Шаги остальных удалялись, потом кто-то позвал того, что стоял, прижавшись к каменной стене напротив моего лица, и он побежал догонять процессию уходящую в сторону холмов. Но сначала погрозил мне пальцем и засмеялся.

Это было странно. На холмах живут только богатые люди, дома выстроены таким образом, что вместе образовывают высокую непреодолимую стену, ограждающую богатые кварталы от всего остального города.

Войти можно только через ворота, открытые днем и всегда закрытые ночью, а рядом с ними находится пост стражи, которые и днем-то никого не пускают…

Я вздохнул, пытаясь унять суматошно забившееся сердце. Как можно смотреть сквозь стену? Чувствовать запах, как Денис? Слышать?

Я же ясно разобрал слова, которые прошипел голос, перед тем, как уйти:

— Я тебя найду…

Никогда мне еще не было так страшно. Я не знаю, что такое магия, в нашем доме об этом никогда не говорили. Отец знал многих волшебников, и за свою прожитую жизнь повидал их немало, как и того, что они творили, но никогда об этом не рассказывал.

Однажды только сказал, что нечисть не любит наш город за то, что в ней слишком сильно пахнет человеком, и если кто заводится, то как правило потом выясняется, что это человек, хотя бы частично — оборотень, или вампир.

Сейчас по улице явно прошли люди, но были они не простыми, а переполненными магической силой, думаю, именно они перепугали весь город, и многочисленные убийства по ночам их рук дело. Высушенные трупы. Точно. Разорванные тела — оборотень. А эти высасывают.

— У этих людей плохой запах, — вдруг произнес Денис. — Я испугался.

— Что? — я недоуменно вздохнул. — Что-то почувствовал?

— Так много, что даже не знаю, как объяснить. Я слышал, как тот со зловонным дыханием смерти, сказал, что найдет тебя.

— Да? А я было решил, что мне показалось. Этого нам еще не хватало, если конечно мы оба не сошли с ума.

— Лучше уйти из города как можно быстрее. Завтра соберем припасы, одежду и оружие, какое сможем найти и отправимся к моей тетке.

— Ты же не хотел к ней…

— И сейчас не хочу, но если на наш след напала нечисть, то тетка сможет нас защитить.

— Хорошо… — улыбнулся я. Хоть что-то становилось понятным, появилась цель и желание, а это уже хорошо — можно планировать. — Но желательно выйти до полудня.

— Почему?

— Те, кто прошли по этой улице, в это время просыпаются и выходят на улицу. Жертвы они свои намечают днем, а ночью собирают свой страшный урожай. Не спрашивай, откуда я это знаю. Это просто сидит в моей голове, а появилось неизвестно откуда.

— Давай спать, — Денис снова улыбнулся, хоть я и не мог видеть его лица, но знал. — Мне так страшно, что сердце никак не может успокоиться, бьется быстро, словно я бегу на огромной скорости. Если засну, то приснятся обязательно одни кошмары. Они сейчас у меня часто бывают, словно я волк, бегу по лесу и охочусь…

— Спи! — и закрыл глаза. — Сны и мне снятся разные, только это ничего не значит…

Потом все сгрудились возле костра, закрыв собой обзор, правда, через несколько мгновения расступились, пропуская старосту, который направился к нему с мрачным лицом ничего хорошего не обещающим.

— Ты кого-нибудь ночью видел? — спросил он, остановившись в паре метров от Костика, внимательно его разглядывая, словно увидев впервые. — Или, может, слышал чего?

— Ночи у вас темные, фонарей нет, поэтому даже если кто и ходил, от дома не увидишь. Ночью я просыпался, мне показалось, что кто-то бродит вокруг сарая, но как ни пытался, никого не смог разглядеть. А что случилось?

— А почему к костру не подошел, а стал меня здесь ждать? Испугался, или почуял чего?

— Лицо твое не понравилось, шел какой-то злой, думаю, если подойду к костру, то мне еще ни за что достанется вместе с вашей охраной.

— Правильно подумал, — хмуро произнес староста. — Ну, а теперь пойдем к костру, ты же воин, должен в следах разбираться, расскажешь нам, что ночью произошло. Идем, не бойся, мы уже следы осмотрели, видели, что ты к сторожам не подходил, так что с тебя обвинение сняли…

— А в чем обвинение? — Юноша встал с камня. — Может, объясните сначала?

