Ни одна из болезней не обходит вас стороной. Воры воруют у вас кошельки, грабители жестоко избивают, женщины уходят, а дети ненавидят.

И вам не удастся умереть, как бы вы ни старались. В этом и есть главная примета того, что против вас восстала судьба.

Я хоть и близок к этому, но все-таки знаю, что пока еще все не так страшно. Не должен был навлечь на себя гнев судьбы, хоть верю в то, что она на меня уже хмурится. Знаю, что могу умереть в любой момент, пока еще могу, хоть мне этого не хочется. Я — воин, хоть всего лишь мальчишка, и готов сражаться даже с роком.

Мое предвидение играет в моей жизни немалую роль. Не раз оно меня спасало от ножа в спину или от удара табуретом по голове, а то и от удара мечом.

Вот и сейчас я почувствовал, что пришла беда.

Лучшее средство для выживания в этом случае — спрятаться, отсидеться, отлежаться, подождать, пока обстоятельства изменятся. Раз невезенье вышло на охоту, главное не попадаться ему на глаза.

Только вот сегодня я не мог этого сделать, мне нужно было встретиться с Денисом, забрать припасы у трактирщика, и наконец-то навсегда покинуть этот безрадостный город.

Поэтому я переложил меч в мешке так, чтобы при первой опасности смог бы дотянуться до его рукояти.

Свой детский кинжал в ножнах, засунул в левый рукав куртки и закрепил там тонким ремешком, чтобы можно его достать одним быстрым движением, и пошел, стараясь держаться на всякий случай ближе к стенам домов, чтобы увидеть арбалетчика на крыше.

На рыночной площади возов и людей прибавилось.

Все местные воры уже были здесь — работали, кое-кого из них я знал, но мешать никому из них не собирался, у нас это не принято. К тому же деревенских мужиков обобрать сам бог велел…

Чувство опасности внутри меня слегка притихло, я немного успокоился и перестал ожидать нападения от каждого зеваки.

Половина наших лавочников тоже была здесь, часть обозов скоро отправится к их лавкам на разгрузку, сделки здесь проводятся быстро.

Скоро ярмарка, поэтому крестьян понаехало много, прицениваясь, присматриваясь, определяя, на что в городе будет хорошая цена.

Я покрутился вокруг возов, разыскивая Дениса, но не нашел, зато обнаружил странного парня буквально приковавшего мой взгляд.

Он стоял у воза, мрачно поглядывая по сторонам, выглядел странно, казался, что не от мира сего, хоть и непонятно, как у меня создалось такое заключение.

Одет паренек был, как обычный крестьянин: сапоги, домотканые штаны и рубаха. Единственное отличие от других, это меч за спиной — у нас так не носят, не принято. Это настоящие воины, привыкшие к оружию, держат оружие за спиной, как и я. А богатые юноши наоборот выставляют всем свое оружие напоказ — смотрите какой я богатый, ловкий и сильный!

Само оружие тоже показалось мне необычным, клинок был немного изогнут, что совсем не портило его вида, да и срез на конце немного другой, чем делают у нас.

Парень стоял так, что любому становилось ясно, что мечом он пользоваться умеет, да и драться тоже.

Я сразу понял, что он охранял в дороге обоз от грабителей и подошел чуть ближе, не забывая посматривать по сторонам, чтобы не пропустить Дениса, когда он появится, продолжая раздумывать над тем, почему этот юноша мне показался странным и отчего у него такой растерянный и в то же время печальный взгляд.

Он стоял так, чтобы видеть все вокруг, да и спиной прислонился к возу, чтобы сзади не достали. Что-то еще было в его взгляде, какая-то при этом беспомощность что ли. К сожалению, больше мне ничего рассмотреть не дали.

Непонятно, что произошло, но мне вдруг показалось, что гомон толпы стал тише, видимо нечто подобное почувствовал и парень, он встрепенулся и чуть согнул ноги в коленях, тем самым плавно перейдя в боевую стойку. Я тоже подался назад к другому возу, чтобы прикрыть спину, чувство опасности взыграло внутри, покрывая кожу холодной испариной.

В этот момент мы встретились с ним глазами.

