Что-то чересчур уверенно вещал мордатый прокурор с экрана о своих оперативно-следственных достижениях. Совсем не исключено, что голову Савельева уже отдали властям — такое случалось не раз. Ну а если захомутают Юрия Павловича менты, то он и ночи не переживет в камере СИЗО — замочат, благо способов хватает. Зарежут или задушат полотенцем, а может, вколют трупный яд, да мало ли чего может придумать хитрый, смертельно опасный зверь, называемый по недоразумению хомо сапиенсом.

Между тем сосиски получились в самый раз. Густо намазав их ядреной белорусской горчицей, Савельев принялся перчить салат — дергаться было пока не резон. Петербург — город большой, конечно не такой, как Москва, но и здесь разыскать человека очень непросто, так что пока надо сидеть на попе ровно.

Заваривать чай Юрий Павлович не стал, было лень. Допив черешневый сок в тетрапаке, глянул на часы и начал не спеша собираться. Прикинувшись во все новое, он вышел на улицу и, проходя мимо помойки, зашвырнул пакет со своим многострадальным пальто в недра дымившейся пухты. Потом прогулочным шагом миновал двор и скоро уже ехал в обшарпанной красной «пятерке» по направлению к центру.

На улицах города было неуютно — дымило моторами на запруженной проезжей части бесчисленное автомобильное стадо, озверевшие гаишники своими полосатыми палками без особого успеха пытались погонять его. Попав в очередную пробку, Савельев вдруг почувствовал, что сознание его как бы раздвоил ось. Одна половина безо всяких мудрствований желала взглянуть на полугодовалую «восьмерку» и, если понравится, купить ее, другой же внезапно до смерти захотелось вылезти из машины и рвануть пешком вдоль набережной к Эрмитажу, чтобы потом, не отрываясь, пожирать глазами то немногое, что было связано с бесценными воспоминаниями прошлого.

«Опять, блин, началось… — Ликвидатор усилием воли ностальгию по Древнему Египту отогнал прочь и задумчиво покачал головой: — Может, надо сходить к психоаналитику провериться? А с другой стороны, кто нынче нормальный-то? В правительстве, что ли? Да и раньше — один шизофреник, другой параноик, третий просто педераст, а вон какую революцию задвинули, до сих пор все никак не закончится, так что ничего страшного. — Савельев вздохнул. — Раз требует натура общения с прекрасным, значит, завтра же его и устроим».

Когда неторопливо двигавшаяся по Лиговке машина остановилась напротив мясокомбината, Савельев расплатился за извоз и, старательно обходя лужи, направился к припаркованной неподалеку темно-рубиновой «восьмерке».

Она действительно была хороша, — как заметил уже в нотариальной конторе ее хозяин, «настоящая полудевочка». Получив в качестве презента сделанную на заказ противоугонную кочергу на руль, Юрий Павлович заплатил требуемое, забрал гендоверенность и, привыкая к машине, неспешно покатил домой.

Указатель уровня топлива вскоре замигал красной лампочкой. Переехав через мост, Савельев весьма кстати увидел жирную стрелку с надписью: «Мини-АЗС».

Ввиду полного отсутствия желающих он без проволочек припарковался рядом с колонкой, вставил шланг в горловину бака и, сунув, чтобы отвязался, подскочившему нищему смятую пятитысячную бумажонку, направился к окну оператора. Он уже успел оплатить бензин, как вдруг услышал визг тормозов за шиной и, резко повернув голову, в первое мгновение от беспредельной наглости людской даже замер.

Из остановившейся рядом с его машиной «четверки» выскочил широкоплечий молодец с помощником. В мгновение ока вставил заправочный пистолет в бензобак своей лайбы и принялся заливать кровное Савельевское топливо.

— Сдачи не надо. — Юрий Павлович плавно повернулся и, оказавшись перед похитителем, строго посмотрел ему в глаза: — А ну воткни, где оно торчало.

— Даже не дергайся. — Подобно герою голливудского боевика, тот направил прямо в нос Савельеву свой указательный палец, и это явилось последней каплей в чаше ликвидаторского долготерпения.

