Удивляла нас и поражала способность Сергея Яковлевича к счету в уме. Представьте себе: компания из нескольких человек возвращается поездом в Ленинград после четырехдневной охоты. Спать рано. Кто-то говорит: «Давайте рассчитаемся». Коротов лежит на второй полке купе, довольный и оживленный «посошком» перед отъездом. «Ладно, — говорит, — прикину. Юрий, ты как?» Брат перечисляет, что он истратил на покупку продуктов, сколько отдал хозяйке, где мы останавливались, напоминает, что он опоздал на день к нашему отъезду и билет брал сам. Говорю и я о том, что покупал, о билете и так далее. Так поступает каждый из нас. Молчание на верхней полке длится не очень долго. Потом следует четкое и ясное решение, кто кому и сколько должен, точно до копейки.

Незабываемая фигура Сергея Яковлевича Коротова.

А Василий Николаевич Павлов! Тоже колоритная фигура, но другого плана. Он был преподавателем физкультуры в военных училищах и сам недюжинный спортсмен. Неоднократно, на разных уровнях, получал звание чемпиона: по теннису, по лыжам, играл в русский хоккей в командах высокого класса, однако… ко всему этому относился, правда, как к любимой, но работе. Душа его принадлежала гончим собакам. Он держал их и дома на Кировском проспекте, и в вольерах в разных местах, один и с товарищами — такими же фанатиками гончих. Павлов долгие годы был председателем секции гончих у нас в Обществе, всесоюзно-известным экспертом-кинологом. Павловские русские гончие славились не только в Ленинграде.

Однажды гостил он у меня в Домовичах со своим действительно замечательным смычком Рогдаем и Волгой. Охота была удачной, но едва не кончилась трагедией. По довольно уже глубокому снегу мы набросили смычок прямо с лесовозной трассы. Собаки сразу же побудили зайца и на первой же сотне метров нарвались на спящих волков. Гон оборвался. Выжлец выкинулся из леса на чистинку ко мне в ноги. Выжловка изо всех сил мчалась по чищенной треугольником трассе, спасаясь от волчицы — положение безнадежное, — однако, к великому счастью, почуяла хозяина. Он стоял на обочине шоссе за снеговым валом, ничего не видел и не слышал. Волга почуяла, кинулась через вал — спаслась. Матеруха промчалась незамеченной. О погоне мы узнали по следам. Василий Николаевич был страшно расстроен, гладил дрожавшую Волгу, ругался нехорошими словами, чего в обыденной жизни никогда не делал. Охоту закончили немедленно, вернулись домой и вскоре пошли на станцию.

В ожидании поезда — В. В. Померанцев и Л. Н. Грузов.

По дороге я — в который раз! — убедился, насколько Павлов знал гончих собак и что лучшего предмета разговора для него не было. Семнадцать километров твердого чищенного большака — разговаривать удобно — от дома до станции, это часа четыре, он, ни на минуту не умолкая, посвящал меня во все тонкости происхождения ленинградских гончих. По памяти называл клички собак, фамилии владельцев, полевые и выставочные награды. Великий был знаток этого дела.

Семья Тиме — да, именно семья: отец Владимир Альбертович, сыновья Игорь и Алик — настоящие охотники, а муж дочери Валерий еще и превосходный рыбак. Они на лето приезжают в свой дом в Домовичах, семья большая: дети, внуки, правнук, — но все помещаются. Рассказать о них можно многое и настолько интересное, что коротко нельзя.

Леонид Николаевич Грузов — профессор Академии связи, доктор наук, подполковник, умница и веселый человек. Он был большим любителем лаек и экспертом по этой породе. С каким теплом и какой радостью я вспоминаю наши совместные охоты с ним и его приятелем профессором Баженовым, крупным ученым и милейшим человеком, который и сейчас, несмотря на почтенный возраст, не забывает охоты, особенно своей любимой — на глухаря. Грузов умер рано от быстротечной тяжелой болезни.

В заключение я хочу вспомнить одну не очень удачную, но памятную охоту. Состоялась она в ноябре 1962 года, когда мы на трех машинах поехали на Псковщину, в район Цапельки. Здесь — это первый и последний случай — сошлись почти все охотники, о которых я рассказывал. У меня сохранилась фотография, сделанная также членом охотничьего братства, из молодых, Глебом Персианцевым. Посмотрите — здесь Урванцевы, Померанцев, Фрейберг, Семенов, Тищенко… Мы вышли из дома, гончие еще не подняли зайца, а мы на опушке леса обсуждаем предстоящий маршрут.

Обсуждаем. Слева направо: Н. Н. Урванцев, В. В. Померанцев, Т. Ермолова, за ней почти не видна Е. И. Урванцева, Леша Ливеровский, Б. Ермолов, Митя Гольданский, А. А. Ливеровский, Л. Калинина, Е. Н. Фрейберг, Н. Н. Семенов, В. В. Щербинский, Д. В. Тищенко. Глеб Персианцев снимал группу.

Труд окончен, он был радостен и печален. Печален потому, что большинство героев этой книги ушло из жизни. Радостен потому, что мне, кажется, удалось что-то добавить к памяти об этих людях. Все они были равны в охотничьем братстве, вознесла ли их судьба на самую вершину славы и почестей и покоятся они под гранитными обелисками или до конца жизни остались в наших тихих красивых лесах и лежат на сельских кладбищах под скромными крестами и звездочками.