здесь в виде сноски: "Она, однако, не упоминает о таинственной миссии адепта как финансиста

короны и дипломатического агента, средства для которых он почерпнул не в королевской казне, а в лаборатории Шамбора". — прим. перев.

6 Barthold (F.W. von) Die Geschichtlichenpersönlichkeiten. Berlin, 1846, II, p. 81.

Впрочем, дата, упомянутая этим автором, не совсем точна, как мы увидим

позднее.

Весьма понятен гнев, охвативший герцога Шуа-зельского, когда до него

дошла эта информация. Взлелеянные им махинации были в опасности, его

интриги против Англии должны были вот-вот расстроиться. Д'Аффри "...горько

упрекнул Шуазеля за предательство старого друга своего отца и подрыв

авторитета Посла в угоду подписания мирного договора за его спиной. Герцог

Шуазель-ский немедленно отправил гонца назад с приказом господину д'Аффри

потребовать у статс-генерала ареста Сен-Жермена, чтобы затем доставить его, связанного по рукам и ногам, в Бастилию. На следующий день герцог

Шуазельский представил в Совете депешу господина д'Аффри, а затем

прочитал свой ответ. Он бросил уничтожающий взгляд на своих коллег и,

переведя его на короля и маршала Белл-Изля, добавил:

"Если я не нашел времени для того, чтобы лично исполнить распоряжение

короля, то причиной тому моя уверенность в том, что ни один из вас не

осмелится, в достаточной степени, проявить желание к подписанию мирного

договора без ведома на то королевского Министра Иностранных Дел!"

Ему был ведом принцип, установленный раз и навсегда королем, согласно

которому министр одного департамента не должен был вмешиваться в дела

другого. Все обернулось так, как он и предвидел. Король, словно

провинившийся ребенок, потупил взор. Маршал не осмелился вставить ни

слова. Действия герцога Шуазельского были, таким образом, одобрены. Но Сен-

Жермен ускользнул от него. Их Высочества, всячески выразив свое согласие с

представленным выше планом, выслали огромное количество конвоиров для

ареста Сен-Жермена, который, будучи предупрежден частным образом,

благополучно бежал в Англию. У меня есть некоторые основания верить в то, что он вскоре вновь ее покинул и отправился в Санкт- Петербург. "7

Нечего и добавить к сказанному одним из свидетелей заседания Совета о

том, как Людовик XV, беспомощный и нерешительный, позволил перечеркнуть

свои замыслы. Возвращаясь к событиям в Гааге, мы хотели бы процитировать

по этому поводу несколько интересных сообщений господина Каудербаха,

министра саксонского двора в Гааге, где он подробно излагает суть описанных

уже нами событий, превознося заслуги графа Сен-Жермена, его энергию и

эрудицию. Вот что он заявляет в связи с этим:

"Я долго беседовал с ним о причине трудностей, постигших Францию, и об

изменениях в процессе выбора королевских министров. Из его ответа выходит, что основное бедствие состоит в нежелании или неспособности монарха

проявить твердость. Окружающие его люди прекрасно осведомлены о

безграничной его доброте и злоупотребляют ею. Окружение короля составляют

сплошь и рядом ставленники братьев Пари8, которые и являются единственной

причиной всех трудностей, испытываемых Францией. С их помощью

осуществляются замыслы лучшего гражданина Франции маршала Белл-Изля, и

вследствие их же происков страну поглотила коррупция и неразбериха. Отсюда

же разобщенность и зависть среди министров, которые, как кажется, служат

разным монархам. Все куплено братьями Пари. Их не волнует горестная судьба

Франции, из которой они выкачали восемьсот миллионов франков. К

несчастью, доброму королю не достает мудрости. Поэтому-то и не осознает он

угрозы со стороны окружающих его людей, которые, зная его мягкотелость, нещадно эксплуатируют эту слабость в своих интересах и пользуются

высочайшим покровительством. Не хватает твердости и его фаворитке. Она

видит зло, но не решается его искоренить. Граф Сен-Жермен является

единственным человеком, решительно способным на это. Он возьмется за

низложение, силой своего влияния и деятельностью в Голландии, двух особ, весьма вредных для государства, которые до сих пор считались незаменимыми.

Слушая, с какой вольностью и непринужденностью он говорит обо всем этом, я

постепенно приходил к выводу, что он либо очень уверенный в себе и своих

силах человек, либо величайший в мире безумец. Я мог бы до бесконечности

занимать Вашу Светлость историями об этом примечательном человеке и его

глубочайших познаниях в физике, однако, боюсь наскучить Вам, ибо они, как

мне кажется, более романтичны, нежели правдивы."9

7 Gleihen (E. H. Baron de) Souvenirs, Paris, XI. p. 131, 132.

8 Братья Пари-Дюверни — во времена Людовика XV являлись самыми могущественными

финансистами и банкирами. — прим. авт.

9 Taillandier Saint René, Un Prince Allemand du XVIII Siècle. Revue des deux Mondes. LX1, pp.

896, 897.

Саксонский дипломат, а именно из его послания мы процитировали

предыдущий отрывок, очень быстро изменил своему дружескому тону, узнав о

том, что герцог Шуазельский не одобрил планов Людовика XV. Уважающий

себя дипломат тут же пустился унижать человека, которого совсем недавно в

похвалах возносил до небес, свидетельством тому может служить депеша,

курьезная своим контрастом с предыдущей:

"24 апреля 1760 года.

Только что я узнал о том, что прибывший в понедельник к графу д'Аффри

гонец вручил ему приказ с требованием добиваться от правительства ареста и

высылки из страны небезызвестного Сен-Жермена, как нежелательную и,

вместе с тем, опасную персону, которой к тому же еще и Его Христианнейшее

Величество выразило свое крайнее неудовольствие. Господин д'Аффри довел

свое требование до главы исполнительной власти, тот передал его на

рассмотрение Совету Полномочных Представителей провинций Голландии,

ассамблеи, президентом которой является граф Бентинк. Последний же,

предупредив Сен-Жермена, помог ему бежать в Англию. За день до своего

отъезда Сен-Жермен в течение четырех часов беседовал с английским

министром. Он разглагольствовал о том, будто бы наделен какими-то

полномочиями к подписанию мирного договора."

Позднее, в другом своем послании, этот осторожный дипломат

предпринимает еще одну попытку опорочить нашего мистика:

"Авантюрист постарался придать себе вид тайного посредника, избранного

маршалом Белл-Излем, и показывал якобы полученные от него верительные

письма, в истинность которых, в общем-то, можно поверить. Он усиленно

распространял слухи о том, что маршал Белл-Изль, сильно расходящийся во

взглядах на политику с герцогом Шуазельским, уверенно склонялся, будучи

горячо поддержан мадам Помпадур, в пользу подписания мирного договора. Он

сознательно сгущал краски, описывая бесконечные интрижки, трудности и

распри, которые, по его словам, будоражат Францию, пытаясь такими речами

завоевать доверие английской стороны. В конце концов, он отправил послание

маршалу Белл-Излю, жалуясь на то, что господин д'Аффри не может оценить и

не знает, как осуществить планы графа Бентинк-Руна, человека наилучших в

мире намерений, который желает только одного - быть полезным Франции и

способствовать дальнейшему укреплению ее интересов в Англии. Это письмо

было переправлено господину д'Аффри с указанием немедленно

воспрепятствовать вмешательству Сен-Жермена в дела государственной

важности, под страхом пожизненного заключения последнего, сразу же по

возвращении во Францию, в темницу, где у него будет время раскаяться в своем

неуместном рвении."10