нет чувства горше и больнее,
чем безответная вражда...
14.
Я прав, но всё же друг дороже.
Палач, полнее чашу лей!
Горька цикута, но не горше
проклятой истины моей.
15.
Милый друг!
Я не верю, что счастье — в борьбе.
От любви просто некуда деться.
Всё своё, уходя, я оставлю тебе —
и печаль в моём сердце, и сердце.
Ребятам высокого роста, которым живётся непросто
(Дидактические ямбы)
А
Не тот по-настоящему высок,
кто стрижкой задевает потолок,
а тот, кто даже из-под потолка
не смотрит свысока.
Ё
Бывают случаи, когда
высокий рост мешает.
Но, если вдуматься, порой
и выгода не впрок.
Есть истина в словах о том,
что скромность украшает.
Ходи горбатым! Или будь
самим собой, дружок!
К
Испачкался, милок? И поделом.
А представлялся ликом на иконе!..
Закон не запрещает быть дерьмом,
поэтому оно всегда в законе.
Капитулируй (ну, хоть сделай вид!)
само предложит: мол, давай отмою...
И впредь субъектов, от кого смердит,
не трогай! Или будь
самим собою.
Л
Ты снова уповал на честный бой,
а недруг прятал нож за голенищем,
и — небо свинцовеет над тобой...
Так мы находим то, чего не ищем.
Ты сам располагал своей судьбой
и мог предвидеть что-нибудь такое...
Коль выживешь — идя на честный бой,
будь при ноже! Иль будь
самим собою.
М
Когда на улице весна,
а ты к ней не готов,
когда рифмуются «Луна —
Она» и «Кровь — Любовь»,
когда ты с Ней — уста к устам,
но скучно Ей с тобой,
хватай за ...ьку! Или сам
рифмуй в четвёртый раз.
Н
Несладко быть высоким? Что ж —
не трожь говно,
живи горбатым,
наглей при случае
и нож
имей для встреч с таким же братом.
Поговорим об искусстве...
* * *
С камланием, шаманством, колдовством
поэзия повязана родством
по духу или, может быть, по крови.
Заклятием звучит удачный стих.
Из плоти сотворяя божество
и образ Бога воплощая в Слове,
поэт по жизни человеков ловит
и в небеса выбрасывает их.
* * *
Не ждите, не станет плеваться в народ
верблюд в караване, который идёт.
Обида горька, и кипит его кровь,
но цель далека, а погонщик суров.
Вот так и поэты: топырят губу,
но могут за это схватить по горбу.
Слюну преобильную гордо глотают
и к цели шагают. А критики лают...
* * *
Выбирайте не цель, а дорогу,
по которой не стыдно идти,
потому что не к цели, а к Богу
мы придём по земному пути.
* * *
Поющие хором, идущие в ногу
блаженны: они одолеют дорогу.
Мечталось и мне с ними в ногу идти,
но цель — в стороне от большого пути.
* * *
Хорошо поэту:
воспоёт «Газпром»,
а «Газпром» за это
воздаёт добром.
* * *
Божий дар не прокормит поэта,
если люди даров не несут.
Божий суд не простит их за это,
но простит человеческий суд.
* * *
Смеётся поэт — значит,
душа у поэта плачет.
Берёт он гитару смело —
сердечко опять заболело.
Ласкает струну рукою —
сейчас он споёт такое!..
До песен ли в наших-то весях,
где что ни чиновник, то тать?
Но полно: о взятках и пенсиях
успеем ещё поболтать.
Тише! — поэт смеётся,
горючая песня льётся.
* * *
Отчаянно звеня,
истерзанная лира
бичует злобу дня
и множит злобу мира.
* * *
Клевещет лужа! — в ней усмешка зайца
похожа на испуганный оскал...
Ах, как досадна кривизна зеркал
тому, кто обожает отражаться!
* * *
Стихосочинителю И.И.
Всё, что издано им, так похоже
на стихи, что сомнения нет:
как поэт он заметен, но всё же
в большей степени как, чем поэт.
