Позже на «Филипсе» был создан так называемый роталикс — рентгеновская трубка, которая используется сейчас по всему миру. Замысловатая конструкция, в которую входит быстро вращающийся в вакууме диск, позволяет делать рентгеновские снимки четкости, ранее недостижимой. Для практической реализации этой идеи потребовалось решить много разнообразных проблем такого рода, как, например, обеспечение вакуума и создание высокоскоростного шарикоподшипника, который, помимо прочего, выдерживал бы работу в условиях вакуума. Все эти проблемы, так или иначе, были решены.
Создание рентгеновских трубок собственной конструкции потребовало разработки технологии пайки мягким припоем свинцового стекла к хромированному железу, которое мы отливали и вальцевали самостоятельно. Результатом этой деятельности явилось то, что в течение многих десятилетий наше рентгеновское оборудование пользуется высокой репутацией во всем мире.
Еще одним очень памятным проектом был газовый двигатель, чаще называемый двигателем внешнего сгорания. Идея была не нова. Еще в 1816 году такую машину придумал, сконструировал и даже построил Роберт Стирлинг. Когда в 1938 году мы приступили к этой работе, я принимал в ней самое горячее участие и, несмотря на множество неудач, верил, что сдаваться не следует — уж слишком много этот двигатель обещал. Не будь у меня этой непоколебимой веры, мы бы давным-давно от него отказались.
Задолго до второй мировой войны мы производили радиоприемники, работающие на батареях, спроектированных специально для тропиков и таких стран, где электрическая энергия не была повсеместно доступна. Однако в тропиках батареи как источник энергии проявили себя отнюдь не идеально. В те далекие годы срок их действия был относительно короток, а кроме того, они не выдерживали долгого хранения. Вследствие этих недостатков батареи доставляли бесконечные неудобства. Итак, перед нашей лабораторией встала очередная задача.
Возникла мысль сделать дешевый источник энергии, обеспечивающий мощность не более шести ватт, движок, работающий на нефти или газе. Доктор Ханне Риниа принялся изучать действие несложных устройств, способных вырабатывать электричество, и в конце концов обратил свой взор на игрушки. Как раз в магазине игрушек он и увидел такой двигатель внешнего сгорания. Присмотрелся к нему и обнаружил, что тот работает, хотя и не очень эффективно. В процессе того, как горячий воздух постоянно перемещался из горячей камеры в холодную, терялось много тепла, так что коэффициент полезного действия был чрезвычайно мал. Тогда он подумал, не поместить ли между холодной и горячей камерами трубку с регенератором-теплообменником. Трубка была совсем крошечная, наполненная медной стружкой, которая сохраняла тепло. Исходя из этого принципа, он построил модель, произвел измерения и к своему изумлению обнаружил, что эффективность этого примитивного устройства исключительно высока. Затем выстроили еще одну, новую модель, и Риниа заметил, что регенератор фактически сохраняет столь значительное количество тепла, что сокращается потребность в энергии, то есть топливе. Это обстоятельство сделало маленькую машинку куда привлекательней! Затем доработка продолжилась: сначала установили дополнительную охлаждающую систему, а затем поместили весь аппарат в закрытую систему, работающую под высоким давлением. Это в очередной раз заметно повысило коэффициент полезного действия. Таким образом, получилась машина с весьма любопытными перспективами, далеко превосходящими первоначальную цель создать движок для производства нескольких ватт электричества.
Во время войны работа не остановилась. Разумеется, немцы, которые с острейшим любопытством ходили по нашей лаборатории, не преминули поинтересоваться, что это за машина. Им объяснили. Недолго думая, немцы заявили, что смешно даже думать, будто такое заработает.
После освобождения южной Голландии в сентябре 1944 года случилась интереснейшая вещь. Незадолго до отступления немцы в панике вывезли много различных материалов и моделей, включая двигатель Стирлинга. Через несколько дней после освобождения Эйндховена нас, от имени союзников, посетила делегация, возглавляемая сэром Робертом Уотсон-Уоттом, английским ученым, которому британцы обязаны изобретением радара. Сообщение о том, что немцы захватили модель Стирлинга, вызвало у них большой интерес. Полгода спустя группа из пяти человек отправилась в Америку, захватив с собой модель двигателя внешнего сгорания. В результате наша лаборатория в Штатах получила заказ от военно-морского флота США на разработку определенного типа двигателя на основе этой модели. И в Америке, и в Эйндховене закипела работа. Несколько двигателей этого типа было построено за океаном, но тут сменилось командование военно-морским флотом, и заказ отменили. Между тем мы в Голландии продолжали успешно двигаться в этом направлении.
Во время своего визита сэр Роберт прочитал нашим ученым лекцию о том, как был изобретен радар, и это было так захватывающе увлекательно, что надолго осталось в памяти. Кроме того, он подчеркнул вклад «Филипса» в военные успехи Британии. В 1939—40 годах мы перевезли все свои проекты и научные данные, касающиеся новейших моделей радиоламп, на наши заводы в Великобритании. Во время войны эти заводы в Мулларде производили сорок процентов всех радиоламп в Британии, включая самую новую, EF-50, которая стала важной деталью радаров, установленных на британских самолетах. По словам сэра Роберта, благодаря своей исключительной надежности эти лампы внесли весомый вклад в победу в «Битве за Англию».
Между тем мой отец то же самое делал в Америке. Это по его настоянию мы стали строить там заводы, чтобы поддержать военные усилия союзников. Начали с производства сверхтонкой проволоки из вольфрама и молибдена, потребность в которой была очень высока. Именно с этой целью мы ухитрились контрабандой вывезти из Европы алмазы для фильер волочильных станов. На другом заводе точили кристаллы кварца для передатчиков, использовавшихся в воздушном флоте; на третьем — делали лампы для радиолокационных установок. За эту работу «Филипс» дважды получал знак отличия армии и военно-морских сил США «За заслуги в области военного снабжения», что особенно порадовало тех, кто работал на наших американских заводах.
Но в основном наша продукция мирная. Для промышленной жизни Голландии огромное значение имеет то, что наши лаборатории запатентовали множество открытий. Главная задача нашего патентного отдела — обеспечить технологическую возможность производства новой продукции своими силами. Дело в том, что порой вы видите превосходное решение проблемы, но воспользоваться им не можете, потому что патентодержатель — другой концерн. Однако если между различными научно-исследовательскими организациями существует соглашение, позволяющее пользоваться патентами друг друга, эффективность работы каждого повышается. К счастью, еще до войны мы добились подобной договоренности с такими гигантами, как «Радио корпорейшн оф Америка» и «Дженерал электрик», — в значительной степени благодаря тому, что сами обладали большим банком патентов.
Трудно переоценить важность того, чтобы и в самые критические времена исследовательские службы сохранились в неприкосновенности. Первые сложности начались в период Великой депрессии. Искушение сэкономить на лаборатории — научные работы не казались насущной необходимостью — было тогда огромным и непреодолимым и тут же сказалось на темпе нашего поступательного движения. Кое-кто из недавно принятых инженеров оказался уволенным. Но в 1934 году мы снова включили в штат нескольких способных исследователей и полным ходом пошли вперед.
Поскольку усиливалась тенденция к протекционизму, пришлось значительно расширить наши заводы, расположенные в других странах Европы. Это потребовало сосредоточенности и больших денег. И все-таки мы настаивали на том, что темп научно-исследовательских разработок снижать нельзя.