Самюэль рассказал мне, что за это время на побережье перебывало немало народу. Сначала туда приехала большая американская экспедиция. Каждую неделю они приставали к берегу у Матансероса (там, где мне показывали пушку) и ныряли к останкам испанского корабля. Экспедиция была организована обществом СЕДАМ, которое специально занимается поисками затонувших судов. В распоряжении экспедиции был вертолет, и она произвела настоящую сенсацию на всем побережье к северу от Тулума.

От главного водолаза и руководителя экспедиции Боба Маркса я узнал, что судно было торговое, из Испании, оно разбилось в 1780 году во время шторма.

Потом на побережье побывал один американский спортсмен. Он заявил, что нигде в мире не ловится так хорошо альбула и тарпон, как в лагунах у Бока-де-Пайла. Это привлекло сюда заядлых рыболовов. У Бока-де-Пайла, милях в двадцати пяти к югу от Тулума, появился палаточный лагерь, откуда компании рыболовов то и дело отправлялись на плоскодонках в лагуны Муиль и Чунйашче. Нередко они высаживались на берегу лагуны, чтобы осмотреть древние развалины майя.

Какая-то компания зубных врачей из Чикаго сумела проникнуть на моторном катере в такие места, куда я пробирался пешком помногу дней не без риска для жизни. Да, побережье теперь не узнать.

К концу второго дня мы с Мари-Клер и Самюэлем Месосом были уже на борту «Марии Фиделии» (она все еще курсировала здесь) и направились к Памулю — кокалю с храмом майя милях в двадцати к северу от Пуа.

«Мария Фиделия» отплывала в полночь, а на рассвете мы увидели берега Кинтана-Роо. В первых лучах солнца показались знакомые очертания невысоких джунглей, подступавших к песчаным пляжам. Вскоре стал слышен рев рифов. Но нам не повезло. Волны на море вздымались так высоко, что весь проход в рифах был закрыт пенистыми водоворотами. Пришлось возвращаться на Косумель в надежде, что дурная погода долго не продержится.

Мы сидели на Косумеле и с нетерпением ожидали прекращения шторма. К полуночи ветер начал стихать, а когда «Фиделия» отчалила от пристани, море было уже совсем спокойное. Возвращаться на этот раз нам не пришлось. Ни Мари-Клер, ни я не представляли в то время, что ждет нас впереди. Мы не собирались долго оставаться на побережье, но обстоятельства сложились так, что вернуться на Косумель нам удалось только через шесть недель.

Когда на море упали первые лучи восходящего солнца, впереди показался берег Кинтана-Роо. Вскоре «Фиделия» была уже у рифов. Капитан без особого труда провел ее через узкий проход, и мы оказались в защищенной полосе. Загремел якорь. Маленькая шлюпка доставила нас на берег, покрытый чистым белым песком, под сень пальмовой рощи кокаля Памуль. Едва мы сосчитали свои мешки, как «Фиделия» уже подняла якорь и медленно поплыла вдоль берега к Плайя-дель-Кармен, где должна была взять груз копры.

Дворец в Чамаше. На крыше стоят контрабандисты.

Красные отпечатки ладоней на внутренней стене дворца в Чамаше.

Храм в Тупаке.

Вход в храм.

Растительность сплошь покрывает развалины в Чунйашче.

Развалины, очищенные от растительности.

Пирамида с полуразрушенным храмом на вершине в местечке Памуль, где автор побывал в 1961 году.

Коба-Кама показывает Мари-Клер огромного черного фазана, убитого им на охоте.

Большой идол, найденный в Чунйашче.

Навстречу нам из хижины вышел мужчина, хороший друг Самюэля. Он угостил нас тортильями и черепашьими яйцами. Пока мы ели, а Мари-Клер рассуждала, не потеряет ли она талию, если станет питаться одними лепешками, Самюэль уложил наши вещи на индейский манер, чтобы их можно было нести, надев ремень на голову.

Мы не стали задерживаться в Памуле. Надо было сразу отправляться в путь, пока солнце еще не поднялось очень высоко. Мы шли на юг, к Пуа. Впереди шагал Самюэль, за ним я, за мною Мари-Клер. В полумиле от кокаля мы остановились у подножия высокой пирамиды. Она стояла в нескольких футах от воды, как бы возвещая, что мы вступили на землю мореходов майя. На Мари-Клер пирамида произвела огромное впечатление. В первый свой приезд я видел эту пирамиду только с борта «Марии Фиделии», когда плыл от Исла-Мухерес к Косумелю. С вершины пирамиды мы могли теперь обозревать все побережье, протянувшееся к северу и к югу громадными фестонами песчаных пляжей, обрамлявших сверкающее море.

К счастью, долгий путь пешком по колкому коралловому известняку не устрашил Мари-Клер. Правда, по дороге она пугалась воображаемых змей и несколько раз поднимала панику, но в общем мы продвигались довольно быстро и около одиннадцати часов были уже на кокале дяди Самюэля, где мне обрадовались, как родному сыну, а Мари-Клер приняли с теплотой и сердечностью, хотя ее голубые джинсы повергли в изумление всех женщин. Утолив жажду кокосовым молоком, мы отправились дальше, шагая под палящими лучами солнца. Теперь наш путь шел через джунгли, подступающие к скалистым мысам, так что продвигаться с прежней скоростью мы уже не могли. Через каждые полчаса приходилось останавливаться, чтобы перевести дух и стереть пот с лица.

К часу дня мы подошли к лагуне Чакалаль. Как раз на ее берегу стоит тот великолепный, хорошо сохранившийся храм Йочак, который я видел на другой день после прибытия в Кинтана-Роо на «Лидии».

И вот мы наконец под благословенной сенью кокосовых пальм на кокале Пуа. Мне казалось, что я вернулся домой. Все тут было по-старому, и я не почувствовал разочарования. Кокаль Пуа оставался таким же, каким был и прежде, маленьким раем у бирюзового моря. У хижин под пальмами появились маленькие братья Самюэля. Сначала они приняли нас с опаской, разглядывая меня и Мари-Клер с особой, наивной серьезностью, но потом кто-то из детей узнал меня. Даже в родной семье меня не смогли бы встретить с таким восторгом.

— Так редко сюда приходят люди, — говорила сеньора Месос со слезами на глазах. — Мы никого не забываем.

Однако Мари-Клер встретили сначала довольно сдержанно, особенно младшие дети, которые сразу спрятались за пальмами и таращили оттуда на нее глаза. Лишь полчаса спустя я узнал причину их страха — детей испугали светлые волосы Мари-Клер, вероятно, они приняли ее за существо с другой планеты.

Даже сеньор Месос был приветлив. В его обычно сдержанной речи появились ласковые нотки, а суровое лицо озарилось улыбкой.

Скоро я уже знал обо всех маленьких событиях на побережье. С Косумеля приезжал сюда какой-то англичанин и забрал оставленные мною находки — каменную свинью и ступню идола. Однако самой большой новостью было появление здесь вертолета. Он высадил около Пуа участников экспедиции, исследовавших затонувшее судно у Матансероса.

Мы с Мари-Клер садились по очереди на индейский манер у огня, сеньора Месос кормила нас горячими тортильями, а сеньор Месос рассказывал о новых храмах, которые он отыскал во время охоты в джунглях. Нам, конечно, не терпелось поскорее осмотреть эти храмы. Особенно воодушевилась Мари-Клер. Ее волновала мысль увидеть развалины, где еще не был ни один иностранец. Первую неделю мы решили провести в Пуа, а потом Самюэль с братом должны были отвезти нас на «Лидии» в Танках, на кокаль Гонсалесов.

Теперь я узнал, почему в тот раз «Лидия» так долго не возвращалась и почему сеньор Месос так обошелся со мной. «Лидия» задержалась тогда из-за плохой погоды, сеньор Месос это понимал и, не очень-то веря в мои хорошие намерения, просил меня уйти с кокаля. Но он, конечно, не думал, что мне придется пройти пешком весь путь до Белиза, уж в Танкахе-то я наверняка должен был найти судно.