее лицом к себе, заглянул глубоко в глаза, увидел навернувшиеся горькие слезы — и обо всем догадался.

— Ох, моя радость, да забудь ты об этом! — попросил он. — Я совершил когда-то ошибку и — Господь свидетель! — сполна за нее расплатился. Неужели я наказан на всю жизнь? Это было бы слишком жестоко. Помилосердствуй, помоги же мне, Фенела! Ты должна сделать это, с самого детства никто не дарил мне такого счастья! — Голос его слегка сорвался, но тут же руки Фенелы обвились вокруг его шеи, а мягкая щека девушки прижалась к его щеке.

— Господи, какая же я глупая!

В ответ он крепче сжал ее в своих объятиях.

— Я хочу, чтобы ты поняла — это нечто совсем другое. Фенела: я люблю тебя по-настоящему!

Они на секунду прижались друг к другу, и затем в молчании начали спускаться по широкой лестнице.

Рекс собрал все нужные вещи и погрузил в машину. Войдя в сумрак холла с полузадернутыми шторами, он обернулся к девушке.

— Поцелуй меня еще раз, прежде чем мы покинем наш будущий дом, — потребовал он.

Голос его гулким эхом разнесся вдоль высоких стен, и внезапная дрожь пробежала по телу Фенелы — страх перед царившей вокруг полутьмой и неожиданным смутным ощущением собственного ничтожества. Она поцеловала Рэнсома, но губы ее оставались холодны.

— Ты устала, — заметил он. — Пойдем, вернемся домой как можно быстрее — к чаю ты не опоздаешь.

Фенела ничего не ответила. Восторженная радость первого поцелуя покинула ее. Тогда они словно перенеслись в волшебный мир, а теперь должны были возвращаться в привычную повседневность.

Рекс оставил ключи сторожу, который одновременно выполнял обязанности домоправителя, и повел машину по направлению к дому Фенелы. В пути оба хранили молчание, только однажды Рекс на миг склонился вбок и накрыл ладонью руку девушки.