— Вам-то смешно, а мне сыро. А так хочется ощущения сухости и комфорта?

— Ну, по поводу сухости есть как минимум два способа, — подхватил Егор повод для продолжения стеба.

— Памперсы не в счет! — мигом ввел ограничение Вадик.

— Да. Памперсы не комильфо! — поддержала Лизон.

— Тогда вам же хуже, — ответил Егор. — Остался один способ. Даже выбрать не из чего. Пол-литра водки плюс пол-полтора-литра пива с вечера, желательно вперемешку, и ощущения сухости на утро гарантировано!

— Нет, нет, нет! Утро нас встретит штыковыми лопатами, — запротестовал Семеныч. — Такая сухость нам не подходит. Лучше пусть спит так!

На третье утро Тамилка тоже собралась вовремя.

— Тамила!? — с улыбкой посмотрел на нее Семеныч, протягивая ее имя, когда она присоединилась к завтраку, пускай и в числе последних.

— Семеныч, — Тамила была уверена, что от этих приколов ей рано или поздно не удастся увернуться. То, что все обошлось вчера, ее даже удивило. Но желание выспаться легко справилось с желанием краситься. — Вы гений или пророк, или не знаю, кто еще. Одним словом…

— Не напрягайся. И не расстраивайся. Нам же еще возвращаться обратно. Так что где-нибудь на подъездах к дому…

— Ладно. Буду жить надеждой! — улыбнулась в ответ Тамилка.

— Семеныч, пять утра — это почти смертельная доза утра для нашей Тамилы, — подключился Вадим, кивая на Тамилу с последней надеждой на пощаду. — Вы же видите, что творится с ребенком! — Глядя на Вадима в этот момент, можно было разрыдаться от жалости. — Может, все-таки шесть?

Семеныч озабоченно взглянул на часы.

— Да. У Вас осталось всего шесть минут на завтрак. Нет. Уже пять. Вот видите, Вадим, — Семеныч поднял голову, — все-таки пять! Ничего не поделаешь!

Вадим понял, что его жалобливость против категоричности Семеныча хоть и держалась достойно, но сдала матч всего в двух сетах шесть-ноль в обоих.

А на вокзале Тамила была, конечно, при полном параде. Как и ожидалось, было много встречающих.

— Ну, дорвалась! Соскучилась! — одобрительно сказал ей Семеныч.

— Дорогой Семеныч, — ответила она. — Я так рада, что мы дома. Такое Вам прям спасибо, что мы вернулись.

— А ты сомневалась что ли?

— Нет, конечно. Ну, все-таки мало ли?

— Никаких мало ли! А вот я в тебе ничуть не сомневался. Был уверен, что эти свои городские штучки ты забудешь. Ты помнишь, с каким азартом ты обрезала себе ногти после второго дня работ? Я помню тебя. В глазах не было ни тени сожаления.

— Серьезно? Я выглядела именно так?

— Именно так!

— Признаюсь Вам по секрету, — с улыбкой на ухо шепнула она Семенычу. — Больнее было с ними работать, чем их обрезать.

— Как бы там ни было, ты предпочла работать, а не уехать с ногтями, — ответил Семеныч.

Ребята, — обратился Семеныч ко всем. — Натан Саныч возвращается со своей экспедиции в конце недели, Селиван Николаевич уже вернулся, судя по тому, что Нонна уже здесь. — Он улыбнулся Ноннке, висящей на шее у Ярика. — Пережила разлуку? — Довольная Ноннка только кивнула в ответ. — В понедельник в три часа дня в университете мы все встречаемся. Начало будет более-менее официальным «О проделанной работе», так сказать, а потом продолжим в свободной форме. Так что ваше присутствие не обсуждается, приводите кого хотите.

— В понедельник? — удивленно и возмущенно воскликнул Ярик. — Да мы не доживем до понедельника. Сегодня вечером все у меня! — заявил он. — Егор, не забудь! — Ярик подмигнул Егору. — Сам знаешь.

— Как я забуду, если я тебе сейчас отдам? — улыбнулся Егор.

— Малаца! Ну, давай!

— Семеныч, Вы тоже.

— Как бы меня не арестовали, — с легкой досадой ответил Семеныч.

— Супругу с собой. Партизанская 40, 23, - ответил Ярик.

— Хорошо, посмотрим, — улыбнулся Семеныч.

