— Ну, всё, пора заканчивать, — неожиданно сказал человек, похожий на французского убийцу.

И тут вся компания посмотрел на меня так, что стало абсолютно ясно — пришел конец. Больше никто ничего не говорил, просто люди начали приближаться с твердыми и совсем не тайными намерениями. Я вдруг понял, что меня сейчас сбросят с маяка, а происшедшее представят, как простой несчастный случай. Найдется куча свидетелей, и ни один полицейский в мире не заподозрит что-нибудь криминальное.

Времени на размышление не осталось совсем. Я быстро вытащил из кармана кусочек мела и очертил себя крýгом, старясь, чтобы линия была ровной, четкой и чтоб нигде не прервалась…

27. Старые воспоминания

Вилена Николаевича больше не существовало. Сообщения о гибели профессора прошли в прессе, следственный комитет завершил расследование и заключил, что трагедия произошла в результате несчастного случая и имела некриминальный характер. Похороны останков прошли на местном кладбище — родственников у погибшего не было.

Но жизнь продолжалась.

Внештатный сотрудник малоизвестного издания «Незнакомая Россия» Алексей Сергеевич Иванцов, время от времени публиковавший популярные статьи на исторические темы, — высокий, чисто выбритый человек лет пятидесяти с коротко подстриженными ежиком седеющими волосами, заканчивал наводить порядок в своей московской квартире. Только вчера из Петербурга доставили ящики с коллекцией, и сейчас предстояло расставить все на новом месте. Как всегда бывало в таких случаях, созерцание экспонатов вызывало из глубин памяти старые воспоминания.

* * *

1708 год.

— …Да, Ваше Величество!

— Вот что, граф. Поедете в Стокгольм, а потом к гетману: привезете ему его казну. Все документы готовы, сундук опечатан моей печатью, ждет вас в столице. Выезжаете завтра же. Дело срочное.

— Мне выезжать, Ваше Величество?

— Ну, не мне же! — Карл Двенадцатый по-мальчишески засмеялся, шутка показалась ему удачной.

— Слушаюсь, Ваше Величество!

— И вот что. Везите сначала морем, до Або. Потом, вдоль финского берега дойдете до Хельсингфорса и повернете на юг, пересечете залив и пришвартуетесь в Ревале^[13]. По дороге, на острове Легланд, зайдете в нашу крепость и передадите капитану, что он получил королевскую награду — вручите ему шпагу от меня. В Ревале зайдите к нашему посланнику: он снабдит вас лошадьми и обозом. Далее поедете через Эстляндию, Лифляндию, Польшу и в ставку Гетмана. Для всех — вы везете гетману новые ружья. Верительные грамоты и шпагу получите у моего секретаря в Стокгольме, вот ему письмо от меня. Если по дороге вам будет приглашение от короля Станислава или от кого-нибудь из его людей, вы, естественно, откажитесь. Скажите — мой король не велел. Военный человек, приказ, голова дороже, всякий поймет. Как прибудете к гетману, сразу же отпишите. Но помните: гетман — человек ненадежный, единожды предавший всегда предать может. Не верьте ему, все сами контролируйте. Если наткнетесь на русских, то скажете, что везете помощь царя Петра королю Августу, по его просьбе. То, что любезный кузен давно уже не польский король, вас тоже смущать не должно. Вот вам фальшивые письма на этот случай, ведь самой русской армии там быть не может. Потом, когда ваша миссия будет выполнена, письма сжечь. За груз отвечаете собственной головой.

— Слушаюсь, Ваше Величество! А не прикажете сразу идти на Реваль? Так будет короче и быстрее.

— Нет. Можете попасть в шторм, поэтому жмитесь к берегам, если что, укроетесь в шхерах.

— А если пройти по Восточному морю с юга?

— Там война, там Пруссия, бывают англичане, которые вот-вот меня предадут, а ваша миссия тайная.

— А если на Ригу?

— Тоже возможны нежелательные встречи, да и долго. Все решено, посему объявляем вам нашу милостивую волю и повеление. Без промедлений привезти гетману его казну. Ваш маршрут: Стокгольм, Або, Хельсингфорс, Легланд, Реваль, ставка гетмана.

