Бог ты мой, перед кем метал бисер! На что надеялся, как наивная курсистка! Ответ японского военного министерства - оплеуха:

«Японское правительство рассмотрело Ваше желание со всех точек, оно благодарно Вам и желает поддержать дружественные отношения, но положение, давящее на нас со всех сторон, не позволяет нам исполнить Вашу просьбу.

Японское правительство не считает Вас достаточно сильным выполнить великое дело, которое обеспечило бы великое будущее японского народа. Ваше влияние на русский народ с каждым днем слабеет, и ненависть, которую питает против Вас народ, не помогает нам в нашей политике.

Японское правительство обсудило вопрос с союзными правительствами, но со всех сторон мы нашли отрицательную позицию.

Если Вы желаете направить Вашу деятельность в другом направлении, мы ее поддержим с большим удовольствием, но в согласии с принципами, которые Вам известны».

Подсластили, узкоглазые, напоследок: предложили помочь стать равноправной стороной в переговорах с буферной республикой. С паршивой овцы хоть шерсти клок, только если бы у владивостокского правительства вес имелся! А его-то и нет! Первую скрипку в создании «буфера», конечно же, играют в Верхнеудинске. Верхнеудинское правительство признали и большевики, Рэсэфэсээрия! Амурчане с ними заодно. Во Владивостоке зря пыжатся и пузыри раздувают. Вот и он, как мальчишка, этим приморским фанфаронам поверил! Купился на возможность сыграть в демократические игрища. А какие козыри на руках? Акт, подписанный Колчаком накануне ареста - вот и все козыри.

Да, рухнувший на ангарский лед бывший верховный правитель успел подмахнуть «рескрипт» о передаче ему, генерал-лейтенанту Семенову, всей власти на Дальнем Востоке. Но что нынче эта писулька? Даже генерал Оой, командующий японскими экспедиционными силами, и полномочный дипломатический представитель Японии во Владивостоке Мацудайра не советовали посланцам атамана, вальяжному кадету Таскину и генералу Хрещатицкому, козырять колчаковским мандатом.

Дал указание предлагать меньшее: он, Семенов, останется командующим военными силами в создаваемом «буфере». Что ж, это был вполне терпимый вариант, тем более, что Хрещатицкий телеграфировал:

«Японцы во всяком случае будут поддерживать командование и атаманство для вас в буфере; приморцы гарантируют буржуазно-демократический строй без активного участия коммунистов; на возглавлении Вами командования будем настаивать вплоть до разрыва».

Да, пришлось показать «благородство намерений» - когда в Читу прибыла делегация приморского правительства, он вполне успешно продемонстрировал влияние и силу: открыл Народное собрание, устроил смотр читинского гарнизона. Мол, буржуазно- демократическую республику принимает и готов служит верой и правдой. С тем и проводил владивостокскую делегацию в Верхнеудинск. Да только там ее встретили сурово: верхнеудинское и амурское областные правительства, уже пропитавшиеся большевистским духом, наотрез отказались сотрудничать с атаманом.

Не помог и генерал Оой, пригласивший амурчан на переговоры. Долго убеждал, что Семенова необходимо привлечь к созданию республики, за его спиной серьезная армия. Потом заявил открытым текстом: японские военные власти не допустят каких-либо враждебных действий против Читы, они согласны на мир, но без коммунистов, а если придут Советы - то война. Напоследок настоятельно посоветовал объединяться с Приморьем, а не Верхнеудинском, который близок с Москвой, а распространения коммунизма на Дальнем Востоке японское командование не допустит. Амурчане ответствовали дипломатично, но нагло, дескать, вопрос с Семеновым должны решать правительства объединяющихся областей, без японцев.

И Оой - умылся. А куда ему деваться, если японцам своих забот хватает? Верховный Совет держав Антанты решил экономическую блокаду с Советской России снять - авантюра Пилсудского против Совдепии провалилась, союзники войска из Приморья вывели. Представитель атамана в Токио Сыробоярский сообщал, что японцы активно обсуждают свои перспективы в России и явно склоняются к сворачиванию политических проектов на Дальнем Востоке. Это означало одно: в Забайкалье он, Семенов, остается один на один с большевиками, а вся эта Дэвээрия - ширма.

