— О, мои познания не имеют абсолютно никакой ценности! — воскликнул Люй Цаншу. — Обо мне стыдно даже говорить в присутствии господина Ван Гунсяня, который написал «Историю Японии» и изложил там самым подробным образом все особенности политики и нравов островного государства. Это воистину нетленное произведение!
— За последние тридцать лет, со времени реформ Мэйдзи[224], Япония развивалась с поразительной, почти пугающей быстротой. Мой труд, бывший всего лишь сбивчивым докладом трону, теперь устарел и уже никому не нужен! — скромно заметил Ван Гунсянь.
— Последнее время Япония чересчур пристально следит за Кореей, — заметил Юй Гэн, — это не может не беспокоить нас. Вы помните, конечно, что в тот год, когда в Корее разразился мятеж Ли Ха Ына[225], Япония послала туда министра иностранных дел Иноуэ Каору с многочисленным войском. К счастью, наша армия достигла Кореи на полдня раньше, и все закончилось мирно. В противном случае Корею постигла бы судьба островов Люцю.
Ван Гунсянь с улыбкой указал на Сюэ Фужэня и Люй Цаншу.
— Этого не случилось лишь благодаря их усилиям!
— Ну что вы! — запротестовал Сюэ Фужэнь. — Ничего особенного я не сделал. Только послал письмо командующему, попросив его не терять времени и двинуть флот без согласования с Палатой внешних сношений. Главная причина успеха заключалась… — Он взглянул на Люй Цаншу и продолжал: — …в том, что брат Цаншу, находившийся в то время в Токио, добыл сведения о намерениях японского правительства и послал нам шифрованную телеграмму. Командующий успел подготовиться, и победа была обеспечена.
— Жаль, что впоследствии, когда Ито Хиробуми[226] приехал в Тяньцзинь, Хэ Тайчжэнь по приказу диктатора севера — Ли Хунчжана — заключил с Японией договор о взаимопомощи, — промолвил Ма Чжунцзянь. — Боюсь, что это может вызвать в дальнейшем осложнения в Корее. Китаю и Японии трудно избежать конфликтов!
— Не только одна Япония смотрит на Корею алчными, как у тигра, глазами, — добавил Цзинь Вэньцин. — Другие страны тоже о ней мечтают!
— Совершенно верно! —подтвердил Сюэ Фужэнь. — Я слышал, что вы перед самым возвращением на родину имели беседу с русским царем. Интересно, что же он сказал?
— Оказывается, до вас очень быстро доходят сведения! — удивился Цзинь Вэньцин. — Разговор действительно состоялся. Когда я приехал во дворец с прощальным визитом, царь собственной персоной вышел ко мне, пожал руку и сказал: «Последнее время иностранцы твердят, будто я хочу пойти на конфликт с вашим государством и отторгнуть Корею. На самом деле эти слухи распускаются западными державами для того, чтобы подорвать нашу дружбу. Дружественные отношения у России с Китаем начались раньше, чем у других государств, и я, разумеется, ни в коем случае не собираюсь забывать этого. К тому же совсем недавно мы подавили новый мятеж в Польше, подчинили себе Финляндию и почти весь Туркестан. Я день и ночь тружусь, чтобы поскорее водворить мир и спокойствие в этих землях, и вовсе не желаю затевать какие бы то ни было дела на границах. Что же касается Восточной железной дороги, то она строится исключительно для перевозки товаров и никакого иного назначения не имеет. Кое-кто утверждает также, будто Англия блокирует Константинопольский пролив, у русского флота нет места для стоянок и что поэтому якобы нам нужна Корея. Это еще в большей степени не соответствует истине. За последние годы мы соорудили отличные гавани на Черном море, причем к северу от них есть угольные копи. Две тихие, незамерзающие бухты, также обеспеченные топливом, есть у нас и на Курильских островах. Кроме того, Россия связана брачными узами с датским двором, и, если потребуется, Дания предоставит нам право прохода по Кильскому каналу. Зачем же нам еще Корея? Когда вы вернетесь на родину, передайте эти слова своему императору. Необходимо всеми силами укреплять нашу дружбу». Все это говорил мне сам царь. А насколько это искренне, судить не смею, я лишь пересказал вам то, что слышал.
— Когда стакан переполнен, вода из него выливается, — задумчиво молвил Сюэ Фужэнь. — Сейчас все государства задыхаются от избытка внутренних сил, и агрессивная политика для них вполне естественна. Даже если царь говорил совершенно искренне, он не может оказаться сильнее судьбы. Сунь-цзы сказал: «Не рассчитывай, что враги не придут к тебе, а заботься о том, как им противостоять». Сейчас у нашего государства есть только один выход: укреплять свои силы, тогда оно сумеет обеспечить себе право на существование в этом мире войн!
— Но что же является главным залогом усиления? — спросил Цзинь Вэньцин. — Вы, господин Сюэ, давно думаете об этом и, без сомнения, сможете высказать весьма ценные мысли.
— Путей к усилению и процветанию очень много, — сказал Сюэ Фужэнь. — Разве мой презренный ум способен исчерпать их?! Я приведу вам пример из внешних сношений, то есть из той области, о которой по долгу службы я обязан больше всего заботиться. Здесь, по-моему, существуют два основных условия: первое — ввести Китай в орбиту международного права, чтобы мы ни в чем не терпели ущерба, и второе — учредить консульства во всех странах Южных морей, чтобы у тамошних китайских эмигрантов была опора. Оба мероприятия могут показаться слишком обычными, но в действительности они тесно связаны с общей международной обстановкой. В свое время я писал об этом работу, а теперь, выезжая за границу, хочу во что бы то ни стало осуществить свои идеи.
— Все, о чем вы сейчас говорили, господин Сюэ Фужэнь, безусловно, самые насущные задачи внешней политики, — поддакнул Куан Чаофэн. — Но во внутренней политике, на мой взгляд, самое главное — это обучение войск, особенно создание флота. В настоящее время северная эскадра пользуется всемерной поддержкой Ли Хунчжана и усиленно обучается адмиралом Дин Юйтином. Это, несомненно, даст свои плоды. Но сегодня я слышал, будто средства департамента морского флота используются совсем на другие нужды. Разве можно так пренебрегать важнейшими делами государства?
— Конечно, обучение войск нельзя отодвигать на задний план, но, на мой непросвещенный взгляд, оно является сложным веществом, а не элементом, если использовать сравнение из области химии! — возразил Сюй Ин. — Между тем в каждой из держав, где я бывал, есть, так сказать, свой «элемент», на котором строится все остальное: в Англии — торговля, в Германии — промышленность, в Америке — сельское хозяйство. А сельское хозяйство, промышленность и торговля как раз и являются важнейшими артериями государства. Каждая страна обращает особое внимание на одну из них в соответствии со своей политикой или в зависимости от обычаев и национального характера своего народа. Если мы хотим укрепить наше государство, надо во что бы то ни стало вооружить торговлю инициативными людьми, промышленность — современными машинами, а сельское хозяйство — новейшей агротехникой. Только тогда у нас может быть надежда на возрождение!
— Состязание предпринимателей — это война еще более ожесточенная, чем войны, ведущиеся силой оружия! — воскликнул Юнь Хун. — Сюй Ин смотрит в самый корень. Когда я ездил в Англию и Америку, я особенно пристально следил за промышленностью и торговлей, в которых, как мне кажется, господствуют два чудовища, способные своей мощью подавлять государства и уничтожать целые расы. Наша страна должна остерегаться их. Одним из этих чудовищ является банк, а другим — железная дорога. Банк нельзя сравнивать со старой меняльной конторой. Через его многочисленные ответвления можно управлять денежными средствами всей страны. Железные дороги также несопоставимы со старыми почтовыми станциями: даже служба связи целого государства, войдя в сферу действия иностранной железной дороги, вынуждена подчиняться ее законам. Если наша страна немедленно не приступит к созданию собственных банков и строительству железных дорог, иноземцы нанесут нам удар в самое сердце!
224
Реформы Мэйдзи — незавершенная буржуазная революция 1868 г. в Японии.
225
Ли Ха Ын (1820—1893) —отец-регент короля Кореи. В 1882 г. устроил дворцовый переворот, стремясь низвергнуть просветительскую партию, захватившую власть в стране. Япония и Китай воспользовались этим для того, чтобы укрепить свое господство над Кореей.
226
Ито Хиробуми — в то время премьер-министр Японии.