* * *

1945 год.

— Все чисто, товарищ генерал! — отрапортовал молодой лейтенант с двумя разноцветными «шпалами» с правой стороны груди и несколькими наградами с левой.

— Проверили? Нигде никто не засел?

— Так точно, товарищ генерал! Нигде никого.

— Кому принадлежал этот замок?

— Барону фон какому-то, товарищ генерал!

— А поточнее?

— Не могу знать, все хозяева сбежали еще до подхода наших войск.

— Тогда здесь мой штаб и останется. Да, а подвал? Судя по всему, тут у них очень развитая сеть подземных сооружений. Срочно проверить подвалы и прочесать там всё. Возьми, лейтенант, пару саперов, и найдите кого-нибудь из местных, кто хорошо знает замок. Пусть проведет. Всю группу. Проверить все помещения. Вдруг у них тут заминировано или остался склад боеприпасов? Взлетим на воздух.

— А если этот местный… того?..

— Никаких «если», понятно? Что значит «того»? Если что, то местного — по закону военного времени.

— Так точно, товарищ генерал!

— Вот и славно. И еще повторю. Если найдете винный погреб, чтоб ни капли, понял? Мы на территории Восточной Пруссии. Не потерплю никакого мародерства и воровства! Хоть одну чашку кто украдет или бутылку вскроет или разобьет — трибунал!

— Но товарищ генерал! Командование официально объявило, что каждый имеет право раз в месяц отправить домой посылку весом до двенадцати килограмм.

— Никаких но! Тут я твое командование, понял лейтенант? — генерал замолчал, и довольно долго сидел, вперившись остановившимися глазами в шкаф со старинной посудой. Часть уникального сервиза была разбита, часть кем-то похищена. Генерал перенес взгляд на каминную полку, где недавно стояли старинные часы, кем-то уже взятые в качестве трофея. Лейтенант молча ждал дальнейших указаний. Генерал схватился за голову, будто от внезапного приступа мигрени и тихо стал говорить, словно ни к кому не обращаясь: — Грабежи, убийства штатских, повальное мародерство, трупы, трупы... Горы ненужных трупов. Зачем? На только что захваченный вокзал прибыло несколько эшелонов с гражданскими беженцами. Женщины, дети, старики… Они-то думали, что едут в свой тыл, а попали... Я опоздал, оказался там уже после прибытия немецкого поезда, и увидел лишь результаты. Все платформы вокзала, всё, сплошь завалено кучами чемоданов, распотрошенных узлов, баулов, повсюду одежонка, детские вещи, распоротые подушки. Все в лужах крови... Изнасилованные женщины, девушки, почти дети… трупы, трупы... И это наша армия? Армия унизила себя. Наш народ унизил себя, вот что самое страшное на этой войне…

Наконец генерал очнулся, поднял глаза на обалдевшего лейтенанта и, будто устыдившись, совсем другим голосом и тоном жестко произнес:

— Короче так, лейтенант: — за мародерство и пьянство, за моральное разложение расстрел на месте, читал приказ? Как проверите подвалы, об исполнении доложить.

— Есть проверить и доложить, товарищ генерал.

Когда лейтенант вернулся, командующий дивизией как раз собирался начать пить чай. Несмотря на войну, чай он всегда старался пить только из собственного стакана в ажурном серебряном подстаканнике.

— Ну? Все прочесали? — спросил генерал, прихлебывая из стакана.

— Так точно, товарищ генерал! Проверили.

— Чисто в подвалах?

— Да как посмотреть, товарищ генерал.

— Что такое? — на повышенной ноте переспросил генерал. Чувствовалось, что лейтенант его чем-то раздражал. — Докладывай, лейтенант.

— В подвале нашли какие-то бумаги, товарищ генерал. Много бумаг. Может пустить на топливо? А то с дровами тут у них…

— Что за бумаги?

— Не могу знать, товарищ генерал. Там по-ихнему всё. Пачки папок веревками перевязанные. Еще книги какие-то старые. Явно в спешке прятали.

— Прятали, говоришь? Эх, переводчика мы потеряли… Кто у нас тут сейчас немецкий знает?