– Для начала, Голландия теперь американцев никогда не простит. А вместе с нею – и вся остальная Европа. Если обычные бомбежки годичной давности забыть еще можно, то такое преступление в памяти останется на более чем приличный срок. И помощь Советского Союза на этом фоне выглядят еще благороднее. Это раз.
Министр иностранных дел улыбнулся, видя, как кивает маршал.
– И два: теперь мы можем делать с американцами все, что захотим, и нам никто и слова не скажет. Это не значит, что мы собираемся загнать Америку в каменный век, – поспешил успокоить вскинувшегося при этих словах пожилого полководца Молотов. – Тут дело в другом – в том, что мы имеем на это право. И они это прекрасно осознают. Как в Белом доме, так и на улицах.
Населению обрыдла эта война, а теперь сюда прибавился еще и страх. В таких условиях американцы не будут способны сопротивляться и пойдут на соглашение на наших условиях.
– Настоящих кардиналов они нам все равно не выдадут.
– Ну почему же? – в разговор вступил и Берия, молча до этого сидевший в углу и даже не попытавшийся объясниться, когда Сталин упрекнул его ведомство в недоработке. – Как минимум троих мы уже знаем. Еще несколько лет – и найдем остальных. Тем более что в условиях «мира», – при этих словах министр усмехнулся, – действовать нашим людям будет гораздо проще. Да и бежать «кардиналам», как вы выразились, некуда. Разве что на какие‑нибудь острова, с полным разрывом контактов с остальным миром…
– Где они будут уже не опасны, – закончил мысль Рокоссовский.
Ледников, глядя на сплоченность единомышленников «железного Иосифа», вдруг подумал, что именно такими он видел их оттуда, из будущего. Людей, вместе работающих над задачами мирового масштаба и успешно их решающими. Поддерживающими друг друга… И вместе добивающимися успеха.
– Я знаю, что вы к американцам относитесь очень плохо, товарищ Ледников. И знаю, что причин для этого у вас хватает. Но признайте – для них все уже кончено. Стратегически шансов у них нет никаких. А после подписания договора им останется всего несколько лет до момента, когда признать нашу правоту придется даже самым злостным антикоммунистам.
– И яблоко само упадет нам в руки, – как‑то горько сказал Ледников.
– Можно и так сказать, – согласился Сталин. – Но я предпочитаю формулировку «воссоединение американского народа с братской семьей наций Земли». Нам еще многое предстоит сделать. В космос вот полететь, – и в этот момент Ледников вдруг осознал, почему вождь так спокоен.
Они победили. Не СССР и не ЕС, нет. Люди. Человечество. Они выиграли еще один шанс у Вселенной – шанс на рывок с планеты туда, в темноту неизведанного, к звездам. Туда, где можно будет обеспечить бессмертие людской расы.
И пусть впереди еще много проблем и препятствий – самая великая идея получила еще одну попытку на свое осуществление.
«Нас ждет Стар Трек, ха? – пришедшая в голову маршала мысль заставила его улыбнуться. – Как там было? „Туда, где еще не ступала нога человека“, верно?»
– Настроение поднялось, товарищ Ледников? – поинтересовался Сталин причиной улыбки.
– Да вот, вспомнился «Звездный путь», товарищ Сталин.
– Хороший фильм, – закивал вождь, так и не привыкший называть сериалы сериалами. – Скоро покажем молодежи. Года через три‑четыре после победы. Как спутник запустим.
Победа уже рядом – осталось ее только взять.
И дети снова будут хотеть стать космонавтами…
12 сентября 1947 года. Коламбус, штат Огайо
– Я говорил! Я предупреждал! – лысый коротышка сорвался на визг. – Нашей последней козырной картой была бомба – и она оказалась битой! Нельзя было без оглядки лезть в берлогу к медведю! Надо было лучше подготовиться, собрать информацию.
– И что тогда? – рявкнул в ответ пожилой. – Или вы верите в миролюбие комми и их добрую волю? Или вы сами бы, имея такое оружие и такое превосходство, не захотели бы поставить конкурента на колени? Нам предъявили бы этот ультиматум – все равно! Даже если бы мы не рискнули.
