— Он со мной, — небрежно бросил Артём, кивнув в сторону Коли.

Через несколько минут поочередного предъявления кольца на каждом посту, оба брата стояли перед дверьми парадного зала, в котором обедал Артём во время первого визита на Атулису.

Он открыл дверь и замер от изумления, пытаясь понять, что же в действительности происходит и как это понимать: Каритас, живая и невредимая, даже более того — весёлая, стояла посередине зала вместе со своими родителями и дедушкой. Все четверо обернулись на вскрик удивления Артёма. Увидев его, Каритас с ужасом посмотрела на своего отца, который, казалось, был поражен не меньше неё.

— Что здесь происходит? Я спрашиваю: что здесь происходит? Зачем ты разыграла эту комедию пару часов назад? — проорал Артём вне себя от бешенства, похоже, забыв, что перед ним волшебники. — И это так ты меня любишь?! Сначала говоришь, что тебя похищают, а потом мило разговариваешь со своим папочкой.

Он был так разъярен происходящим, что хотел до основания разнести этот проклятый замок и, подбежав к Каритас, посмотрел ей в лицо.

— Посмотри мне в глаза и ответь: что здесь происходит? — чуть ли не крича от злости, сказал Артём.

Каритас медленно и неохотно, словно под давлением, подняла свой взор на него. Артём посмотрел в глаза этой лгуньи, актрисы, которая два часа назад разыграла перед ним трагедию, глаза, которые некоторое время назад были полны любовью. Он хотел отыскать в них ответы на свои вопросы и нашел их…

Артём с ужасом попятился назад, пытаясь что-то сказать, но вместо слов выходили какие-то бессвязные звуки. Он посмотрел на её шею и не увидел там медальона.

— Что… что вы с ней сделали? — заикаясь, спросил Артём у короля. — Где Каритас? Где она?

Тсалвус Первый подошел к нему вплотную и со злостью из-за того, что этот наглец мог погубить "Королевский план", прошипел:

— Пошёл вон, щенок!

В следующее мгновение Артём сделал свою самую большую ошибку: с размаху ударил короля левой рукой в челюсть, отчего тот упал на пол. Через несколько секунд в зал вбежали несколько людей в зелёных плащах и в Артёма полетели серебряные лучи, отчего у него в глазах потемнело, и он потерял сознание.

-

Глава пятая: Самоубийство Каритас

Артём очнулся, лёжа на твёрдой, деревянной скамейке, в тёмном, подвальном помещении без окон, сквозившим сыростью и скользкой влагой. Среди кромешной тьмы, царствовавшей здесь, слышалось бурное течение реки, исходившее откуда-то сверху. Он попытался встать, но голову внезапно обожгла тупая боль, словно по затылку безжалостно били киянкой, пытаясь раскрошить череп.

— Что происходит? — спросил Артём у темноты, пытаясь вспомнить, как здесь оказался.

— Мы в тюрьме, — ответил знакомый голос. Коля поднялся со скамейки напротив и подошёл к брату. — Надеюсь, здесь хоть кормят хорошо.

— Где?

— В тюрьме. Ты пролежал без сознания пару часов. Этот король велел посадить нас сюда и держать до тех пор, пока не решим уйти с Атулисы. Похоже, мы глубоко под землей: пока сюда шли, долго спускались. Ты ему неплохо врезал — это его разозлило… А что за чушь ты наверху нёс про то, что Каритас — не Каритас?

— Это и вправду не она. Я видел её глаза, они чужие. Не знаю, как это возможно, но это не Каритас, а кто-то другой. Тем более у неё на шее нет медальона, — произнёс Артём, медленно возвращаясь в реальность, и посмотрел на свой серебряный кулон: стрелка показывала на север, под ней светились пять девяток. — Вот, смотри на серебряное сердечко. Видишь, стрелка показывает вверх? Это значит, Каритас на севере. А ещё смотри на эти девятки — они показывают количество шагов до неё. Тот человек, который находится наверху, не может быть ей, так как медальон не обманешь.

Коля подошёл и внимательно посмотрел на серебряное сердечко, прищурив глаза.

— Ничего не вижу. Может, освещение плохое или у тебя, ха-ха, третий глаз открылся?

— Вот же, смотри, — сказал Артём, показывая на стрелочку и не обращая внимания на очередную нелепую шутку.

