- Мам, мне жарко. И я в уборную хочу.

   - Сейчас-сейчас, - откликнулась Женя. - Сейчас всё сделаем.

   Она стала раздевать Алису, а Эркин вышел в прихожую. Осторожно потрогал замки на входной двери. Два замка, верхний и нижний. В Джексонвилле были такие же, почти такие же. Он мягко повернул квадратный шпенёк, выдвигая засов. И на нижнем замке.

   - Эркин, - позвала его Женя.

   Он сразу обернулся к ней.

   - Да, Женя, что?

   - Эркин, надо поесть. И на завод ещё, и на вокзал.

   - Я сейчас в магазин схожу, - сразу решил Эркин. - Куплю чего-нибудь.

   - Да-да, - закивала Женя. - Купи молока, хлеба и чего-нибудь для бутербродов.

   - Я мигом.

   Эркин поправил шапку, застегнул куртку и вышел. И только захлопнув дверь, вспомнил о ключах. Вся связка у Жени. Ну, ничего, он постучит. По коридору он прошёл направо, спустился по лестнице и вышел уже у центральной башни. Так, теперь налево, вдоль другого крыла и... так это дорога на завод, а ещё левее, вон он, зелёный домик с вывеской. И тропинка к нему утоптана. Комендант говорил, что с часу до двух перерыв, а сейчас... Эркин посмотрел на часы и побежал.

   В магазин он вбежал за пять минут до закрытия. Толстая женщина в меховой шапочке и белом халате поверх пальто недовольно нахмурилась.

   - Приспичило тебе?! До двух подождать не можешь! - и сердито грохнула на прилавок водочную бутылку. - Три сорок семь с тебя. И выметайся. Обед у нас.

   - Водка? - удивился Эркин. - Зачем? Мне не надо.

   За спиной женщины открылась маленькая дверь и выглянула другая женщина, тоже в халате поверх пальто и вязаной шапочке.

   - Чего там, Маня?

   - Смотри, Нюр, водка ему не нужна. А коньяка мы не держим. Так чего тебе?

   Эркин сдержанно улыбнулся ей.

   - Молока.

   - Ого! - Нюра тоже подошла к прилавку. - И всё?

   - Нет, ещё хлеба. И, - Эркин обвёл взглядом прилавок и полки на стене, - и вот это, - он забыл, как это называется по-русски.

   - Колбасы-то?

   Они положили перед ним буханку хлеба, короткую толстую палку колбасы, бутылку с молоком.

   - Ещё две, - попросил Эркин.

   - Это ж, сколько вас, питухов таких? - засмеялась Маня, щёлкая костяшками счётов. - Два девяносто шесть с тебя.

   Эркин полез за бумажником, достал и положил на прилавок трёхрублёвую бумажку, и ответил:

   - Трое. Я, жена и дочь.

   - Приехали только, что ли? - спросила Нюра.

   - Да, - кивнул Эркин, забирая и засовывая в карман мелочь, собрал в охапку покупки, улыбнулся на прощание и вышел.

   За его спиной щёлкнул замок. Магазин закрылся.

   Эркин шёл, прижимая к груди покупки. Маня и Нюра. Что ж, ему и Жене в этот магазин часто ходить. Магазин хороший, всё есть. Те трое индейцев, видно, хорошую память по себе оставили, а по ним, сволочам, и о нём теперь судят. Ну, ладно, лишь бы Женю не трогали, а ему наплевать. Снег по-прежнему сыпал, но ветра не было. И белый дом наплывал на него, вздымая центральную башню. Вот и его подъезд... И только поднявшись на второй этаж, Эркин с ужасом понял, что не посмотрел на номер на двери. Он остановился, судорожно соображая, что делать. Крикнуть, позвать Женю? Нет, ещё напугает, и вообще. Что же делать? Так, а мимо этой ручки он проходил. Когда? Это когда комендант их вёл. Эркин повернулся и пошёл обратно, внимательно разглядывая двери. Так, и этот коврик он видел. А здесь... здесь комендант остановился и... и либо эта, либо следующая. Ну, если не туда, то извинюсь.

   Эркин плотнее прижал к себе покупки и постучал носком сапога. И... и услышал за дверью голос Жени.

   - Эркин, ты?

   - Да-да, это я! - выдохнул он.

   Щёлкнул замок, и перед ним открылась дверь. Женя, уже без пальто и платка, в своём тёмно-синем платье, улыбнулась ему.

   - Ну, что же ты встал? Входи.

   Из-за Жени вынырнула Алиса, тоже в одном платье, радостно взвизгнула:

   - Э-эрик! Мама, Эрик пришёл!

   Эркин перешагнул порог, спиной прихлопнул дверь, и Женя стала выбирать из его охапки покупки.