– Насколько все серьезно? – спросил высокий джентльмен. – В конце концов, у них бомба, и у нас бомба. Блефовать, угрожать – но свести партию вничью. Бог с ним, с мировым господством – остаться бы при своих!
– Во‑первых, у нас уже нет бомбы, – мрачно заметил коротышка. – После их удара по Лос‑Аламосу нам потребуются миллиардные затраты и не меньше полугода, чтобы создать хотя бы еще один экземпляр. Люди, оборудование, научные данные, да и обогащенный уран – все это в трубу.
А во‑вторых, что еще хуже, их бомба намного сильнее. Причем мы даже не знаем, как они это сделали. Наши яйцеголовые клялись, что так называемая «критическая масса» ограничивает мощность взрыва двадцатью – сорока тысячами тонн тротила – больше невозможно в принципе. Однако же то, что русские сбросили на Лос‑Аламос, по самым скромным оценкам, минимум впятеро мощней.
И если в Арнеме все же остались выжившие, то здесь на десяток миль сожжено все! А зная привычку русских применять новое оружие, лишь накопив в достаточном количестве… Я уже ни в чем не уверен. Может быть, русские умеют делать бомбы, как хот‑доги. И в случае нашего отказа завтра мы получим десять, двадцать, сто бомб – по нашим городам.
– Именно, – подал голос кто‑то из присутствующих. – Может, ответите, откуда взялся слух, что следующим будет Детройт? Если не забыли, это не только автомобили, но и танки, и много чего еще. Но заводы встали, потому что некому работать – все бегут, как из очага чумы, и полиция не справляется, да и не старается особо. Копов можно понять – кому охота сгореть заживо в атомном огне? Русские действительно сказали так в Женеве?
– Хуже, – ответил пожилой. – После заседания глава их делегации сказал наедине нашему человеку, что если мы будем упрямиться, то следующую бомбу они взорвут вблизи нашего густонаселенного побережья. И волна размером со статую Свободы легко смоет пару штатов. Причем этот удар будет неотличим от природной катастрофы.
– Сталин не пойдет на это, – не слишком уверенно возразил кто‑то из глубины комнаты.
– Пойдет, еще как пойдет. Да еще и заставит папу римского заявить, что это – Божья кара. И все верующие узнают, что Бог отвернулся от Америки и карает ее. Сказать, что тогда здесь начнется?
– Я еще добавлю, – раздался голос из‑за стола, – этот мерзавец Карденас час назад выступил с заявлением… Да за половину того, что он наговорил, еще год назад мы стерли бы Мехико в пыль!
– Чего он хочет?
– Кусок Техаса, Калифорнии и Нью‑Мексико. И денег – это уж как всегда.
– Вас это так волнует? – рявкнул в ответ старик. – Закон природы: ослабевшего рвут на части. Не особенно заботясь о том, удастся ли переварить. Война объявлена?
– Пока нет. Но мексиканская армия стягивается к границе. Чтобы обеспечить безопасность рубежей, нам понадобится как минимум пять армейских дивизий – с бронетехникой и авиацией. Надежных и проверенных в бою дивизий.
Повисшее над столом молчание отозвалось в голове старика чем‑то вроде похоронного звона.
– Вы не хуже меня знаете, где наши лучшие и надежные войска! Или вы хотите, чтобы еще один конвой исчез в океане? А «капельные» рейсы чрезвычайно уязвимы от русских подлодок и авиации. Особенно после того, как эта проститутка Петен пустил русских на свои базы, – коротышка протер вспотевшую лысину платком и грузно опустился в кресло.
– Вот только не надо паники, – джентльмен поморщился, будто проглотил что‑то очень неприятное. – Океан пока наш. Отзовем войска из Алжира. Наши лучшие дивизии заслуживают большего, чем сидеть на последних клочках земли в ожидании почетной капитуляции. И, по моему скромному мнению, Сталин не захочет губить своих солдат.