Мощным восходящим ударом ноги он протянутую руку похитителя тут же перебил в локте, с ходу добавил в солнечное, и тому стало совсем не до бензина. В это время его напарник протер мозги и попытался достать Юрия Павловича прямым в лицо, однако, познакомившись с подставкой локтя под названием «кулак вдребезги», сразу же прижал раздробленную кисть к животу и сел на землю рядом со своим скорчившимся коллегой.

— Ложкомойники. — Не побрезговав, Савельев выудил у главного потерпевшего лопатник и снова направился к окну оператора: — Девушка, еще тридцать литров, пожалуйста.

Она посмотрела на него с восхищением, но деньги взяла. Сунув бандитский кошелек обалдевшему от счастья нищему, Юрий Павлович свою машину все-таки заправил, для порядка сломал во вражеской «четверке» ключ в замке зажигания и не мешкая порулил в обратный путь, так как почувствовал сильный голод.

Однако направился не куда-нибудь в ресторацию, а, не пожалев времени, выбрал самый сочный кусище парной свинины, оперативно определил машину на стоянку и, поднявшись к себе в номер, принялся жарить мясо на аргентинский манер — на крупной соли. Пока оно доходило до нужных кондиций, Юрий Павлович успел соорудить салат из огурцов со сметаной и заварил чай — всякие там одноразовые пакеты он не уважал. Смешав соус табаско, сок лимона и томат-пасту, он получил то, чему и название-то придумать невозможно.

Наконец поверхность свинины покрылась аппетитной поджаристой корочкой, а само мясо стало легко протыкаться не изменяющей свой цвет спичкой. Открыв бутылку томатного сока, Савельев приступил к обеду. «Кто сказал, что животная пища вредна?» — Не в силах остановиться, он доел ложкой соус, напился чаю с порезанным на кусочки пряником «Славянским» и, ощущая глубокую внутреннюю гармонию, принялся общаться с прессой. Когда чтение прискучило, Юрий Павлович вымыл посуду, включил телевизор и начал прямо-таки загибаться от скуки — делать было решительно нечего. «Может, все-таки поехать куда-нибудь к морю?» — Он сделал над собой усилие и, собрав бельишко, неспешно направился в баню — благо находилась она недалеко, под самым боком.

Мужественно убив вечер в бесконечном чередовании сауны с русской парной, а также чтением какой-то жуткой муры о странной дружбе драчливого ученика-каратэки с морально разложившимся служителем культа, Юрий Павлович легко поужинал и улегся баиньки пораньше.

Однако не спалось. Устав от бесконечного ерзанья и противного скрипа кровати, Савельев наконец встал и, прошлепав босыми ногами к холодильнику, нацедил остатки грейпфрутового сока из тетрапака. Оказалось его до обидности мало. Достав новый картонный коробок, на этот раз с малиновым содержимым, ликвидатор сделал коктейль и не спеша принялся пить, машинально при этом отметив, что сто граммов мартини «Бьянко», пара кубиков льда и хрустальная ножка бокала идеально завершили бы композицию.

Жидкость в стакане закончилась быстрее, чем хотелось бы. Налив еще, Юрий Павлович подошел к окну. Фонари, видимо в целях экономии, не горели, лишь лунный свет выхватывал из темноты безжизненное пространство спящего города, да внизу еще изредка вспыхивали фары проносившихся сквозь ночь автомобилей. Рассеянно прислушиваясь к далеким уличным звукам, Савельев простоял у окна до тех пор, пока стакан вторично не опустел, и наконец причину своего томления понял.

Ему, видите ли, с некоторых пор окружающая жизнь стала казаться чужой, далекой и не имеющей ни малейшего смысла — это с такими-то бабками. То ли дело загадочное безмолвие сфинкса, могучий Нил, то прозрачно-зеленоватый, то бурый от благодатного плодородного ила, — вот откуда берется оно, это неудержимое желание ощутить кожей хотя бы крошечную частицу атмосферы Древнего Египта, хотя бы на мгновение прикоснуться к тому, что связывает с прошлым — в общем, бред какой-то.

«Черт, возьми себя в руки наконец, — Юрий Павлович с неожиданной резкостью задернул шторы, естественно, оборвал край и решительно улегся в постель, — хватит сентенций на сегодня, спать». А чтобы воплотить мысленный приказ в жизнь, расслабился, остановил поток мыслей и, закатив глаза, безо всяких промежутков перескочил в фазу глубокого сна.