Капитан Межидов решил рискнуть и нагрянул в данный дом с обыском. Сообщение неизвестного подтвердилось. На допросе наркоторговец сознался, что товар был подготовлен для отправки в Чечню. Поставил условие: жизнь в обмен на дальнейшие сведения. Пограничник решил рискнуть и согласился. То, что он услышал, заставило его немедленно связаться с Москвой. В разведуправлении засуетились. Таджик сообщил о некоем майоре внутренних войск, который служит в Грозном. Имеет доступ к секретным документам и переправляет наркотики в Москву, используя свое положение. Назвал фамилию — Куракин.

На следующий день в Грозный прилетел представитель из московского разведуправления. Куракина через полчаса арестовали. Прилетевший разведчик с удивлением узнал, что на следующий день майор увольнялся в запас и улетал из Чечни. В рюкзаке Куракина было обнаружено более трехсот тысяч долларов, разнообразные золотые и серебряные украшения. Допрос дал неожиданый результат. Предприниматель в погонах, как оказалось, работал на два фронта. И на братьев Басаевых и на Усаму.

Саудовский миллионер еще год назад наладил очень доходный бизнес по сбыту наркотиков в Чеченской Республике. Через Чечню переправлял дурь во многие города России. К тому же в последнее время зелье употребляляли не только в рядах боевиков, но и некоторые федералы. Один из поставщиков вышел на майора Куракина. Он даже не стал его на чем-то подлавливать, просто предложил крупную сумму в долларах, если он переправит партию героина в Россию. Куракин согласился и два месяца исправно работал на бен Ладена.

Братья Басаевы — Шамиль и Ширвани — полгода назад выкупили за бесценок здание пустующей грозненской школы, обнесли ее колючей проволокой под напряжением, пригласили индийских профессоров-фармакологов и под видом изготовления медпрепаратов наладили производство чистейшего героина. Их плантации мака и конопли в Курчалойском, Гудермесском и Веденском районах могли приносить баснословные прибыли, если бы не конкурент.

Требовалось устранить Усаму бен Ладена с его зельем и потихоньку выжать его с российского наркорынка. Оба понимали, что это очень опасно — идти против бен Ладена и все же решили рискнуть. Перед этим братья тоже вышли на Куракина. Тот согласился переправлять их «товар» в Россию, таким образом получая деньги с двух сторон одновременно. Очень часто пакеты с героином от Усамы и от братьев ехали в одном ящике, лишь адреса были разные.

Новоявленные наркобароны открыли представительства в Калуге, Санкт-Петербурге, Волгограде и других городах России. Это страшно не понравилось Усаме. Сведения быстро донеслись до его ушей. Он приказал своим агентам ликвидировать предприятие братьев Басаевых и сделать это так, чтобы на него даже не подумали. Но охрана наркозавода была такой, что проникнуть на территорию не удалось никому. Тогда агенты, с помощью наркопоставщика, вышли на майора внутренних войск и попросили помочь уничтожить мешающий заводик.

Майор сообразил, что его работа на оба лагеря вот-вот всплывет на поверхность и тогда смерть будет не за горами. Полугодовой срок пребывания в Чечне у Куракина заканчивался. Он решил исчезнуть, чтобы не попасть под грядущую нарковойну. Подсуетился с оформлением документов, благо возможности были при его-то связях, но помешал предствитель из разведуправления…

Главенство на наркорынке сталкивало лбами амбициозных братьев и бен Ладена. Было ясно, что ни Ширвани, ни Шамиль не согласятся уступить рынок наркотиков саудовскому шейху, когда деньги потекли к ним рекой. Каким-то образом слушок о караване с наркотой от бен Ладена дошел до Басаевых и они решили подстраховаться. Хасаном Аликперовым оказался один из братьев. Это он сдал наркокурьеров Усамы пограничникам.

Шергун потерял сознание около четырех утра. Сколько пролежал в беспамятстве, он не знал. В чувство его привела прохладная ладонь, коснувшаяся подбородка. Он узнал Марину по прикосновению. Прошептал:

— Марина… — Почувствовал, как женщина вздрогнула, а ему на щеку упала горячая капля. Прошла сквозь бинт и обожгла кожу. Полковник прошептал: — Ты снова плачешь…

Она торопливо прошептала, беря его за руку:

— Я не буду больше, ты только сознание не теряй.

