Завершая перепись построек в пределах ограды, начинавшейся от «розового дворца», мы случайно отошли немного к западу, в глубь джунглей, и наткнулись на остатки стены. В одном месте в ней была целая серия ниш, окруженных крупными камнями, поставленными вертикально наподобие стел. Всю первую половину следующего дня мы провели около этой находки, очищая ее от растительности. Стена оказалась крылом огромного здания, воздвигнутого на гигантской платформе странных очертаний. На ней было еще много других построек и остатки замысловатых стен. К полудню, совершенно вымотанные, мы вернулись домой, к неизменным бобам миссис Коба-Камы.
Изнурительные походы в джунгли, где было несметное множество клещей и комаров, совсем не нравились Коба-Каме. Каждый раз его приходилось долго упрашивать, чтобы он снова пошел с нами. Хотя раньше Кама никогда не видел сооружений, которые мы наносили теперь на карту и которые он пренебрежительно называл «кучей камней», его помощь была для нас неоценимой. Не будь с нами Коба-Камы, мы заблудились бы в джунглях через сотню футов. Нас всегда изумляло, что Кама, прокружив целый день по джунглям, каждый раз безошибочно находил дорогу домой, тогда как мне казалось, что мы идем в обратную сторону. Коба-Кама был незаменим и при расчистке построек. Двумя ударами мачете он мог сделать гораздо больше, чем я двадцатью. Опытным глазом он всегда умел выбрать нужную лиану, чтобы одним ударом отсечь все переплетение, или сквозь густую листву разглядеть, какую именно ветку надо рубить и где может зацепиться или неожиданно соскользнуть его мачете.
Каждый вечер, возвращаясь из джунглей, мы с Коба-Камой часами вытаскивали из-под кожи клещей, отбиваясь в то же время от полчищ комаров. Даже пиявки в Гималаях не досаждали мне так, как эти крохотные насекомые, запускавшие свою твердую головку глубоко под кожу. Пока мы вынимали клещей у хижины, Мари-Клер и жена Камы уходили на берег лагуны, где ветер разгонял комаров, и там миссис Кама своими ловкими пальцами помогала Мари-Клер избавиться от впившихся в нее насекомых. На пятый день нашего пребывания в Чунйашче Мари-Клер была так искусана, что у нее воспалилась вся кожа. Никакие средства не могли помешать мириадам насекомых набрасываться на нас во время вылазок в джунгли.
К югу от главной пирамиды мы отыскали еще одну группу построек. Там на высоких платформах стояли здания вроде дворцов с широкими дверными проемами, которые поддерживались круглыми колоннами. Кроме того, там возвышалась земляная насыпь в форме подковы с четырьмя толстостенными зданиями и целый ряд маленьких пирамид и других построек, занимавших все пространство между поселком Коба-Камы и самым дальним дворцом за большими камнями в виде стел.
Мы тщательно исследовали величественный двор между пятью пирамидами, которые я видел в свое первое путешествие. Неподалеку от них находилось самое удивительное сооружение из всего архитектурного комплекса Чунйашче: маленький храм, окруженный полукольцом небольших пирамид с крутыми лестницами, сбегавшими к храму наподобие амфитеатра.
В том же районе мы нашли остатки многих более мелких зданий и ритуальных площадок. А к северу от них нам встретились хорошо сохранившиеся насыпи, где были возведены здания, окруженные обычными маленькими часовнями. Нам теперь помогали еще трое индейцев из поселка Чунйашче, так что мы могли охватить обширный район и открыть несколько групп зданий в стороне от главного центра древнего города.
С каждым днем, по мере того как среди зарослей нам открывались все новые земляные холмы и остатки построек, наш энтузиазм возрастал. По вечерам мы подводили итоги дневных исследований и бывали немало разочарованы, если число вновь открытых строений не превышало шести. Отрезанные от всего человечества, мы жили теперь в своем собственном мире, мире волнующих открытий.
Сначала мы старательно обмеряли каждый храм, каждую пирамиду, но потом это стало просто немыслимо. Какая грандиозная работа ожидает тех, кто захочет основательно изучить и обмерить все здания! Нам же теперь приходилось ограничиться самым общим обследованием. Чунйашче был просто сном археолога, и мы частенько видели себя как бы в приятном ночном кошмаре среди клещей и обвитых лианами странных дверных проемов, за которыми нас ожидали летучие мыши и рои шершней.
Теперь мы уже определенно могли сказать, что Чунйашче был гораздо более крупным городом, чем представляли себе Спинден и Мейзон. Количество развалин превосходило самые дерзкие наши мечты. Мейзон заявлял, что он не смог сосчитать всех земляных холмов, мы же теперь встретили столько храмов, платформ и дворцов, что были не в состоянии нанести их точно на карту.
Сначала нам с Мари-Клер нравилось давать имена вновь открытым строениям, но потом их пришлось обозначать просто цифрами. Карты наши все разрастались, их надо было чертить заново и оставлять место для новых объектов, прибавлявшихся с каждым днем.
Нам не хватало времени, чтобы разыскивать идолов и даже архитектурные детали. Обломки скульптур могли валяться тысячами у стен развалин, но у нас не было сил разрывать мох или переворачивать бесчисленные камни, рассеянные повсюду вокруг Чунйашче.
На десятый день мы начали исследовать прибрежный участок лагуны, покрытый манграми или высокой травой, и вскоре наткнулись на еще крепкое прямоугольное строение с полуобвалившейся крышей и мощными колоннами в дверных проемах. На стенах внутри храма сохранилось множество следов фресок, покрывавших разные слои штукатурки. Перевернув наугад какой-то камень, я заметил на нем резьбу и стал очищать его от мха и земли. Вскоре я с удивлением смотрел в блеклые выпуклые глаза большой головы странного идола — самой прекрасной скульптуры, найденной мной на побережье. Идол достигал трех футов в высоту и фута в ширину и был слишком тяжел, чтобы его можно было взять с собой, поэтому мы устроили для него укрытие под большими каменными глыбами. Только после этой находки Коба-Кама стал проявлять интерес к руинам. Идол подтверждал наши рассказы о древних майя, и теперь индеец с воодушевлением помогал нам раскапывать черепки и искать новые постройки.
В полумиле от поселка нам встретилась пирамида десятифутовой высоты с тремя часовенками на вершине. Мы только было принялись разыскивать вокруг нее черепки, как вдруг из-под руки Коба-Камы выскочил огромный тарантул, а Мари-Клер, которая после трех недель постоянного страха перестала наконец думать о змеях, наступила на какое-то бревно, и из-под него неожиданно выскользнула ядовитая коралловая змея. Все это заставило нас действовать немного осторожнее.
Казалось, древнему городу не будет конца, и мы должны были признать, что одним нам со всеми находками не справиться. А сколько еще новых открытий ожидает нас здесь!
На десятый день кончилась фотопленка. К тому времени мы уже стали ощущать последствия климата и однообразного питания. К клещам и комарам добавились еще и блохи, которых было видимо-невидимо в хижине, где мы спали. Особенно страдала от укусов Мари-Клер, целыми ночами не смыкавшая глаз от страшного зуда. Однако дух ее вовсе не был сломлен, она ни за что не соглашалась отпускать меня в джунгли одного. За все это время наша скудная диета из бобов была нарушена только один раз, когда Кама подстрелил большого черного фазана.
Еще в начале нашего пребывания здесь мы договорились с рыболовами из кемпинга Бока-де-Пайла, что они подбросят нас на своей плоскодонке к дальнему берегу лагуны Чунйашче. Однако прошло уже три дня после назначенного срока, а у нас никто не появлялся. Мы опасались, что судно, курсирующее между Косумелем и Бока-де-Пайла, не может пробиться через рифы. У Коба-Камы была долбленая лодка, но такая маленькая, что втроем в ней, конечно, не уместиться. Мы с Мари-Клер были уже слишком измучены, чтобы отважиться пройти пешком пятьдесят пять миль через джунгли обратно к Танкаху. И вдруг Коба-Кама предложил нам свою помощь.
— Я сделаю лодку побольше, — сказал он.
Мы с радостью услышали, что на сооружение лодки потребуется всего четыре дня с того момента, как будет срублено дерево. Но к сожалению, пришлось отказаться от этого заманчивого предложения, потому что для спуска на воду лодки весом в несколько тысяч фунтов понадобилось бы не меньше десятка мужчин. Было решено идти до Танкаха пешком.