— Он у нас молчальник, — пояснил Тайрон.

— Заговорит, если я захочу, — грозно проговорил Андреус, и Тайрон понял, что шутить с ними не собираются. Он затих.

— Ну, лошадиный вор? Ты сможешь узнать Терессу Рисадель, если увидишь? Отвечай!

— Нет, — коротко бросил Коннор.

Тайрон, продолжая играть простака и деревенского увальня, невинно спросил:

— А что? Мы ее увидим?

— Может быть, — сказал Андреус и засмеялся.

От этого зловещего смеха Тайрона передернуло.

Андреус лениво махнул стражникам, и мальчиков поволокли назад, в камеру.

Как только они оказались одни, Тайрон опустился на пол и, прислонившись спиной к стене, облегченно вздохнул.

— Ф-фу! Никогда не думал, что врать так трудно. Интересно, поверил он нам или нет? В последний момент я уж решил, что удалось надуть Андреуса, и он прикажет кинуть нас в темницу к принцессе. Но тут… — Тайрон хлопнул в ладоши, подражая Андреусу, — тут нас и вывели.

Коннор мрачно покачал головой:

— Ты думаешь, он настолько глуп?

Тайрон таинственно улыбнулся и зашептал:

— Зато в одном я уверен: он поверил во всю эту деревенскую болтовню и даже не подозревает, что я владею волшебством. Темницы в башне не заперты заклинанием, я это чувствую. Мы можем вырваться отсюда с помощью обычного заклинания перемещения.

— Без принцессы? — Коннор обошел стены камеры и постукал по камням костяшками пальцев. — А вдруг она в соседней темнице? Можешь раздвинуть стену?

Тайрон печально покачал головой.

— Даже вынуть один камень не сумею. Для этого нужно, чтобы принцесса с той стороны, а мы — с этой одновременно дотронулись до одного и того же камня. Придется подождать. Но что-нибудь обязательно придумаем. И не будем забывать, что Рена на свободе. Она, наверное, уже на полпути к Кантирмуру и сумеет все растолковать Галфриду, — Тайрон вдруг улыбнулся, — Рена умная и отважная девочка и, может быть, Галфрид примет ее в школу на мое место. Знаешь, я буду даже рад этому.

— Из нее получилась неплохая собака и наверняка выйдет отличная чародейка, — сказал Коннор, улыбаясь в ответ.

Воспоминания о девочке-собачке их вдруг успокоили и развеселили. Мальчики улеглись на пол и заснули.

На рассвете пришел стражник с ведерком затхлой воды и ковшом. Чувствуя себя на удивление беззаботным и легкомысленным, Тайрон заметил стражнику по-сирадайельски:

— Нам бы не помешала и миска горячей еды.

Неожиданно солдат хохотнул и ответил на том же языке:

— Обойдетесь.

— Без еды трудно обойтись.

Стражнику эта немудреная шутка показалась ужасно смешной, и он повторил ее по-лирвански двум своим товарищам, стоявшим у дверей. Они громко загоготали. А весельчак кинул в ведерко ковшик и вдруг с издевательской ухмылкой, четко по-сирадайельски проговорил:

— Потерпите до послезавтра. Мертвым еда не потребуется.

И каменные стены задрожали от его хохота.

Глава девятнадцатая

Рена миновала редкую рощицу коренастых, разлапистых дубов и увидела мощные крепостные стены. Эдранн был построен на крутом холме. Пустынная равнина, очищенная от кустов и деревьев, окружала его. И стражники на высоких башнях видели далеко окрест. Ни одна армия не могла подойти к городу незаметно. Но Рена надеялась, что мелкой собачонке такой трюк удастся.

Вернувшись под сень дубовой рощицы, она легла на мягкую траву у берега небольшой отравленной заклинанием речки и решила дожидаться ночи. Соблазнительно журчали, обегая крутолобые валуны, пенные струи воды, и Рена просто умирала от жажды. Она старалась отвлечься воспоминаниями о тех днях, когда они с Тесс играли, пели и разыгрывали целые сцены из любимых пьес под тайным деревом.

«Тесс сейчас намного хуже».

С наступлением ночи Рена вскочила и, избегая дорог, устремилась к городу. Позади в роще послышался вой волков. Но она даже не оглянулась, а, поджав хвост и опустив голову низко к земле, продолжала бежать вперед.