   - Молоко, хлеб, а это что? Колбаса? Ой, ты молодец, Эркин, раздевайся и иди на кухню. Сейчас поедим.

   Эркин огляделся. От прежних жильцов осталось несколько кривых гвоздей, небрежно вбитых в стену у двери. На них и висели пальто Жени и Алисы. Эркин расстегнул и снял куртку, повесил на свободный гвоздь, пристроил ушанку, зацепив её за узел, стягивающий уши, повёл плечами, с наслаждением ощущая тепло. Да, в квартире тепло, и это тепло уже... живое. Он бы и разулся, но пол уж очень грязный. Уборки здесь... ну, это совсем не страшно.

   - Эркин, - позвала его Женя из кухни.

   - Иду.

   И, войдя в кухню, удивлённо заморгал: что с плитой?

   - Представляешь, Эркин, она с крышкой. Я её смотрю, а крышка как бухнет, я даже испугалась вначале. А так, как удобно, - рассказывала Женя, разворачивая колбасу. - Эркин, дай нож, я нарежу, и мой руки. Только осторожно, я горячую воду пустила, чтоб молоко согреть. Представляешь, в ванной пробка, она и сюда подходит, или лучше в ванной вымой. Алиса, не хватай, сейчас молоко согреется. Жалко, все вещи на вокзале, пить прямо из горлышка придётся.

   Женя говорила быстро и весело. И под этот говор Эркин сходил в ванную, вымыл под краном в раковине руки, старательно не посмотрев на душ - тело так и чесалось, но это он вечером, перед сном. И, вытирая руки носовым платком, вернулся на кухню. На белой блестящей крышке уже стояли согревшиеся бутылки с молоком, а на обёртке от колбасы лежали бутерброды.

   Только откусив хлеб с колбасой, Эркин почувствовал, как проголодался. Розовая колбаса с белыми пятнышками жира, ноздреватый тёмно-коричневый хлеб с чёрной корочкой, прохладное молоко... Он ел молча, наслаждаясь каждым куском и глотком. Молока он давно, очень давно не пил. В лагере молоко давали только детям.

   Алисе пить из горлышка очень понравилось, хотя она и сразу облилась.

   - Ну, ладно, - не стала сердиться Женя. - Вечером всё принесём, переодену и отстираю. Только не размазывай. Эркин, сейчас на завод пойдём.

   - Да, - Эркин посмотрел на часы. - Оттуда на вокзал за вещами и в Комитет. Помнишь, говорили?

   - Да, конечно. Алиса, ешь аккуратно, не заглатывай.

   - Женя, - Эркин встревоженно посмотрел на окно. - Снег идёт.

   - Да, - сразу поняла его Женя. - Конечно, Алиса останется дома.

   - Что?! - возмутилась Алиса. - Я с вами! Мы вместе!

   - Нет, - твёрдо сказала Женя. - Там холодно и снег.

   - Ну и что?

   - А-ли-са!

   Когда мама говорила таким тоном, спорить уже было бесполезно. Алиса вздохнула и покорилась. Женя сделала ещё два бутерброда и стала мыть бутылки.

   - Алиса, захочешь есть, возьмёшь себе сама. Дотянешься или... нет, молоко я поставлю вниз, здесь ещё полбутылки. А эти на окно. Вот так.

   Эркин с удовольствием смотрел на прежнюю хлопотливую Женю, делающую сразу несколько дел. Всё как раньше. Но и Алиса вспомнила. Она уже не спорила, а только молча смотрела на них, очень серьёзно и внимательно.

   - Ну вот, - Женя, уже одетая, нагнулась и обняла Алису. - Будь умной девочкой. Плиту и краны не трогай. И замк и. Будут стучать, никому не открывай. Всё поняла? Ну, умница, - она чмокнула Алису в щёку и выпрямилась. - Эркин, ключи у меня, запрём снаружи.

   - Вы на работу, да? - дрогнувшим голосом спросила Алиса.

   - Да, маленькая.

   Эркин уже открыл дверь, пропустил Женю вперёд и вышел следом, улыбнувшись Алисе на прощание. И запирая снаружи дверь, они не услышали тихого убеждённого Алисы:

   - Вас же там опять убивать будут.

   Но за дверью уже тихо. Она осталась одна. Совсем одна. Даже Спотти с ней нет. И Линды. И мисс Рози. И даже Дрыгалки. А Тедди ещё тогда разрезали. И не стали брать с собой, так там и бросили. Алиса вздохнула и вернулась в кухню. Окно большое, и за окном как маленький дворик. А подоконник неудобный, не залезть. А в других комнатах? Алиса снова вздохнула и отправилась в путешествие по квартире.