Коля более внимательно осмотрел медальон, теперь уже с двух сторон, провёл рукой по его гладкой поверхности, но не нашёл ничего необычного, даже более того — он не видел, что этот медальон бьётся, словно живое сердце.

— Теперь ясно, почему Каритас сказала, что только мы можем увидеть стрелку и цифры. Ладно, проехали. Давай лучше думать, как нам отсюда выбраться.

Следующие пять минут Артём потратил на то, чтобы полностью осмотреть камеру, в которой они находились: голые, без щелей, выпуклостей или других неровностей, три скалистые стены, пол и потолок, прочность которых не подвергалась сомнению. Вместо четвертой стены — стальная решетка с такой же дверью. Замка на ней не было, вместо этого дверь была привязана к решетке тонкой серебряной нитью. Артём попытался открыть её, но у него ничего не получилось.

— Я уже пробовал, — пробормотал Коля. — Или ты думаешь, что всё то время, пока мы находились здесь, я тихо тебя созерцал?! Я тобой уж двадцать лет любуюсь, ха-ха, надоел уже.

Всё, что было в комнате — это деревянные скамьи у двух стен, возле третьей стоял унитаз.

— Видишь, в камере есть все удобства? — с издёвкой проворчал Коля, пиная "белого друга", а затем, после секундного раздумья, добавил: — Как думаешь, сколько нас будут здесь держать и когда кормёжка?

— Сколько захотят, — ответил Артём, подойдя к решётке и пытаясь разглядеть слабо освященный коридор.

— А милиция? Нас же будут искать?

— Искать? Да, будут. Но не здесь. Нас будут искать в Москве, возможно по всей России. И что это меняет? Мы на середине Атлантики, тут мы никому не нужны.

— Но ведь не могут же… — не унимался Коля.

— Могут, они могут всё! Ты лучше скажи, что хотел этот королишка?

— Тсалвус Первый сказал, что будет держать нас здесь до тех пор, пока ты не откажешься от идеи найти Каритас. Он требует, чтобы мы вернулись в свой мир и навсегда забыли о волшебном сообществе, всё равно нашим россказням никто не поверит.

— Круто, а почему бы ему просто не убить нас? "Нет человека — нет проблемы", — как говаривал один усатый дядька, отправивший в лагеря парочку миллионов человек, — равнодушным голосом сказал Артём, будто речь шла не о жизни и смерти, а о чём-то обыденном.

— Считай, что в этом случае его замучает совесть, и он будет плакать на твоей могиле, — зло усмехнулся Коля.

— Значит, у нас нет выбора?

— У меня его точно нет: я не брошу тебя, что бы ты ни надумал. А вот у тебя выбор есть: либо Каритас и тюрьма, либо домой, но без неё.

Их разговор неожиданно прервался: в правом конце коридора загорелся яркий свет, и оттуда послышались гулкие шаги по направлению к камере.

— Интересно, Тсалвус любит лесть? — уже тихо проговорил Артём, хитро улыбаясь и подмигивая брату.

Коля вопросительно посмотрел на него, пытаясь сообразить, что же он задумал и стоит ли волноваться.

Спустя минуту к камере подошли трое: Тсалвус Первый, в котором лишь его взгляд выдавал оскорбление, нанесённое ему пару часов назад, и два человека в уже надоевших, зелёных плащах. Артём медленно отошёл от решётки и, окинув всех оценивающим взглядом, сел на лавку, рядом с Колей.

— Откройте! — приказал король, в голосе которого прозвучала нотка обиды и презрения.

Войдя в камеру, Тсалвус Первый сел напротив братьев, совсем не брезгуя грязной, холодной лавкой.

"Интересно, он такой же глупый, как кажется на первый взгляд?" — подумал про себя Артём, а вслух сказал наиболее ласковым голосом, который смог из себя выдавить в подобной ситуации:

— Честно говоря, я не думал, что дело дойдет до тюрьмы, глубокоуважаемый владыка Атулисы. Я уповаю на вашу милость, хотя понимаю, что очень сильно виноват перед вами. Есть шанс, что мы с братом когда-нибудь выйдем на свободу?

— Есть, если вы выполните Мои требования, — властным, но довольным голосом сказал Тсалвус Первый, по лицу которого было видно, что ему особенно понравились слова: "глубокоуважаемый владыка Атулисы".