И сегодня свершилось главное - японская эвакуация из Читы началась. Пришлось присутствовать на вокзале на унизительной церемонии «проводов». Черт бы побрал это желтолицее и надменное воинство!..

-    Ваше высокопревосходительство! - В приемной атамана встретил вышколенный адъютант с телеграфной лентой в руках. - Генерал Хрещатицкий телеграфирует из Харбина.

-    Читай, - хмуро буркнул Семенов, размашистым шагом проходя в кабинет. Адъютант поспешил следом.

-     «Состоялся разговор прямому проводу членом владивостокского правительства коммунистом Никифоровым Тчк Взял себя смелость сообщить ему Зпт что Ваше высокопревосходительство искренне готово подчиниться будущей демократической власти после объединения Дальнего Востока согласно передать власть читинскому Народному собранию Зпт но этот вопрос окончательно будет обсуждаться Вами Никифоровым Зпт который пока остается позициях Вашего отстранения от политической Зпт военной власти Вашего согласия отправиться своими частями на польский фронт Тчк Хрещатицкий».

-          Что?! - от рыка атамана зазвенели подвески на хрустальной люстре, украшавшей кабинет. - Что там наплел большевикам этот маразматик?! Да этому Никифорову место одно - в вагоне смерти! А лучше - в топке паровозной, как дружкам! На польский фронт! Голопузую Совдепию из дерьма вытаскивать? Стратеги хреновы! Поперли на Варшаву и думали наскоком одолеют - нате вам, выкусите! - Семенов ткнул кукишем в адъютанта. - В России все перебаламутили, так еще европ им подавай!

Семенов бухнулся в кресло, налитыми кровью глазами невидяще уставился перед собой, шумно и тяжело дыша.

-        Япошки, суки, ручкой помахали, и этот хрен перед коммуняками лебезит! Ничего, ничего!.. Пиши, поручик! Сыробоярскому в Токио. Полномочия Хрещатицкого на переговорах аннулирую. Предлагаю вам прибыть в Харбин и предать Хрещатицкого суду за самоуправство. Точка! И никаких переговоров! Хватит! Или мы, или эта большевистская сволочь!

-    Так точно, ваше высокопревосходительство!

-    Все! Телеграфируйте! И в Харбин этому сукиному сыну дубликат!

-    Есть! Разрешите идти?

-            Да!.. Стоп, отставить! Вот что, поручик. Если ничего экстраординарного - не беспокоить. Голова раскалывается - прилягу.

-          Не извольте беспокоиться, Григорий Михайлович! Все будет исполнено.

-    Теперь иди, - Семенов начал остывать.

Когда за адъютантом затворились двери, встал, покачиваясь, по- старчески шаркая ногами и расстегивая на ходу тугие пуговицы кителя, прошел в комнату отдыха. Китель аккуратно повесил на спинку массивного резного стула. Оставшись в белой накрахмаленной сорочке, не снимая сапог, прилег на оттоманку, обитую потемневшим жаккардом. Закрыл глаза.

Конечно, Хрещатицкий на переговорах крутился ужом, но иначе с ним нельзя. Судебный спектакль нужен для поднятия духа верных частей. Примет генерал малость позора на публике, не облезет. А заодно на реакцию этих доморощенных управителей-демократов поглядим. Ишь, вошли во вкус! Семенов им, видите ли, пустое место, не хрен и в расчет брать!

Обнаглели, быдло! Мало их казачья шашка рубала! Ни хера! И в Маккавеево, и в других местах хватит на них острых шашек и свинца, умоются еще кровавыми соплями.

С тем и задремал атаман. А из освежающего небытия тонкие и нежные пальчики вынули. Дернулся, открыл глаза - Машенька! Улыбается, плутовка, а румянец по щекам - алая заря на атласной коже с персиковым пушком. Вот ведь порода цыганская - в огне не горит, в воде не тонет!

Накрыл узкую ладошку у себя на лбу широкой короткопалой пятерней. Такая приятность! Не от кратковременного сна, а вот от этого прикосновения целебного вся боль головная прошла. Волшебница Машенька!