Постепенно, секунда за секундой преображался в информацию, просто в очередную туманность воспоминаний асан. В окно, едва пробившись локтями из-за разрезанного рельефом горизонта, уже проникал свет шикарного найвонового оттенка, переходящего в лилово-голубоватый. Свет словно исподлобья угловато попадал на потолок, где необыкновенно играл в сложной текстуре разнообразных мелких листьев, укрывавших редкие горизонтальные и поперечные балки и устилавших неглубокие ниши между ними. Цветки одних растений торжественно стягивались в бутоны, прячась от потоков света, становящихся все ярче. Бутоны иных напротив, почувствовав лиловое дыхание, насыщавшее пространство, жеманно просыпались и приветливо начинали распушаться в веера и амфоры, прекрасно понимая, что когда они раскроются, их уже никто не увидит, и в тишине и покое они будут дожидаться нового асана.

— Оо…, приветствую, Деш! Тебя ли я вижу?! — отвлекаясь от приготовления таойи, радостно воскликнул Сайкон, увидев влетевшего к нему в кабинет Деша.

— Мое Вам почтение, имилот! — улыбнулся Деш.

— Ты как всегда, насколько я понимаю, — прищурился Сайкон, — откуда-то куда-то спешишь, Деш! Ну, если забежал, присаживайся, — гостеприимно предложил он, нетерпеливо похлопав по краю стола у ближайшего к себе стула, приглашая Деша поближе. — Ах, погоди секундочку. Побеспокою тебя. Дотянись, пожалуйста, пару вот тех листочков достань. Для аромата! — попросил Сайкон.

— Сегодня уже просто откуда-то! Но к Вам! Спешить куда-то уже поздно, — ответил Деш, передавая Сайкону горстку листьев и потянувшись, чтобы достать еще немного других.

— Да, да. Вот тех с самого верха, что посветлее. Высоко! — понимающе заметил Сайкон, глядя на Деша. — Еще не успели отрасти, как следует, после последнего набега нашего садовника. Поэтому тебя и прошу.

— Ничего. Мне не сложно.

— Не видел, кажется, тебя с тех самых пор, как ты блестяще выдержал отчет за годы обучения. Только звонки, звонки… А забежать и лично выразить свое почтение почтенному имилоту… — переходя в легкий смех, продолжил Сайкон, подчеркивая специальность нагромождения слов.

Деш тоже засмеялся, и ответил:

— Целиком и полностью на проекте.

— Именно! Сколько тебя знаю, ты все время в каком-то проекте. Как раз по этому поводу я тебя и позвал, Деш. Уже, знаешь, как-то хочется узнать подробности из первых рук. Могу я, как самый почтенный из твоих имилотов, иметь такую привилегию? — заговорщицки улыбнувшись, поинтересовался Сайкон.

— Безусловно! — в том же духе ответил Деш.

— Расскажи-ка мне о принципах, с которыми ты сейчас работаешь? Как я помню их два. Второй ты все-таки запустил?

— Да, имилот. С двумя. Наиболее близки к результатам мы сейчас с химио-электрическим.

— Угу, угу, этот я хорошо помню, еще с тех пор, как ты его запускал. И не только я помню! Благодаря обнародованию, о нем знают уже весьма многие. О нем я хочу поговорить особенно детально. Давай-ка сначала вкратце о втором?

— Второй — это концепт. Пока интересен чисто с фундаментальной точки зрения, хотя может оказаться на самом деле феноменальным. Возможности реального применения в чистом виде не однозначны, однако есть кое-какие идеи. Основное предполагаемое использование в будущих более сложных принципах, возможно, как модуль или даже часть модуля.

— Если уже есть такие предположения, значит, на самом деле его можно будет использовать много шире. Не сомневайся!

— Возможно.

— Так все-таки вкратце об основных идеях принципа… — еще раз Сайкон предложил перейти ближе к вопросу.

— Мы изучаем христалиты. Предварительное заключение пока можно выразить формулировкой, что в наших условиях, в которых мы существуем, а это известные притяжение, атмосфера, давление, температура, химический состав, магнитный, электрический, — продолжал скороговоркой Деш, — информационный, стирадный, радиационный фоны, христалиты на самом деле уже являются мертвыми телами.

Но они были живы, когда росли и формировались. В тех своих условиях. Условия различны для разных видов и, как правило, в природе кратковременны. Относительно, конечно. Сейчас мы выращиваем несколько популяций. На одном носителе, прошу заметить! Да. Некоторые могут существовать при одних условиях. Уже более трехсот поколений. Они растут, борются за выживание, за территорию. Более того, они общаются.