— Все равно, мало ли что бывает. Он придет, и все прояснится, — попробовала ее успокоить Матильда. — Ты лучше вот что скажи. Ты после обеда тоже ходила на игры? Но это же твой основной предмет.

— Ничего. Это же не запрещено? Да и больше ничего интересного нет, — Франческу не успокаивали объяснения девочек по поводу Карстена, поэтому отвечала она без настроения. — Я хожу на два факультатива, а остальное время тоже изучаю игры.

— Боюсь, так ты будешь мало знать. Тебя могут не взять, — предположила Матильда.

— Ну, и пусть.

— И что пусть? Ты здесь что ли хочешь остаться? Тогда тебе придется стать дамой и учить других.

— Разве это плохо?

— Нет. Не плохо. Но я бы не хотела остаться здесь. Скорее бы нам уже выдали аттестаты.

— У тебя, наверное, будет красный и толстый, — несколько с ухмылкой предположила Франческа.

— Ой, я на это надеюсь, — ответила Матильда. — Он наверняка будет толстым. Я столько факультативов посещаю!

— А мне знаете что интересно? — сказала Грета. — Кого возьмут первым?

— А мне это совсем не интересно, — возразила Франчи. — Какая разница?

— Как же не интересно? А еще интересно, вернется ли он хоть не надолго, рассказать нам, как там, в Большом Мире? — продолжила мечтать о своем Грета.

— Так известно же! Из Большого мира вернуться нельзя! — ответила Матильда.

— Это так говорят. Но мы еще не знаем этого точно.

— Как не знаем точно, есть ли он вообще, этот Большой мир? — поддержала ее Франчи, но высказала еще более сильное сомнение. — И даже если есть, то возьмут ли туда кого-нибудь из нас. Может там и без нас хватает.

Авдей топтался в фойе университета и пытался вызвонить Ярика, но Таша помешала ему услышать гудки «занято».

— Ты сегодня никуда не торопишься? — улыбнулась она.

— Да не то чтобы… Сейчас только Ярик освободится, и летим, — ответил Авдей.

— Да? Ну, он только-только зашел к Натану Санычу. Я как раз выходила когда.

— Надеюсь, он быстро.

— Ну, да! У Натана быстро не отделаешься! — заметила Таша. — Мне Натан, представляешь, хочет на следующий год еще одних первокурсников всундучить!

— Это лучше, чем старичков, которых ты знаешь, как собутыльников, и которые тебя знают в таком же качестве, — подколол ее Авдей.

— В каком качестве? — вспыхнула Таша. — Щас как тресну.

— Тихо, тихо, — остановил ее Авдей. — А то Натан Саныч увидит, как ты уничтожаешь научные кадры. Тогда тебе не только первокурсников не дадут, но и остальных отберут.

По коридору как раз спешил Натан, за ним по обыкновению с телефоном в руке, плащом наперевес и чемоданом пытался спешить Ярик. Встретившись и распрощавшись со всеми в фойе, Ярик и Авдей побежали на выход.

— Слушай, Авдей, завтра подменишь меня на последней лекции? — попросил Ярик. — Шеф со старой работы нашел меня, очень просит продуть одни бумаги.

— Это какая будет пара?

— Четвертая.

— Подменю. Хорошо. Что-то случилось?

— Нет. Ничего не случилось. Говорит, нужно срочно позарез, а быстро у них еще никто не научился.

— Это, который Константиныч? — уточнил Авдей.

— Ян Константинович, — поправил Ярик. — Он самый.

— А продуть бумаги, это… — задумчиво повторил Авдей, пытаясь расшифровать профессиональный, видимо, термин.

— Это значит прогнать и утвердить по всем инстанциям, — пояснил Ярик, — с максимальной скоростью.

— Ты у него все еще работаешь что ли?

— Нет. Но иногда он по старой памяти просит, когда вопрос совсем не терпит. Не хочется отказывать, да и связи терять. Он хоть и махинатор, но нормальный мужик.

На следующий день в очередной администрации с очередной коробкой конфет и всем остальным, что положено по райдеру, Ярик проталкивался по людному коридору, заставленному столами, стульями и людьми, к заветной двери. Ярик старался не обращать на людей внимания, тем более не вглядываться в их разные, но одинаковые лица, словно боясь заразиться. Выражение этих лиц говорило, что люди уже для себя решили, кто они в этой жизни, и лишь иногда они позволяли себе беспомощные крики:

— Куда вы претесь! По ногам давайте еще!