— Сколько времени?

— Шесть утра. В восемь нас с тобой вертушкой отправят на Моздок. Доктор уже заходил. Олег, родной мой, все позади. Ты перенес эту проклятую ночь. В Москве все будет по-другому…

Он почувствовал, что его руки свободны. Погладил ладонь женщины и взял ее обоими руками. Слабо пожал. Каждое движение тяжело давалось ему. Силы не было, к каждой клеточке, казалось, было привязано по огромной гире. Страшная слабость придавила тело к постели. Он спросил:

— Значит, эта ночь была критической для меня? И ты скрывала… Сколько же горя я тебе принес, любимая…

Степанова расплакалась от этих слов, уткнувшись в плечо мужчины. Рыдания сотрясали ее тело. Олег медленно гладил ее по волосам и молчал.

Марину вытащили из палатки на носилках, прикрытую одеялом до подбородка. Голова была замотана бинтами. Следом вынесли полковника, лежавшего в спальном мешке и укутанного одеялом. Руки Шергуна лежали на поверхности. На улице было холодно. Ледяной ветер с гор давал понять, что зима не за горами. Загрузив пару в вертолет, санинструкторы удалились, а в вертушку проскользнул полковник Огарев. Маринка как раз начала избавляться от бинтов. Попросила:

— Геннадий Валерьевич, распутайте пожалуйста этот узел на затылке. Чертовы санитары так замотали, стащить не могу!

Полковник усмехнулся и просто разрезал узел ножом. Маринка содрала марлю с глаз и повернулась к Шергуну:

— Олег, как ты?

С носилок донеслось слабое:

— Живой…

Огарев вполголоса заговорил:

— Марина, возле расположения бригады начали шататься подозрительные чеченцы. На склоне ближнего холма отмечено появление человека с биноклем. Что ты об этом думаешь? Я приказал делать вид, что мы не замечаем. Хотя тоже следим за объектами. Теперь я уверен, что ты права и Горев никуда не делся из Дуба-Юрта.

Степанова кивнула:

— Правильно. Колька здесь, только найти его не так-то просто. Даже если вы всех наблюдателей переловите, гарантии, что они знают, где прячется Ахмад, нет никакой. Это цепочка. Причем никто друг о друге не знает. Не обращайте на них внимания.

Спецназовец немного помедлил, а затем сказал:

— Есть у меня мысль, что эта гадина попытается схватить кого-нибудь из наших. Добыть сведения, так сказать, из первых рук.

Марина вздохнула:

— Не лишено смысла… Не выпускайте друг друга из виду, так и передайте ребятам. Я вернусь и мы продолжим игру с Ахмадом.

Огарев помялся, не зная, сказать или не стоит о том, что узнал. Потом все же сообщил:

— Твои подозрения насчет стукача небезосновательны. Я тут все операции, проведенные за последний месяц, проанализировал. Провалов много, хотя каждый раз операции тщательно разрабатывались. Однако боевики нас уже ждали. Мужиков я подключил, начали проверку. Думаю, вскоре найдем гниду.

В вертолет внесли с десяток раненых. Затем влезли двенадцать летевших в отпуск контрактников. Степанова свернула носилки, на которых ее внесли в вертушку, чтоб освободить место. Огарев попрощался с женщиной и Шергуном:

— Счастливо долететь! А вам, Олег Маркович, выздороветь и не отчаиваться. В темноте жить трудно, но можно и нужно, если есть цель.

Обнялся с Мариной, пожал руку полковнику и выскочил из вертолета, когда винты начали вращение. Женщина присела рядом с Олегом на край носилок. Взяла его руки в свои. Ладони оказались ледяными. Она наклонилась и поднесла его кисти ко рту, тщательно растирая. Дыханием попыталась отогреть пальцы. Накинула на него сверху свое одеяло. Не стесняясь сидевших у стены и искоса наблюдающих за ней мужиков, расстегнула бушлат снизу и забила его озябшие ладони к своему телу. Поправила шапку на голове полковника.

Холодные ладони Шергуна уютно устроились у нее под грудью. Она чувствовала холод от его рук через куртку и нижнее белье. Пальцы слегка шевелились. Вертушка взлетела и понеслась в сторону Моздока. Полковник потянул ее к себе и Марина наклонилась ухом к его губам. Олег прошептал: