Пакт этот оказался излишним. В доме собралась компания славных и добросердечных людей, и смех в нем не умолкал. Все они входили в так называемую Оксфордскую группу, в которую объединились, чтобы попытаться жить в истинно христианском духе, без компромиссов. Они не претендовали на то, чтобы считать себя новой сектой или вероучением, но стремились привнести новый дух во все церкви, в повседневную жизнь. Название группы объяснялось тем, что идеи эти первых своих приверженцев нашли среди студенчества и профессуры Оксфордского университета.
Предлагалась же очень простая идея: «Главное в молитве — не говорить, главное — слушать. Господь готов направлять наши мысли, если мы дадим Ему время сделать это. Единственным условием является наше согласие претворить в жизнь то, что он укажет. Мы должны сверить свои мысли с теми нормами, которые Господь открыл нам в Нагорной проповеди. Эти нормы суть честность, чистота, самоотверженность и любовь».
На нас это произвело очень глубокое впечатление. Неужто так и есть? Если Создатель может вещать нам в двадцатом столетии, как вещал людям времен Ветхого и Нового заветов, то не только мы станем счастливей — это изменит мир.
Мы с Сильвией задумались: что заповеди Господни значат для нас лично? Наши друзья сказали: «Новый дом нельзя выстроить на развалинах старого. Сначала нужно убрать мусор». Сильвия полагала, что к ее случаю это мало подходит. Она считала себя вполне честной, очень чистой и абсолютно лишенной эгоизма, только вот любви ей недоставало. Она знала, что ее острый язычок порой сильно ранил людей. Это, конечно, следовало изменить. И еще кое-что. После того как родители Сильвии развелись, ее отношения с отцом и мачехой мало-помалу испортились настолько, что отец окончательно с ней порвал. В первый же раз прислушавшись к голосу своего сердца, она поняла, что в новый мир могут вписаться только добрые отношения и что с отцом следует помириться.
Что касается меня, то первая же моя мысль была о честности. Честность и открытость необходимы, чтобы выстроить взаимное доверие в бизнесе, но абсолютная честность в семье, я знал, — дело куда более трудное. И все-таки решился вычистить авгиевы конюшни прошлого и начать с чистого листа. Это потребовало известного морального мужества, но в огромной степени изменило наши отношения с Сильвией и, как показало время, сделало чудеса для наших детей.
Вернувшись тем понедельником 1934 года домой, мы были потрясены чудовищным известием. В тот самый день трагически погиб старший брат Сильвии, Варнер ван Леннеп. Он только что завершил в Утрехте свое богословское образование, увлекся альпинизмом, и его накрыло лавиной в предгорьях Монблана. Ему было двадцать девять лет. Для всех нас это был страшный удар. В тот же вечер мы встретили на вокзале отца Сильвии, поездом направлявшегося в Швейцарию, и перед лицом огромного общего горя восстановили отношения. Неприязнь, основанная на нашем убеждении, что с ним просто невозможно иметь дело, со временем сменились теплой дружбой, продолжавшейся до самой кончины обоих родителей. Это примирение сняло у нас камень с сердца.
Моя решимость пойти Господним путем сказалась на отношениях со всеми, включая даже отца. Нас с ним связывало множество уз — любовь к искусству и природе, наша общая преданность компании. Однако подобно большинству сыновей, я не все одобрял в отце. К примеру, считал, что он слишком часто и по сущим пустякам позволяет себе терять самообладание. С другой стороны, я был натурой в некотором роде мечтательной, часто уносился мыслью в облака и порой, когда отец давал мне какое-то срочное поручение, забывал его выполнить, всегда имея на такой случай дежурную отговорку. Теперь же я решил, что с этим покончено. Я сказал себе: «Если забыл, имей мужество признаться в этом!» И что же? Отец стал мне больше доверять. В целом мое новое умонастроение создало почву для теплой и долгой дружбы.
