Рена радостно прыгала вокруг принцессы. А та вдруг помрачнела.

— Но как послать весточку? У меня нет ни бумаги, ни чернил.

Рена опять подбежала к очагу и вывела на полу громадные корявые буквы: С…К…А…Ж…И М…Н…Е.

Тересса недоуменно смотрела на серые каракули.

— Ты меня понимаешь, — проговорила она. — Это ясно. Но как тебя поймут?

Рена затерла хвостом написанные буквы и вывела еще два слова: СОБАКА ГОВОРИТ.

Тересса грустно улыбнулась.

— Да, да, собаки, конечно, говорят. Но по-собачьи. Люди их не понимают… Постой-постой! Кто-то тебя понимает? Они, те пленники? Твои друзья?

Голова Рены дернулась вниз-вверх несколько раз.

Тересса тихо засмеялась:

— О, давай попробуем. Я ни на что не надеюсь. Но попробовать стоит. Ты расскажешь им, что я тут и что мне очень жаль… но помочь ничем не могу. А потом я подниму тебя обратно. И тогда ты пеплом напишешь мне все, что они сказали…

Рена согласно кивнула.

— Ах, дорогая моя подружка. — Тересса опять крепко обняла ее. Потом посмотрела в преданные собачьи глаза. — Сколько же тебе, бедняжке, пришлось пережить! Надеюсь, ты не винишь меня во всем? Мне тоже не сладко… Но хватит! Больше не буду думать об этом! — перебила она себя и взяла в руки одеяло. — Серое. Как я ненавидела этот отвратительный цвет там, в приюте! Но здесь, где день всегда серый, сумрачный, скучный серый цвет просто удача! Я заверну тебя в лоскут одеяла, и злобные лирванские стражники ничего не заметят.

Тересса вцепилась в одеяло с одного конца, Рена ухватила зубами другой — и они осторожно потянули в разные стороны. Тонкая протертая ткань легко поддалась.

— Да, — приговаривала Тересса, — соткано на скорую руку. Учительница ткачества в «Трех Рощах» посадила бы ткачей Андреуса за такую работу на воду и хлеб.

Медленно, рывок за рывком, так, чтобы никто не услышал треска материи, они оторвали от одеяла три полоски. В оставшемся лоскуте Тересса ручкой оловянной ложки проделала две дыры. Потом она прочно связала три полоски материи и прикрепила веревку к продырявленному лоскуту. Получилась удобная люлька.

Теперь оставалось придвинуть к стене кровать, на нее водрузить стол. Здесь Рена была плохой помощницей, и со всем управилась Тересса. Она затолкала Рену в одеяльную люльку, вскарабкалась на шаткую пирамиду и оказалась под самым окном.

Холодный воздух ударил в нос. Рена сжалась в комок. Она дрожала то ли от холода, то ли от страха. Тересса вытолкнула сквозь щель окна завернутую в одеяло собачку на узкий каменный подоконник. Еще раз обняла, поцеловала в нос и стала осторожно отпускать веревку. Для надежности свободный конец веревки Тересса обмотала вокруг ножки стола.

Рена болталась над пропастью, раскачиваясь и ударяясь о холодные камни стены. Но продолжала опускаться… Ниже… Ниже… Проскользнула мимо одного окна-щели. Заглянула внутрь. Никого… Пока Рена не дернется два раза, Тересса будет постепенно отпускать веревку.

Ниже… Ниже… Снова пустая камера… Рена вдруг подумала, как страшно оказаться здесь взаперти! Не выберешься никогда. Ни-ког-да!.. От страха у нее пересохло во рту. Но Тересса, настороженно ожидающая условного сигнала, продолжала ее опускать.

И вдруг Рена услышала знакомый голос!

— Давай лучше говорить о чем-нибудь смешном, — тоскливо говорил Тайрон. — Помнишь, как мы заморозили этих всезнаек геральдических подмастерий на ярмарке?..

Рена тихо заскулила и дернула веревку два раза.

Там, внутри камеры, Тайрон замолчал, а потом прошептал:

— Что это было?

Рена дергалась, крутилась на веревке в своей одеяльной люльке. Тересса, вероятно почувствовав рывки, натянула веревку. И тут из окна камеры высунулась рука, цепко ухватилась за узел веревки и потянула Рену в узкую щель окна.

— Рена! — ахнул Коннор, и они оба повалились на каменный пол.

— У-ууух! — Это уже подал голос Тайрон, лежавший на полу.

