«Разрешено все, что не запрещено законом», - провозгласил ставропольский Солон. По сути это означало выведение «бизнеса» не только из-под юрисдикции морали, но и из-под какого бы то ни было общественного контроля. В итоге был подорван экономический фундамент, отсутствие которого делает невозможным существование любого государства как формы политической самоорганизации общества. Экономическая, социальная, военная, духовная деградация России - наглядная иллюстрация к сказанному.
Ту же антигосударственную задачу решало и «разгосударствление» идеологии. Ибо что такое государственная идеология? Это - система идей, ценностей и ценностных ориентаций, аккумулирующая в себе фундаментальные, стратегические потребности и интересы государства. Государство, не осознающее своих национально-государственных интересов, т. е. не имеющее своей идеологии, фатально обречено на геополитическое небытие. В лучшем случае, становится безгласным объектом мировой политики. Поэтому идеологема деидеологизации, закрепленная в качестве конституционной нормы России, сыграла и продолжает играть роль СПИДа, разрушающего российский государственный организм. А тотальный «плюрализм», пришедший на смену государственной идеологии, в своем объективном содержании есть не что иное, как легализация любой антигосударственной, подрывной деятельности. Весьма примечательно, что такой «плюрализм», оказывается, совместим с любой идеологией, кроме одной - национальной. Что и демонстрирует - демонстрирует нагло и агрессивно - нынешняя российская власть, вытаптывая в зародыше любые ростки национального самосознания русского народа, запрещая его национальные организации - политические и неполитические.
Что стояло и стоит за идеей «разгосударствления личности», ее «суверенизацией», нашедшей свое конкретное выражение в доктрине «прав человека»? По своему существу это означает превращение общества в арифметическую сумму социальных атомов или лейбницевских монад, а гражданина - в обывателя, живущего своей замкнутой, автономной жизнью. То есть это все тот же путь разрушения государства как целостного социального организма, превращение общества в человеческое стадо. Этот грязный антигосударственный селевой поток и был аккумулирован в либердемовской «национальной идее»: «Патриотизм - последнее убежище негодяев!».
Результаты этой стратегии были настолько впечатляющи, что либердемы встали перед реальной перспективой потерять власть над Россией. Как ни был замордован народ, каким-то звериным чутьем он уловил угрозу самому своему существованию. Ответом было то, что на президентских выборах Ельцин сумел усидеть в своем кресле только путем невиданных в политической практике фальсификаций и шкурной беспринципности Государственной Думы.
Последовавший вскоре уход Ельцина был предрешен не только болезнью. Интересы «мировой закулисы» диктовали острую необходимость корректировки политики. Такая корректировка и была произведена. Стало ли это отказом от прежней антигосударственнической стратегии? Никоим образом. Стратегия осталась прежней. Изменилась тактика, изменилась политическая риторика. Космополитизм уступил место патриотизму. Все либердемы в одночасье заделались завзятыми патриотами. Если раньше предлагалось откусывать от государственного суверенитета России столько, сколько каждый в состоянии проглотить, то теперь любителей этого яства рекомендовалось «мочить в сортирах». Негодяем отныне предписано было считать не патриота, а того, кто не клялся трубно и прилюдно именем России. Но вот что примечательно: патент на право называться патриотом получал лишь тот, кто числил себя «россиянином». Тот, кто ощущал себя русским, автоматически становился «экстремистом» и «русским фашистом». То есть этот либердемовский патриотизм оказался густо замешанным на русофобии и в этом своем качестве призван был сыграть роль альтернативы русскому национализму.