Сильвия тоже внутренне переменилась, потому что стала жить, прислушиваясь к голосу Божию. К примеру, она всегда боялась, что с теми, кого она любит, случится что-нибудь ужасное. Во время войны такая вероятность возросла. Однако, когда в 1942 году Эйндховен подвергся страшным бомбардировкам, Сильвия с поразительным спокойствием наблюдала из предместья за тем, как падали бомбы на центр города, где оставались наши шестеро детей. И поняла вдруг, как глубоко изменили ее прошедшие годы. Когда она попыталась объяснить себе происшедшее, то вспомнила слова Нагорной проповеди Иисуса: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». Всем сердцем старалась она, оступаясь и поднимаясь вновь, идти Господней дорогой, и Он освободил ее от страха.
Мы обнаружили, что необходимость прислушиваться к Богу совершенно естественно воспринимается детьми. Обычно Сильвия перед сном читала им отрывок из Библии. Потом, после минутного молчания, каждый из них говорил, что думает. Это были самые настоящие откровения. Один за что-то был благодарен. Другой чувствовал раскаяние за провинность. Третий выражал готовность от чего-то отказаться или сделать что-то приятное для наших гостей. Такие душевные побуждения могли зародиться и в сердце взрослого, и в сердце ребенка. Благодаря таким вечерам наша семья сплотилась, и мы не представляем себе, как вырастили бы семерых детей, если бы не этот обычай прислушиваться к Божьим словам.
Семейная жизнь всегда была для нас наипервейшей ценностью. Поиграть с детьми или почитать им в субботний вечер считалось важней любых светских обязательств. Я всегда брал причитающийся мне отпуск, и у нас сохранились чудесные воспоминания о неделях, проведенных вместе в различных местах Голландии. Когда дети подросли, мы стали вывозить их за границу. Замечательной традицией были занятия спортом во время зимних каникул, которыми вся семья наслаждалась с тех пор, как нашей старшей дочери исполнилось пять лет, — за исключением, разумеется, периода, когда шла война.
Пока дети взрослели, я уделял много внимания их развитию. Наш старший сын, Тон, был слишком юн, чтобы сразу после выпускных экзаменов в школе приступить к занятиям в Делфте, поэтому он на год отправился в Дартмутский колледж в США. Наш второй сын, Уильям, который хотел учиться в Роттердамской школе экономики, выбрал школу верховой езды на ранчо в Аризоне. Мне удалось навестить их обоих в Америке. С моим третьим сыном, Фрицем, я несколько недель путешествовал по Швейцарии; это тоже воспоминание незабываемое.
Людям, по мнению света сделавшим блестящую карьеру — министрам и президентам больших корпораций, к примеру, — часто не хватает времени для семьи. И в нашей компании я знаю таких, кто, сжигаемый либо жаждой карьерного роста, либо профессиональной добросовестностью, сидит на работе за полночь. Когда поступаешь так из года в год, это становится привычкой. И даже если они добиваются своего, то какой ценой? Семья тем временем распадается, воспитание детей терпит крах…
Я глубоко верю в то, что с полной отдачей трудится только гармоничная личность. Верю, что ближе всего к замыслу Господа человек, добившийся равновесия между различными составными жизни. По-моему, это естественно, что тот, кто находит время для семьи и занятий спортом, лучше справляется с работой. Если он вечером смог отдохнуть дома, это положительно скажется не только на его семействе, но и назавтра утром на рабочем месте. Нам, промышленникам, следует время от времени глядеть на себя со стороны. Если письма, которые мы диктуем, становятся длинней, наши речи на совещаниях — путаней и пространней, если мы избегаем принимать решения, если, иначе говоря, наша работа стала неэффективной, — значит, равновесие нарушилось.
Конечно, бывали времена, когда требовалось отодвинуть все прочее в сторону и выполнить какую-то срочную работу — но я сумел удержаться от того, чтобы такой стиль жизни вошел в привычку.
Мы с Сильвией часто спрашивали себя, что сталось бы с нашим браком без направления Господа и постоянного сознательного соотнесения совести с высокими нормами морали. У всякого брака, как бы безмятежно он ни выглядел со стороны, есть свои сложные моменты. Наш — не исключение. Мы совсем разные по характеру, и если уж мы смогли сохранить союз, то всякая пара сможет. Нас утешает то, что даже ошибки, совершенные нами — и с Божьей помощью нами исправленные, — могут пойти на пользу тем, кто делает выбор. Чрезвычайно важным для нас было иметь цель более высокую, чем даже строительство семьи, и эта цель была — строительство предначертанного Господом мира.