— Угодно остановиться? — спросил он.

— Угодно. — Гюнтер подошел к конторке и достал удостоверение водителя. — Номер прошу с ванной… Ну и, само собой, — ужин. На ужин мне…

— Ванн у нас нет, — промямлил портье, раскрывая огромную книгу для записи приезжих. — Есть душ. Общий.

Гюнтер чуть приподнял брови.

— Это как — женско-мужской? — съязвил он.

Портье исподлобья глянул на Гюнтера, засопел, но, промолчав, принялся усердно записывать, то и дело заглядывая в удостоверение водителя.

Сзади, не торопясь, бросили газету на стол, она зашуршала. Заскрипел, освобождаясь от тяжести, табурет. Приклад ружья, а затем палка стукнули о пол, и охотник, гулко ступая, начал подниматься по скрипучей винтовой лестнице. Портье перестал писать и проводил его взглядом.

— Это кто? — спросил Гюнтер, когда охотник исчез.

Портье вздрогнул. Муть с глаз моментально растаяла. Он пожевал губами.

— Да так… Охотник из Таунда.

— Кстати, о Таунде, — заметил Гюнтер. — Вы ведь здешний?

— Ну? — насторожился портье.

— Вы можете посоветовать в этом городе хорошую гостиницу? С ванной?

Пауза затянулась. Портье поднял выше очки и сквозь линзы неодобряюще посмотрел на Гюнтера. Подумав, словно взвесив что-то, он медленно, с расстановкой произнес:

— Там только одна гостиница…

Затем снова наклонился над конторкой. Кончив писать, достал ключ и протянул Гюнтеру.

— Комната номер шесть. Второй этаж. Если все же надумаете воспользоваться душем, спуститесь на первый.

Гюнтер подбросил ключ в руке.

— А как насчет ужина?

Портье сонно моргнул, возвращаясь в прострацию.

— Сейчас в вашем номере горничная. Закажете ей, — равнодушно сообщил он. — Ключ от машины оставите? Забрать вещи?

— Не стоит. Я пробуду у вас только ночь.

Портье пожал плечами. Гюнтер кивнул и подошел к лестнице. Уже на ступеньках он вдруг вспомнил о черном коте на автостолбике у крыльца и остановился.

— Кхм… — обратился он к портье. — Скажите, а ваш кот на цепи. — это что — визитная карточка мотеля?

— К-какой… кот? — поперхнулся портье. Его лицо и лысина вдруг стали бледно-желтыми, покрылись крупной испариной, глаза и пальцы забегали по конторке.

— Черный, — немного ошеломленно ответил Гюнтер. Такой реакции от портье он не ожидал.

Фигура портье съежилась, осела, словно расплылась за конторкой.

— Где? — вопрос прозвучал сдавленно и бесцветно.

Гюнтер повел головой в сторону двери.

— Шутите, — не повернув головы, проговорил портье. Взгляд его стал пустым и тоскливым. — Никого там нет…

Гюнтер удивленно поднял брови.

— Так уж и нет?

Он пересек холл и распахнул дверь. Черного кота с ошейником действительно не было. Автостолбика тоже… Гюнтер обернулся. Портье сидел в той же позе и даже не сделал попытки посмотреть в дверь. Он печально уставился куда-то сквозь холл.

Гюнтер шумно выдохнул, мотнул головой и пошел к винтовой лестнице. Уже на втором этаже он подумал, что неплохо бы, стоя у открытых дверей, сказать: “Ну вот же он!” И посмотреть на реакцию портье.

В номере он застал маленькую шустренькую прислугу в темно-синем мини-платье и в белоснежном передничке. Спиной к двери, наклонившись над кроватью, она споро заправляла постель. Гюнтер кашлянул, но девушка не подумала обратить на него внимание. Тогда он прислонился к филенке двери и стал изучать узор ажурных колготок. Это оказалось более действенным средством, чем покашливание.

Девушка подняла голову, окинула Гюнтера взглядом, и, продолжая взбивать постель, спросила:

— Вы не могли бы быть так любезны и сообщить мне, что тридцатисемилетний опытный мужчина может найти нового в женских ногах?

“Ого! — поразился Гюнтер. — Однако служба информации здесь поставлена на широкую ногу!”

— Видите ли, — начал он несколько фривольно, — у меня как и у многих людей, в свое время была тетушка. Обворожительный, всеми обожаемый человек. Она была восхитительна не только душой, но, простите, и телом.

Он вздохнул.

— И особенно превосходны были у нее ноги… С тех пор, пусть не покажется вам вульгарным, при встрече с женщинами я в первую очередь невольно обращаю внимание на их ноги и сравниваю с тетушкиными. Честно сказать, подобных мне еще не приходилось встречать.

Девушка выпрямилась и уныло улыбнулась.

— Отпускник, — констатировала она. — Еще один… Может, ваша тетушка ко всему еще была мисс родного города?

— М-м… Берите выше. Она была мисс континента.

Девушка все так же уныло окинула Гюнтера взглядом.

— Ну, да. Начало отпуска. Первая стадия, — словно про себя проговорила она. — Единственное, я не могу понять, чем могут мужчине запомниться тетушкины ноги?

— Знаете, они производили впечатление не только на меня, после того, как тетушка стала мисс континента, бургомистрат подарил ей изготовленную по спецзаказу автомашину, поскольку ни в один стандартный легковой автомобиль она не помещалась.

Девушка поморщилась.

— Оставили бы вы в покое свою тетушку…

Она достала из кармашка передника блокнот и карандаш.

— Что будете есть?

— Значит, так. Для начала…

— Мяса нет, — сурово предупредила горничная. — Сегодня у нас вегетарианский день.

— Послушайте, в этом заведении у всей прислуги такая скверная привычка — перебивать постояльцев?

Девушка демонстративно возвела глаза к потолку.

— Я так понял, — хмыкнул Гюнтер, — что меня здесь будут кормить тем, что есть. Итак, что у вас на ужин?

— Бушедорский салат и жареный картофель в сметане с петрушкой, — невозмутимо выпалила горничная.

— Не густо, — вздохнул Гюнтер. — А на десерт мне, пожалуйста, рюмку ликера и… вас.

Она сделала вид, что хочет смутиться, но это ей не удалось. Тогда она гордо вскинула огромные приклеенные ресницы и, надменно отчеканив: “Людоедство у нас не практикуется”, проскользнула мимо него в коридор.

— Между прочим, — заявила она оттуда, — опытные тридцатисемилетние мужчины поступают не так!

Независимо вихляя бедрами, горничная поплыла к лестнице. Гюнтер скорчил гримасу, громко сказал вслед: “Брысь!” Но это не произвело впечатления. Тогда он закрыл дверь и принялся переодеваться.

Душевая встретила его сиянием необычно сухих стен и пола. Воздух был такой же, как и в коридоре, — здесь давно никто не купался. Гюнтер провел пальцами по кафелю. Даже не холодный. Не слишком ли безлюдно здесь? Он повесил полотенце и осторожно, чтобы не забрызгаться, включил душ. Вода с клекотом понеслась по трубе, и Гюнтер едва успел отскочить, как она, чихнув, с шумом, паром и ржавчиной выплеснулась на пол. Тогда он прислонился к стене и стал ждать.

Минут через десять в душевую вошел охотник в пурпурном халате с черными драконами. В руках он сжимал трость, и Гюнтер с сарказмом подумал, что под широкими складками халата вполне спокойно мог скрываться и “симсон”. Интересно, на каком плече, на левом или на правом?

Охотник, мельком оглядев Гюнтера, аккуратно прикрыл дверь и пробормотал:

— Проклятая гостиница — кабинки сделать не догадались…

— Вы ошибаетесь. Это не гостиница, а постоялый двор, — поддержал Гюнтер.

Охотник повернулся и посмотрел на Гюнтера. Немного дольше, чем следовало.

— Вы нездешний? — спросил он.

— Из Брюкленда.

— Приехали поохотиться? — Охотник безнадежно махнул рукой. — Зря. Только убьете время. Болота тут гнилые, ничего на них не живет.

— Спасибо. То же самое мне говорил приятель — он был здесь неделю назад. Но я не охотиться.

Охотник брезгливо поморщился.

— Неделю назад? — переспросил он. — Вы имеете в виду поросшего шерстью и страшно потеющего толстяка? Так вот, о болотах он не имеет ни малейшего представления, хотя и таскал с собой постоянно допотопный дробовик. По-моему, он приезжал сюда не охотиться, а пить со всеми на брудершафт и рассказывать пошленькие истории о молоденьких продавщицах в своей бакалейной лавке где-то под Брюклендом.

Гюнтер улыбнулся. По своей сути портрет Монтегю был исчерпывающ.