И вот уже неприступные каменные городские стены грозно нависли над нею, уходя, казалось, в облака. Рена замедлила бег и перешла на осторожный неслышный шаг, а потом и вовсе поползла, прижимаясь животом к земле и стараясь скрыться в высокой траве. И все же ей казалось, что она видна отовсюду, как муха, ползущая по оконному стеклу. Порывы ветра доносили до нее редкие слова, которыми обменивались шагающие взад-вперед по стене стражники.

Оказавшись под самой стеной, Рена заскользила вдоль гигантских шершавых камней, из которых была сложена эта неприступная крепость. Шерсть рвали редкие колючие кустики, что вырастали прямо из щелей в стене. Чуть поодаль шла ровная, убитая колесами телег дорога. Но Рена опасалась выбегать на нее, уверенная, что там ее поджидает какая-нибудь ловушка.

Медленно продвигаясь к главным воротам, которые были чуть ли не вдвое выше крыши их приюта в Трех Рощах, она обнаружила, что они заперты. Прямо от ворот шла широкая дорога, но и на нее Рена боялась даже лапу поставить. Что-то пугающее было в этой приветливо раскинувшейся и словно бы зовущей путника дороге.

Рена повернула назад и принялась огибать стену в другом направлении. Она принюхивалась к каждой щели в камнях, стараясь обнаружить хоть малейшую лазейку. В бесполезных поисках прошла почти вся ночь. Вернувшись снова к воротам, Рена затиснулась под крохотный кустик и попыталась заснуть до утра.

Идрес потребовала у стражника принести ей горячего питья. К ее удивлению, тот мгновенно повиновался, а его место у двери занял другой, такой же молчаливый и хмурый, но отвесивший почтительный поклон. Андреус все еще делал вид, будто Индрес желанная гостья, а не пленница.

Пускай!

Идрес будет пользоваться всеми дарованными его притворством приятностями и удобствами, вкусной и сытной едой, уютной комнатой и всей роскошной мебелью, пока ей это будут предлагать.

И все же она чувствовала, как давит тяжелое охранное заклинание, намертво запирающее комнату с соблазнительно распахнутой дверью. Состояние было такое, будто Идрес только что начала оправляться от опасной болезни. Ватные, непослушные руки и ноги и отяжелевшая голова. Не только думать, но и двигаться было невероятно трудно.

Но именно думать, думать, думать надо было перед тем, как она предстанет перед своим давним учителем, а теперь тюремщиком и коварным врагом. Думать и что-то придумать…

Идрес, пересиливая себя, встала и подошла к окну. И снова, как много лет назад, глазам ее открылся угрюмый, тоскливый пейзаж. Серая земля. Серые, словно припорошенные пылью, редкие кусты и деревья. Серое, клочковатое небо. Она вдруг поняла, что жалеет жителей Сенна Лирван, тех самых, которых когда-то презирала как трусов и болванов. Еще бы! Они покорно приняли жестокого властителя и даже не пытались освободиться от него.

Она отошла от окна и села на мягкий стул с высокой резной спинкой. Вернулся стражник с чашкой горячего шоколада. Идрес вспомнила, что шоколад везут из Южного Грота, покоренного вместе с другими завоеванными Андреусом городами.

Она пила шоколад мелкими глотками и пыталась сосредоточиться. Мысли разбегались.

«Глупый мальчишка!» — подумала она о Тайроне, с раздражением попыталась отвлечься и снова вернулась мыслями к тому дню, когда этот назойливый ученик чародея явился к ней в убежище с просьбой о помощи.

— Идиот, — процедила она сквозь зубы.

Той дождливой ночью она была очень удивлена и раздосадована его глупой бесцеремонностью… Но хватит думать о прошлом, надо собраться и поразмыслить о будущей встрече с Андреусом… И снова перед ее глазами встал этот наивный мальчишка. Он не пытался играть на их кровном родстве, не напоминал, что она спасла его мать. Но в его глазах светилась такая же, как у матери, неподдельная чистота и честность. Ничего, кроме справедливости, он не желал и не требовал. Ох, как она ненавидела тогда это слово!

С давних пор Идрес поклялась жить в одиночестве, забыв все родственные и дружеские связи. Она зареклась делать хоть малейшее добро, за которое ей когда-то отплатили злой неблагодарностью. Многие годы жила Идрес в убежище, никого не допуская к себе. Она привыкла к такой жизни и даже радовалась своему одиночеству.