* * *
Есть писатели — творцы,
есть писатели — борцы.
Увлечённые борьбой
собираются гурьбой.
А которые творят,
не шагают дружно в ряд.
* * *
В заботах коротая век
и суетясь от снега к снегу,
лишь Богу равен человек,
но не другому человеку.
* * *
Виктору Астафьеву
Всяк по-своему истину ищет —
кто ломает, кто строит, кто пишет,
кто уходит, прегордый собой,
в православие, в горы, в запой...
Я не верю, что чистыми стали
отряхнувшие прах от сандалий.
Чистота — не иконы, не звёзды,
а пригодный к дыханию воздух.
Даже злая судьба хороша,
если истиной дышит душа,
если ждёт от людей не подвоха,
а ещё
хоть единого
вдоха.
* * *
Когда все наконец-то лягут
и уснут, я на кухне ночью
напишу свои лучшие строчки
и умру на листе бумаги.
* * *
Подобные оранжерейной розе,
стихи честны. Они растут без фальши
на привозном, но всё-таки навозе,
в душе — от ожиренья, но страдающей.
* * *
После прочтения книги стихов
Сергея Максимова «Образ жизни»
Ты пил и пел. Я только пил
и делал вид, что слушал.
(Мне слон на уши наступил
и что-то в них нарушил).
Бренчала музыка во мне,
сквозя из уха в ухо.
Надыбав истину на дне,
балдела в рюмке муха.
Она глазаста и глуха —
мы этим схожи с ней.
Плескалась в песне суть стиха,
как истина в вине.
Ты как для Бога пел, как встарь,
как часто будешь петь...
А я занюхивал стопарь
и думал: ты — поэт,
и видел: ты не зря поёшь,
живя, как на излёте,
и знал: ты что-то издаёшь
в хорошем переплёте,
и ждал, что этот переплёт
раскрою — и увижу
слепяще-внятный образ тот,
который не услышал.
Мятущийся, мятежный свет...
Тень — чёрная, живая...
Я верил в то, что ты поэт.
Теперь я это знаю.
* * *
На стихи Николая Игнатенко
На память проборматывая строчки,
которые написаны не мной,
я будто бы хожу в чужой сорочке
да и живу не со своей женой.
Их чужеродность ощутима сразу:
топорщатся стихи и душу трут,
щекочут вислой бахромой непоправимо длинной фразы,
потрескивают швами там и тут.
Значенья слов темны, а назначенье —
совсем не в том, чтоб что-то объяснить.
Мученье с ними... И без них мученье:
ведь с ними мне теплее, чем без них!
Как делятся последнею одеждой,
спасая от невзгод и непогод,
поэт последней делится надеждой
на то, что счастье вдруг произойдёт.
Несу в душе, душою в них врастая,
твои стихи. Становятся судьбой
твоих метафор выкройка простая,
твоих страстей рисунок непростой.
* * *
Невыгодно и нелогично чувство,
а доброта пасует перед злом.
Неправота — высокое искусство,
которое не станет ремеслом.
* * *
Стихи и дети — бесполезные
плоды ошибок непростых...
Любите женщин и поэзию!
И Бог простит.
* * *
Посвящено Владимиру Шкаликову по его настоятельной просьбе.
Мир справедлив:
я страдаю от собственной вредности,
и поделом на меня обижается гений.
Я заподозрил его в интеллигентности
и убедился, что он вне подозрений.
* * *
О мужестве
Поэт, уставший в одиночестве
строку корявую ласкать,
почти спасенье видит в ножницах,
что у редактора руках.
Строка неправильна, стыдна
и лишней кажется поэтому.
Но лишь она, она одна
поэта делала поэтом.
Он всё такой же. Он особенный.
Он на виду и на слуху.
Он не поэт: он не способен
вздрочить[1] обвисшую строку.
* * *
Стихи писать — как сапоги тачать:
добротно, точно, как умелый дядя,
гвоздочки рифм вколачивать, не глядя,
не маяться единой строчки ради,