— Туда же, куда и вы, — надел снова хамскую маску Ярик, припомнив, что здесь или нагло, или долго.

— Здесь все туда стоят!

— У меня по записи на четыре, — отпустил высокомерно Ярик.

— Здесь у всех по записи!

— Значит, мне только спросить!

— Молодой человек, имейте совесть! — одернул Ярика еще кто-то из очереди.

— О! Митек! Здорово! А ты здесь откуда, мил человек? — удивился, подняв голову, Ярик.

— Прет, никого вокруг не видит, — по-свойски наехал на него Митек.

— Если честно, даже не смотрю по сторонам, — признался ему на ухо Ярик. — Здесь как с патрулями, лучше в глаза не смотреть! Только там, потому что тебя сразу остановят, мол, едешь, волнуешься, а здесь совесть проснется. Потом ищи новую работу! А ты здесь чего?

— Да туда, куда и все.

— К Рыбийжирской?

— К ней. Вторую неделю пытаюсь попасть. И ты к ней же?

— Ну, да. У меня запись на четыре часа. Не проворонить бы.

— Рыбийжирская не терпит опаздывающих? — съязвил Митек.

— Не терпит! Это точно! Это же простои и убытки! А мог бы быть кто-то другой по записи на это время, кто бы не опоздал, — обрисовал ситуацию Ярик. — А что у тебя?

Ярик посмотрел документы Митьки, забрал их с собой и через несколько минут вынес их, и, забрав Митьку из очереди, вышел на улицу.

— Слушай, спасибо большое. Как ты все так быстро сделал? — удивился Митек.

Митек обратил внимание, как резко преобразился Ярик, покинув казенные кулуары, в обычного Ярика, которого он знал уже семь лет.

— Когда тебе нужно успеть еще в три места до вечера, а все печати должны быть завтра на столе у директора, то поневоле научишься все делать быстро. Хорошо, хоть шеф не ограничивал никогда ни в чем. Так сказать в представительских расходах! И особо не контролировал, — он подмигнул Митьку, мол, иногда и для себя пользовался возможностями.

— Но, честно, говоря, я тебя не узнал. Даже не ожидал от тебя такого! — Митек процитировал несколько из услышанных фраз Ярика.

— Сам ненавижу. Но здесь либо так, либо долго! А долго нам некогда! Ладно, с этим делом все. У тебя как дела?

— Да у меня все нормально, — сухо ответил Митек.

— А вот вид у тебя, как будто тебе чего-то не хватает, — заметил Ярик.

— Всегда чего-то не хватает. В этом смысл жизни! — многозначительно ответил Митек, задрав брови.

— В философию подался? Как Тамилка?

— Тоже нормально, вроде, — пробурчал Митек.

— Мне Ноннка рассказывала, что вы опять поразбегаться решили. Она говорит, в последние полгода вы вообще зачастили с этим.

— Вот женщины! Нет бы задуматься! Они сначала всем подругам все расскажут!

— Ага. Нет бы задуматься, — повторил Ярик, указывая на машину впереди, — а потом поворотник включать. Сначала моргала влево, потом переключилась вправо, теперь снова влево. Так вы-то из-за чего поссорились? — вернулся Ярик к теме. — Из-за того, что она принесла в дом третьего котенка? Ноннка просто, как вариант, предположила такую версию.

— Да ну че ты такое говоришь, при чем тут это?

— Не че, а что! — подколол Митька Ярик, чтоб немного разбавить краски.

— Да что ты такое говоришь, при чтом тут это? — членораздельно повторил с поправками Митек.

— Так все равно лучше, — улыбнулся Ярик. — Ладно, тогда рассказывай сам, на что вы на этот раз наступили.

— Ты же все и так знаешь от Ноннки.

— Неа. Причины она не рассказала. Только придумывала. Так что, рассказывай.

— Вот скажи, — чуть помолчав, разродился Митек, — что хочет услышать женщина на вопрос «Ну, как?», перекрасившись из рыжего цвета в черный, учитывая, что три месяца назад она перекрасилась из черного в рыжий?

— Могу предположить, что она хочет услышать, по крайней мере, что-то отличное от «мне все равно». А ты, наверное, сказал, что тебе все равно, какого она цвета, и что тебе надоело, что она постоянно его меняет. Это из-за этого вы разругались?