Тут только Рена сообразила, что Коннор стоял на его плечах, а теперь вся их пирамида рухнула. Здесь, в камере мальчиков, кроме огрызка свечи, прикрепленного к стене, ничего не было. Ни кровати, ни стола, ни табуретки. Голые стены.

— Рена? Но кто на том конце веревки? — опомнился первым Коннор.

— Тесс!.. — Пристально глянула в глаза мальчику Рена.

Коннор вцепился Тайрону в плечо.

— Там Тересса! Держит другой конец веревки. Пока она не выпустила его, твое заклинание может сработать!.. Ведь принцесса теперь соединена с нами!

— Эй, что за шум? — раздался за дверью грубый окрик.

— А как же Идрес?.. — прошептал Тайрон, косясь на дверь.

— Тайрон, мы должны освободить принцессу. И это единственный наш шанс! — настаивал Коннор.

— Хорошо. Сначала принцессу… а потом вернемся за Идрес. Клянешься?

Коннор поднял согнутую в локте руку, сжал кулак.

— Клянусь честью!

Рена тоже быстро закивала.

Тайрон зажмурился, вытянул перед собой руки. Медленно, словно припоминая слова заклинания и мерно покачивая головой, он тихо забормотал. Коннор крепко ухватился за уходящую вверх из окна веревку. Другой рукой обнял Тайрона за плечи.

— Цепляйся зубами за край его туники, — приказал он Рене.

Она сомкнула челюсти, вцепившись в рваную полу туники Тайрона и чувствуя терпкий вкус грязи во рту.

Ее закружило в свистящем вихре как раз в тот момент, когда распахнулась дверь.

Глава двадцатая

На этот раз ее долго кружило и вертело, свистящий вихрь проходил сквозь тело, будто оно не плотнее облачка. Так и казалось, что тебя развеет, как туман, и уж больше никогда не обретешь своего привычного тела.

Все кончилось мгновенно, и Рена обнаружила, что снова оказалась в знакомом маленьком домике милых старичков — хозяйки Селшаф и мэтра Гастарта. Она села, поджав хвостик. Тересса, которая до сих пор крепко сжимала конец грязной одеяльной веревки, разжала руки и кинулась к Рене. Она обнимала ее, плакала, уткнувшись в теплую шерсть.

Рена заскулила. Сердце ее разрывалось от радости, что они свободны, и в то же время сжималось от того, что не может она поговорить с подружкой.

— Мы сделали это! Мы сделали! — восклицал Тайрон, пританцовывая вокруг Рены и Терессы.

Коннор молча плюхнулся на пол у очага. Он, казалось, так еще и не опомнился после головокружительного полета.

— Добро пожаловать, молодые люди, с возвращением вас, — послышался ласковый голос из кухни.

Рена оглянулась и увидела старичков, брата и сестру, которые входили в комнату с подносом, уставленным дымящимися мисками с горячей едой и питьем. Объятия Тесс ослабли. Она перестала плакать и с недоумением уставилась на вошедших.

— Кто вы? И где мы? Рена… — Тересса вопросительно глянула в глаза Рене.

Мы в безопасности, попыталась сказать, но лишь пролаяла Рена.

Коннор поднялся, подошел к Рене и Терессе, опустился рядом с ними на колени.

— Она говорит, что мы в безопасности. Я твой дядя Коннор, хотя нас разделяют всего два года, — добавил он со своей привычной светлой улыбкой.

— Садитесь, угощайтесь. — Хозяйка Селшаф широким жестом пригласила их к столу.

— Мы — Селшаф и Гастарт, — проговорил старик, обращаясь к Терессе. — Рена и Тайрон уже как-то заглядывали к нам.

— Вы… кто?.. — Тересса все еще не могла прийти в себя и оглядывалась вокруг в замешательстве. Никого здесь она не знала, кроме Рены, но подружка ее могла только лаять.

— Нас вызволил Тайрон. — Коннор кивнул в сторону ученика чародея, который в этот момент сидел с набитым ртом. — Он из школы волшебства.

Тайрон поспешно вскочил и с достоинством поклонился.

— Ваше высочество, — пробубнил он, пытаясь затолкнуть еду за щеку.

До того забавна была сейчас его физиономия, что Тересса весело рассмеялась. Глаза ее уже блестели, даже щеки порозовели.

Рена снова заскулила, страдая от того, что не может произнести ни слова. Хозяйка Селшаф наклонилась к ней: