Пройдя коридорами, он опрокинул воздушными ударами нескольких стражников, бросившихся ему наперерез, и вышел прямо сквозь дверь в великолепное помещение, украшенное золотом, зеркалами и белым мрамором. Его пол был произведением искусства, а высокие стрельчатые окна пропускали сквозь узорчатое стекло играющие потоки света. Наверно, уже настал следующий день.
У стены, украшенной золочёной лепниной и изумительными по красоте картинами, сложным сюжетом, основным мотивом которого было строительство Дерн-Хорасада, находился стол и группа кресел, в которых сидели и смотрели на Лёна два человека. В одном из них, одетом в очень скромную одежду, Лён признал отца Корвина, корабельного священника. Вторым был неизвестный молодой аристократ, поражающий благородными чертами лица. Отец Корвин испуганно косил на Лёна одним глазом, прижав ко впалой груди нечто непонятное, а молодой мужчина, сидящий напротив капеллана, лишь повернул королевским жестом голову навстречу незванному пришельцу.
— Герцог Росуано? — спросил Лён хриплым голосом, догадываясь, что на этот раз не ошибался.
— Да, это я, — ответил тот, надменно глядя на гостя прекрасными серыми глазами. Ничто в его лице не дрогнуло и не выдало страха. Герцог был спокоен и невозмутим.
— Я прошёл испытания, — заявил Лён, подходя к этим двоим, садясь в кресло и бесцеремонно наливая себе вина в бокал. Злость уже оставила его — он понимал, что бессмысленно винить герцога в гибели множества людей, многими из которых были сильные маги, возможно дивоярцы. Наследие Гедрикса было слишком ценным, чтобы вручить его кому попало. Наверно, таково было распоряжение самого Говорящего-Со-Стихиями, и только Лён решил, что это будет просто.
— Я вышел через сокровищницу, — дерзко улыбнулся он, видя изумление отца Корвина. — Это было здорово придумано: тоннель, ведущий в базальтовую основу и более никуда.
Он насмешливо перевёл свои возбуждённо блестящие глаза с одного человека на другого. Особенно Лёна потешала испуганная физиономия отца Корвина — священнослужитель никак не мог оправиться от потрясения.
— Вы узнаете этого человека, ваше преподобие? — спросил герцог, делая плавный жест в сторону наглого пришельца.
— Да, мой герцог, — скромно отвечал тот, всё так же прижимая к себе какую-то тетрадь. — Это тот самый господин, которого послал герцог Даэгиро из города Дюренваля, и имени которого нам не полагалось знать.
— Вы подтверждаете, господин волшебник, что в самом деле ваше путешествие было столь ужасным и длилось более четырёх месяцев, как уверяет меня его преподобие?
— Да, оно было довольно странным, — подтвердил Лён, переводя ничего не понимающий взгляд с одного на другого.
— Всего лишь странным? — поднял ровные дуги бровей герцог. — А вот послушайте, что пишет о том отец Корвин. Прочитайте нам, пожалуйста, господин священник, ваши путевые заметки.
Это было сказано достаточно приветливо, без всякого нажима, и молодой отец Корвин оторвал от груди заветную тетрадку и открыл её.
— Спустя немало времени. — начал он читать нервным юношеским голосом. — после отплытия, на закате разверзлась посреди морской глади огромная воронка, по краям которой с чудовищной скоростью несло морские воды вместе с обитателями глубин. Наш капитан пытался избежать ужасной участи быть захваченным этим морским водоворотом и пытался обойти его стороной.
— Нет, нет, немного дальше, — любезно попросил герцог, и отец Корвин покорно подчинился.
— Мы видели видения, что проносились над нами, и падали в ужасе ниц, и некоторых из нас похитили чудовища, а некоторые умерли от страха. Мы видели странные моря, похожие на живой песок, мы переходили из царства вечной ночи и молчаливых льдов в пространства ужасающей жары. Мы видели каменные острова, плывущие по морю, подобно кораблям. Мы видели диковинных женщин-змей сладкоголосых морских сирен, завлекающих путников своим пением.
— Отец Корвин утверждает, что всё это правда, — остановил юношу герцог.
Лён изумлённо молчал. Он переводил глаза с корабельного священника на регента и не мог прийти в себя. Ведь это всё ему читал в далёком Дюренвале герцон Даэгиро! Слово в слово! Это записки Скарамуса Разноглазого, книгу которого Лён так опрометчиво утратил! Это было написано более ста лет назад, и вот юноша, едва ли старше Лёна годами записывает это своей рукой в тетрадке во время путешествия через море Неожиданностей, и всё это правда!
— Так что? — нетерпеливо поторопил его герцог.
— Да, это правда, — едва выдавил Лён, поражённый чудовищным стечением обстоятельств и ничего не понимая в этом.
— Вы видели все эти ужасы, и этот морской водоворот, увлекший вас в бездну? — допытывался герцог.
— Да.
— Вы плыли через море Гроз четыре с лишним месяца?
— Да.
— Да, я вижу, что попал в компанию невиданных сочинителей! — откинулся на спинку кресла герцог Росуано. — Фантазия ваша, господа, достойна вашей дерзости. Если бы не эти рекомендательные письма, я бы подумал, что имею дело с проходимцами. Но я знаю герцога Даэгиро — мы имеем с Дюренвалем хорошую торговлю, приносящую нам неплохие деньги. Кстати, не из вашего ли города стоят корабли у пристани, и эти люди плыли сюда не более двух недель, причём не видели в море ничего, напоминающего хоть каплю из ваших рассказов. Да, мне знаком герцог Даэгиро, но я не знаю короля Киарана Железной Пяты, отчего делаю вывод, что эти письма сочинили вы сами, подделали печать и явились сюда ко мне поодиночке, чтобы морочить мне голову. Герцог Дагмар едва ли приложил к этому руку, посему я повелю вас заковать в кандалы и отправить в тюрьму для последующего расследования.
— Постойте, как вы сказали?! — удивился Лён. — Имя Даэгиро — Дагмар? Не Кореспио?!
— Герцога Даэгиро, — холодно поправил его регент, и в глазах его зажёгся опасный огонёк.
— Имя герцога Даэгиро — Кореспио, — несчастным голосом промолвил отец Корвин. — А Дагмар — имя его деда.
— Я ничего не понимаю, но это и не требуется, — потеряв терпение, резко произнёс герцог Росуано. Он встал с кресла и громко хлопнул в ладоши, призывая стражу. В помещение немедленно вошла толпа вооружённых людей.
— Постойте, — заговорил Лён, — Мы не прояснили некоторый очень важный момент.
— Какой ещё? — нетерпеливо бросил герцог, делая знак окружить гостей и взять под острия мечей.
— Простите, — упрямо продолжил оборванный и закопчённый гость. — Я прошёл испытание тоннелем, я преодолел все преграды и теперь я здесь, хотя на другом конце тоннеля меня ждал вовсе не герцог Росуано, а какие-то подвалы с золотом. Ладно, прощаю вполне понятную небрежность, но всё же, как быть с моми наследством?
— С каким наследством? — удивился герцог.
— Я потомок Гедрикса, — заявил Лён.
Некоторое время было тихо, потом раздался хохот. Смеялись все: герцог, стражники и даже отец Корвин.
— Понятно, вы мне неверите, — терпеливо сказал Лён, испытывая унижение и злость от этой сцены. — Но потрудитесь спуститься в подвал и спросите сидящего там человека, как я появился. Я вышел из стены.
— Не надо, — смеясь, ответил герцог, — Не стоит утруждать себя. Потомок Гедрикса, вы говорите? И где вы были это время?
Герцог так развеселился, что забылся и подмигнул страже.
— Со дня отшествия короля-мага прошло почти две тысячи лет. За это время тут побывало такое множество претендентов на наследство, что мы решили устроить им эту нору с испытаниями, а то они так надоедали! Заметьте, ни один не прошёл! Наследник Гедрикса, вы говорите? Ха-ха-ха!
Он обратился к стражникам, словно приглашал их к веселью, и те охотно вторили раскатам хохота. Среди них Лён заметил одного, который не смеялся, а только гримассничал — он прятался за спинами товарищей, выглядывая из-за них, когда герцог обращался к Лёну. Тому было хорошо это видать, потому что он всё время был лицом в ту сторону. Едва герцог Росуано отворачивался, этот стражник выныривал из-за спин товарищей и делал Лёну зверское лицо, крутя пальцем у виска и что-то беззвучно пытаясь изобразить губами. С удивлением Лён признал в этом стражнике Лавара Ксиндару. Очевидно, этот хитрец уже успел устроиться при новом месте!