На первый взгляд кажется непонятным и алогичным: почему всякий иной национализм - татарский, башкирский, калмыцкий, еврейский - терпим и даже поощряем, и один только русский попал в разряд уголовных преступлений? На самом деле ничего удивительном в этом нет. Тут своя логика, логика криминальная, но логика. Логика, органически вписывающаяся в вышеуказанную политическую стратегию. Дело в том, что русский народ был и продолжает оставаться пока еще если не формально, то по существу государствообразующим народом России, становым ее хребтом. Поэтому борьба против русского национального самосознания («русского фашизма» - в терминологии либердемов) по сути своей есть борьба против русской государственности. А поскольку государства могут существовать только как национальные государства («многонациональное государство» -нонсенс, абракадабра, сапоги всмятку), то борьба против русской государственности есть борьба против государства как такового. Российское государство без его русского стержня и русской сути - фантом. Это идеологи глобализма, в отличие от наших местечковых бисмарков, прекрасно понимали и понимают. Таким образом, сквозь миловидную маску «россиянского патриотизма» мы вновь зрим все ту же отвратную рожу глобализма.
Хитроумная комбинация с противопоставлением национализма патриотизму, подменой первого вторым также не увенчалась успехом. Протестное движение русского народа против национального унижения, циничного попрания властью его законных прав, несмотря на информационную и политическую травлю, репрессии и уголовные преследования, не только не пошло на убыль, но, напротив, лишь крепло и ширилось. И, что для власти стало симптомом не просто тревожным, но прямо-таки убийственным, в авангард этого движения встала молодежь. Не удалось власти сформировать из нее «поколение пепси», вытравить из русской молодежи их унаследованную от предков русскую душу, заменив ее сработанным по дьявольским технологиям суррогатом. А ведь какие радужные перспективы, какие манящие дали открывались: «совки» отомрут - этот вожделенный для нее день власть «приближала, как могла», - явится новое поколение, вскормленное кока-колой, воспитанное на идеях «толерантности», «политкорректности» и прочих «общечеловеческих ценностях». Увы, вся многотрудная «идеологическая работа» пошла насмарку.
Тогда родился новый «проект»: всех сделать русскими. То, что не удалось отцам-основателям США; то, что оказалось не под силу большевикам, перед которыми, если верить Сталину, никакие крепости не могут устоять, то должно свершиться в «суверенно-демократической» России. Россия должна стать тем «плавильным тиглем», в котором будет изготовлена новая русская нация. Нырнут в этот «плавильный котел» «и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык» и вынырнут, подобно ершовскому Иванушке, «новыми русскими».
Чтобы решить эту задачу, был изобретен метод поистине уникальный в своей глупости и подлости: убедить всех, и прежде всего самих русских, что никакой русской нации отродясь не бывало, как не существует и поныне. Она еще просто не сложилась, а потому ее необходимо сформировать. Основные тяготы по решению этой титанической задачи возложили на Институт этнологии и антропологии РАН, директор которого г-н Тишков при сей счастливой для него оказии был увенчан званием академика. В помощь ему мобилизовали ораву «политологов», «социологов», «аналитиков», «экспертов», «футурологов», которая тут же была пожалована званием «национально-патриотической элиты России». Она-то и должна была подвести под эту политическую задачу теоретический фундамент.
Основная трудность состояла в том, чтобы связать как-то концы с концами. Ибо любой человек с нормально организованной психикой тут же спросил бы: как же так, Государство Российское насчитывает несколько столетий (если счет вести только от Иоанна Грозного), а русской нации как не было, так и нет? Уж не работаете ли вы, многомудрые вы наши эксперты и чревовещатели, как ваш крестный отец Борис Ельцин, «с документами»?
Выход был найден - столь же простой, сколь и эффективный: Россия, была объявлена империей. Империя же, по их просвещенному мнению, антипод национального государства. Потому-то и стало возможным существование русской империи при отсутствии русской нации. Прекрасный русский писатель и блестящий стилист, но совершенно беспомощный политик Александр Проханов насчитал ажно четыре российских империи разных цветов и ныне одержим idee fixe - создать пятую. Надо полагать, голубую, так как и «Белая», и «Красная», если верить Проханову, уже были.