Костя стал приподниматься, оперся рукой о глину, перенес на нее тело и заорал от резкой боли. Когда поднял руку к глазам, то увидел торчащий из ладони кусок металла. Он отбросил его в сторону, вырвал из рук Никиты фляжку и промыл рану, кровь текла так, словно разрезал артерию, думал, что уже все, еще немного и истечет кровью, хорошо, что после наложения чудотворной мази бабки Маланьи, кровотечение остановилось.

— Вот невезуха! — сокрушенно выдохнул Костя. — Что же это за судьба такая, ну буквально, все на меня валится?! Не одно, так другое…

— Ага, так оно и есть, — подтвердил Никита, шаря в углу, куда он бросил осколок. — Чего удивляться-то? Герой же, а бабка Маланья мне не раз говорила, что ими становятся те, у кого мозгов маловато, поэтому они в разные передряги и попадают. Вот на осколок меча напоролся — как раз на тот, который искал. Ну, разве не глупость?

— Что? — не сразу поверил Костик, но когда мальчишка подал ему окровавленный кусок металла, то понял, что перед ним действительно недостающий кусок меча. Только его такой дар судьбы почему-то не порадовал.

Он раздраженно засунул осколок в свой мешок и полез наружу.

Солнца не было видно, потому что по небу бродили тучи, закрывая его зелено-серой дымкой.

После дождя в лесу все промокло, и идти было непросто. Хорошо еще, что Костя одел сапоги, они не протекали, но погружаясь почти до верха голенищ в темно-фиолетовый мох, выбрасывали вверх фонтаны воды. Уже через пару минут, он насквозь промок.

Никита бежал впереди, и сердито кричал на Костю, что тот едва тащится.

Он и на самом деле брел медленно, и не только из-за того, что ноги проваливались в мох, как в болото, но еще и от боли, которая вгрызалась в него каждый раз, когда приходилось перелезать через поваленные покрытые скользкой зеленью стволы деревьев.

Сверху от сотрясаемых им кустов и листвы на него обрушивались настоящие водопады, под кожаной курткой даже рубашка промокла.

И то ли от этого холодного душа, то ли просто от ходьбы, но скоро Костя перестал ощущать боль и зашагал так же быстро, как и мальчишка, временами даже обгоняя его.

Он уже не замечал, как колючки кустов впиваются в его тело, в какой-то момент вообще перестал воспринимать окружающее, погрузившись в транс. Все качалось перед его глазами, темнело, багровой светило смешивалось с синим мхом и зеленью деревьев. Даже острая боль исчезла, сделалась тупой, пробивающейся сквозь слой ваты.

И это помогло. Оказалось, что в таком состоянии он может идти, не чувствуя усталости, почти бесконечно.

К вечеру они добрались до деревни и как раз во время — там уже шла подготовка к массовому исходу, который планировался на завтрашнее утро.

Охранники, которых тебе у костра сидело уже не двое а пятеро, не поверили в то, что Косте удалось убить нечисть.

Староста, которого вызвали сразу, заставил юношу раздеться, осмотрел его многочисленные кровоподтеки, выслушал Никиту, и только после этого дал команду отложить исход на неопределенное время.

А юношу отправили к бабке Маланье для врачевания — что, как он понял, было признанием его заслуг. Несмотря на то, что закат уже багрянцем окрасил серое небо, на деревенской улице было полно народа, девушки поглядывали на юношу и даже жеманно улыбались. Правда, ему было все равно, трас прошел, у него снова разболелись ребра, и он мечтал только о том, чтобы где-нибудь прилечь и тихо, спокойно умереть.

Никита, которого ему вновь назначили в проводники, норовил рассказать каждому встречному историю своих геройских подвигов. В его рассказах фигурировал и Костя, но как второстепенный персонаж, который только суетился, расстраивался и переживал по поводу предстоящей схватки, в то время как мальчик его утешал, ободрял и учил, как победить чудовище.

Естественно, что и победа над нечистью по праву принадлежала Никите, и никого из деревенских почему-то не смущало, что сражался с чудищем не мальчик.

Все сразу понимали, что после его наставлений и инструкций победить зверя смог бы любой, а не только чужак. Тот, то как раз был очень глуп, но что с него взять, пришлый он и есть пришлый.