— Подойди, сам увидишь…

Мужики отошли в сторону, когда он приблизился, у костра остался только кузнец. Костик посмотрел на охранника и увидел кровавое пятно на груди, лицо было белым, сморщенным, нос заострился. Перед ним лежал мертвый человек, убитый неизвестно кем.

До этого Костя только один раз видел мертвого, и тот был его дедушкой, он лежал в гробу, и мать заставила подойти к нему и смотреть в желтое пахнущее формалином чужое лицо. То, что лежало на жесткой подушке из опилок не было дедушкой, а только его оболочкой, из которой ушло что-то родное и близкое.

Больше всего на свете Костик бы не хотел, чтобы ему сейчас стало дурно, как было тогда. Мальчишкой он плакал, ему было страшно, он боялся, что мертвец встанет.

А сейчас должен вести себя так, словно трупы для него обычное дело. Воинам мертвые тела не в новинку, они — специалисты по их изготовлению из живых людей. Его тоже этому учили, пусть с поправкой на изменившийся мир.

Вчера он так всем убедительно доказывал, что умеет ловко драться и может любому накостылять и даже убить, так что сейчас раскисать не стоило, иначе выставят из деревни. А как потом выживать? Идти в лес, где живет нечто убившее сторожа? Тогда проще самому напороться на свое копье. Вон как парню досталось, шею ему явно свернули, да и грудь разворотили так, что сердце и легкие видны…

Поправка — сердца как раз не видно, его кто-то вырвал…

Костик посмотрел на мертвое тело охранника, но трогать его не стал, просто присел с ним рядом, вглядываясь в пыль, пытаясь по следам понять, что здесь произошло. Смотреть на убитого было тяжело. Он едва сдерживался, чтобы его не вырвало.

Хорошо еще, что не позавтракал, и в желудке была только желчь, она поднялась к горлу и опустилась, оставив после себя неприятный вкус. Он бы сейчас же отсюда ушел, но если хочет остаться в деревне, должен изображать из себя сильного много повидавшего воина, трупы для которого — обычное дело.

Это было очень трудно, когда ему стало совсем плохо, все словно отступило на второй план. Его голос, словно доносился издалека, где не было ничего, только пустое пространство, продуваемое ветром.

— А где второй? — спросил он у Ефима. — Я вечером видел двоих.

— Мы думали, ты нам расскажешь, что здесь произошло. Ты находился ближе всех к ним. Что побелел? Не нравится что-то?

«Да… не нравится, — подумал Костя. — Все мне здесь не нравится».

Но ответил другое:

— Спал крепко, в какой-то момент показалось, что кто-то ходит во дворе, но никого не увидел, ночь темная была. И ты прав, что-то здесь не так. Так люди не убивают…

— А что-нибудь слышал?

— Какие-то звуки, может и шаги, не знаю, спал же. Только утром колода, что придвинул к двери, оказалась в углу…

— Да… похоже, повезло тебе, парень. Мы думали, тебя съедят, а, оказалось, пришла очередь сторожей, — староста мрачно вздохнул. — Может, поймешь что-то по следам? Ты же воин должен разбираться не хуже охотников…

— Попробую… — юноша развернул мертвое тело и еще раз внимательно осмотрел рану. — Вы видели, что у него сердце вырвали?

— Как вырвали?! — мужики еще больше отшатнулись назад, кузнец тоже присоединился к ним, остался только староста у погасшего костра.

— Сердце вырвано одним ударом, у того, кто это сделал — силища огромная, грудину разворотил одним ударом, и не мечом или ножом, а когтями. Похоже, что вашего охранника убил зверь. Только пришел он на двух ногах, насколько знаю, так только люди ходят, да и следы похожи на человечьи…

— Вижу, — вздохнул Ефим. — Вот этого я и опасался, выходит, нечисть к нам сегодня ночью на огонек заглянула, одного сторожа убила, а второго уволокла с собой. Тварь подкралась к костру незаметно, те ее не услышали, наверно дремали. Понадеялись, что ничего не произойдет, да только ошиблись…