— В большой овраг — там, в лесу, под Ратой. И ещё из электрички прыгал.

— Оно и видно, поэтому и заболело снова. Больше в овраги не падай. И из электричек. Авось и заживёт всё к середине лета…

Сиф приободрился:

— Значит, всё в порядке?

— Ты до чёртиков везучь, — улыбнулась женщина, убирая всё обратно в сумку. — И слава Богу, что так. Возвращайся в Москву со спокойной совестью, только рентген там сделай и за рубцом следи.

— Есть, — прищёлкнул каблуками Сиф и расплылся в дурашливой улыбке.

Эля хмыкнула, но вдруг посерьёзнела:

— А с… Сергием ты всё-таки по…

— Нет, — отрезал Сиф, не слушая. — У меня своих проблем хватает. До его проблем мне дела нет.

Эля отвернулась.

— Ты жестокий, — заметила она тихо.

Сиф хотел что-то ответить, но почувствовал, что лучше промолчать.

— Элик тоже, — ещё тише вздохнула Эля. — И самым жестоким было то, как он ушёл.

Сиф окончательно растерял весь пыл.

— Но я же не умер, — неуверенно сказал он.

— Да, а Сергий не носит под сердцем ребёнка.

Эля судорожным жестом вскинула сумку на плечо и неестественно громко, с бодростью, от которой заболели зубы, сообщила:

— Я пошла. Удачи вам всем и всё такое. Привет… Дядьке.

Идеально прямая спина, гордо вскинутый вверх подбородок, ровный шаг — самообладанию любой разведчик позавидует.

Сиф потеряно замер посреди комнаты и только смотрел на закрывшуюся за Элей дверь.

А потом сообразил, что детей у Эли нет.

— Иосиф, — позвал Одихмантьев, — ваш телефон вибрирует.

Сиф и сам уже услышал жужжание оставленного на столе телефона. Звонил Кап, и пришлось взять трубку, хотя Сифу сейчас было совсем не до братьев-Скалешей.

— Алло, Кап? — подросток всё ещё пребывал в непонятном полусне, собирая разбегающиеся мысли. Удар Эллиных слов словно только сейчас набрал силу. С каждой секундой Сиф всё больше осознавал настоящий смысл…

— Сива, свободен? — Кап возмутительно весел. Переключиться на его проблемы сложно. Но, наверное, полезно — отвлечёт.

— Ну… да.

— Мы так и подумали. Мы тебя по телеку смотрели.

— Меня?! — привычный страх встряхнул Сифа и заставил загнать мысли об Эле и всём кровном семействе вглубь, туда, где хранились решение никому в школе не говорить о звании, последний напутственный взгляд Кондрата — тогда, после войны — и разговор с Александром Станкевичем в конце марта. То, о чём Сиф старался никогда не думать.

— Ну, не знай я, что ты точно где-то подле своего полковника есть — не догадался бы, — хохотнул Кап. — Спрятался за чужими спинами, даже не посмотреть на тебя во всей красе парадного мундира, которым ты так дорожишь.

Сиф не обратил внимания на беззлобную, в общем-то, поддёвку. Главное, что его не видно.

— Ну а потом мы глядим, когда вы все в парк переместились — полковник твой на месте, князь на месте, те двое похожих, словно их одна навикна мать родила…

— Они и есть близнецы, — хмыкнул Сиф.

— Короче, нет тебя да ещё одного. Совсем нет. Ну, мы подождали полчаса — и позвонили. Может, ты просто сбежал с торжества и ничего не делаешь.

Сиф последнее время очень болезненно воспринимал слово «сбежал», но не стал поправлять — какое дело Капу с Тилем, как всё там произошло на самом деле. Зато, между делом отметил он, Кап убеждённо говорит «мы». А значит, Тилю больше не страдать от одиночества — разве что, наоборот, от излишней опеки.

— Вы примерно угадали. Как вы там?

— Да вполне, — в голосе Капа звучала широчайшая улыбка. Рядом слышался ещё один, неразборчивый голос — Сиф узнал Тиля и сам улыбнулся. А Кап обстоятельно рассказывал: — Лавеин доволен прогрессом, говорит, теперь в физическом плане это просто вопрос времени. Ну а психологически… мы справимся.

Кап, как положено командиру, не испытывал ни тени сомнения. Даже если бы ему пришлось объяснять Сифу, что Земля стоит на трёх черепахах и парочке китов. Командиру сомнения испытывать по статусу не положено.

— Здорово, — односложно обрадовался Сиф. Ну а что тут ещё можно было сказать?

— Со мной связывался, кстати, Ивельский. Насчёт Тиля. Я сначала его болотом послать… а потом договорились встретиться в Пролыни на выходных. В конце концов, он же Тилю квартиру оставил и вообще нормальный старикан…

Сиф не сомневался, что так будет, но теперь из-за Ивельского не волновался. Тиль в надёжных руках, никакому Хамелеону не по зубам братская привязанность командира Стаи. Кап за своих кому угодно пасть порвёт без угрызений совести.

— Вот… — Кап тем временем задумался и вдруг вспомнил: — Ах, да, ещё кое-что.

— Да?

— Я видел этого твоего Захара Щацкого здесь.

Сиф сглотнул и сипло спросил:

— И он?

— Да ничего он. Мужик как мужик, только рожа страшная — ну, из-за ожогов. Я ему о тебе ничего не говорил.

Сиф выдохнул:

— Слава Богу!

— … Но он и так знает, — закончил Кап. — Честное слово, он сам откуда-то в курсе, что ты в Горье со своими и сегодня улетаешь. Хотя, может, просто посмотрел телик? Правда, столкнулся я с ним ещё утром, когда только к Лавеину пришёл… Ой, — стало слышно, как Кап зажал динамик рукой и что-то заговорил по-забольски в сторону. Потом снова вернулся к разговору: — Так, тут док пришёл. Короче, счастливого тебе полёта, не теряйся. Созвонимся ещё, наверное?

— Созвонимся, — пообещал Сиф, поглощённый мыслью о Шанхае. Опять тот его обыграл…

— Вот и ладненько. Однажды мы ещё к тебе в Москву нагрянем, готовься!.. Или ты к нам.

— Увидим…

— Ага, увидим. Не скучай, братишка! — и Кап повесил трубку.

Сиф залпом допил остывший чай, налил себе ещё и тяжело вздохнул. Что теперь делать с Шанхаем? Да, Карин наверняка сказал кому следует, но… Надо было ещё вчера всё рассказать командиру!

Но теперь терзаться было уже поздно. Оставалось утешать себя мыслью, что для того, чтобы достать Сифа в Москве, у Шанхая руки коротковаты.

Воцарившееся молчание прервал Одихмантьев, в своей обычной невозмутимой манере заметив:

— Забол — не соседний город, на каникулах не покатаешься.

— Я знаю, — Сиф недовольно мотнул головой и потянулся за своей рубашкой.

— Рассчитываете на помощь своего крёстного? Не слишком ли эгоистично с вашей стороны?

Сиф ни на что не рассчитывал и не строил пока никаких планов. Он просто знал, что на будущий год обязательно сюда вернётся, каким угодно путём. Сомневаться в этом было попросту глупо.

— Есть же ещё поезда, там билет дешевле… И вообще, какое вам дело, Аркадий Ахматович?!

Старик покачал головой и улыбнулся:

— Ой, большое, Иосиф. Потому что вашему крёстному есть дело до вас, а так уж повелось, что его дела — мои дела.

Сиф вспомнил, как ещё в Пролыни, кажется, Одихмантьев рассказал ему о желании Великого князя сделать из него, Сифа, дипломата… но сердито отбросил эту мысль. Что бы там Аркадий Ахматович ни говорил, а Сиф сам разберётся, кем ему стать. В конце концов, свою судьбу он выбрал уже давно и, пожалуй, теперь не жалеет, что прекрасно знает, что же будет дальше: окончание школы, Академия и снова служба в Лейб-гвардии… А может даже — в личной охране Императорской Семьи, как Краюхи? Сиф теперь видел их работу вблизи, фактически, изнутри — и понял, что это по меньшей мере не скучно… и полезно.

Ход мыслей Одихмантьева, видимо, в целом совпадал по направлению. Пожилой Соловей-Разбойник молчаливо сидел, изредка делая мелкий глоток из остывающей чашки, глядел куда-то вдаль и изредка — искоса на своего младшего собеседника. Молчал-молчал, молчал-молчал и вдруг произнёс:

— Иосиф, вы сколько лет назад присягу принесли?

Эту дату было невозможно забыть:

— Шесть и почти семь месяцев.

— Вы, я гляжу, хорошо это помните.

Сиф усмехнулся, довольный сменой тему:

— А как забыть свой день рожденья? Уже шесть лет его так праздную.

Одихмантьев тихо рассмеялся, словно откашлялся:

— Как же у вас, военных, всё просто…

— Ну, это же и день моего крещения всё-таки, — не то чтобы стремясь оправдаться, но всё же уточнил Сиф. — Так Иосиф Кириллович с… Дядькой решили.