Терпеливо выслушав его, Бешков обратился к Вальдерзее:

— Почему бы нам не отправиться ко дворцу и не узнать все? Интересно, что предпримет правительство?

Вальдерзее, давно уже искавший повода удалиться, обрадовался:

— Очень хорошо! Поедем в твоей коляске.

Оба встали и принялись прощаться. Цзинь Вэньцин произнес ничего не значащую фразу, делая вид, что хочет удержать гостей, но тут же встал, чтобы проводить их.

Цайюнь последовала за ними. Когда муж вывел гостей за двери, она хотела идти в свою комнату, как вдруг послышались крики:

— Сашу ведут!

Воистину:

Если вы хотите знать, действительно ли по улице вели Сашу, прочтите следующую главу.

Не успела Цайюнь вернуться к себе в комнату, как снаружи послышались голоса:

— Сашу ведут!

Наложница сбежала вниз и увидела Вальдерзее с Бешковым, которые стояли возле коляски. Цзинь Вэньцин был рядом с ними и, вытянув шею, напряженно всматривался в приближающуюся группу людей. Вскоре стало ясно, что это казачий патруль. Казаки ехали молча, с винтовками за спиной и обнаженными клинками. Никаких женщин с ними не было.

Оказывается, русский царь разослал отряды, чтобы выловить сообщников девушки, а все решили, что ведут под конвоем Сашу. В действительности же она была слишком важной преступницей, чтобы ее могли водить по улицам. Еще до того, как город узнал о покушении, ее немедленно посадили в каземат.

Поняв, что произошла ошибка, все рассмеялись. Цзинь Вэньцин помог Вальдерзее и Бешкову сесть в коляску, а затем вернулся к себе, чтобы переменить платье и отдохнуть. Но об этом мы рассказывать не будем.

Когда друзья отъехали от посольства, Бешков спросил Вальдерзее:

— Так куда мы едем?

— Разве ты не сказал, что ко дворцу? — удивился Вальдерзее.

— Чудак! — засмеялся Бешков. — Неужели ты думаешь, что я потащу тебя туда? Я просто пожалел вас, сумасшедших, и решил выручить. Ты что, все еще грезишь? Скорее приглашай меня куда-нибудь. Выпьем, и ты расскажешь, что у вас с ней приключилось. Идет?

— Ах вот оно что! Благодарю за заботу, — усмехнулся Вальдерзее. — Не спеши, я и сам собирался тебе все рассказать. Но с Сашей я встречался однажды, и сейчас мне действительно хочется посмотреть на нее.

— Ты ведь знаешь, что наше правительство строго стережет государственных преступников, — заметил Бешков. — Ну, ладно, у меня есть знакомый при дворе. Ради тебя я готов попытаться!

И он приказал кучеру ехать к Зимнему дворцу.

Но мы не будем пока говорить о том, как Бешков и Вальдерзее узнавали обстоятельства дела, а изложим лучше историю Саши.

Она приходилась сводной сестрой всемирно знаменитой нигилистке Гофман. Отца ее звали Соломоном. Это был скупой и упрямый еврей, переселившийся в Санкт-Петербург из Минской губернии. Его первая жена умерла рано, оставив после себя дочь. Саша родилась от второй жены. Еще ребенком она была очень красивой, и родители любили ее без памяти. Когда Саша немного подросла, она стала еще прелестнее: овальное лицо, похожее на семечко тыквы, нежная кожа, словно спелая черешня, из которой вот-вот брызнет сок, ясные голубые глаза, жемчужные зубы, золотистые волосы, ниспадающие на плечи. Любое ее движение было достойно кисти художника, она покоряла каждого, кто хоть раз видел ее. Но помимо очарования и доброты Саша обладала глубоким чувством справедливости и часто возмущалась разлагающимся государственным строем России. Она с жадностью слушала рассуждения своей старшей сестры о свободе и равенстве, проникнувшись решимостью отдать жизнь для спасения родной страны. Однако родители содержали ее в большой строгости, и она не отваживалась на опрометчивые шаги. Тем временем ее сводную сестру насильно принудили выйти замуж за Короткевича. По счастью, Короткевич был членом партии нигилистов, поэтому супруги быстро нашли общий язык и вместе занимались партийными делами. Часто тайком от родителей Саша ходила к сестре и зятю, чтобы кое-чему у них научиться. Видя, что девушка не по летам разумна и решительна, сестра с удовольствием занималась с ней, а Короткевич даже обучил ее владеть оружием. В марте 1881 года старшая Гофман вместе с Софьей[220] во время военного парада убили царя Александра. Затем Гофман и Короткевич были арестованы на улице Терезина, где они изготовляли взрывчатые вещества, и казнены. Шестнадцатилетняя Саша стала свидетельницей смерти сестры, зверской расправы над Желябовым и Софьей. До боли закусывая губы, она поклялась, что не оставит их неотомщенными.

Соломон услышал это и, боясь беды, еще больше усилил надзор над дочерью, практически запретив ей куда-либо выходить. Так свободолюбивая Саша превратилась в пленницу, хотя и наделенную всеми домашними благами. Хорошо, что мать, любившая ее до самозабвения, иногда тайком от отца выходила с ней погулять. По счастливому стечению обстоятельств на одном из званых вечеров Саша познакомилась с дочерью тайного советника Мелискова Луизой. Эта удивительная девушка также больше всего на свете ненавидела правительственный гнет. Она вступила в революционную партию, готовая пожертвовать богатством и знатностью.

Разговорившись, девушки очень быстро поняли друг друга и подружились. Луиза начала горячо советовать Саше вступить в партию. Саша и сама давно думала об этом, поэтому согласилась с радостью. Так как Луиза была барышней из знатной семьи, Соломону льстило ее внимание к дочери. Встречи девушек не вызывали у него никаких подозрений, и Саше удалось вступить в самую знаменитую организацию нигилистов — кружок чайковцев. С тех пор она часто общалась с революционерами, постепенно узнала многих из них, но больше всего сдружилась с двумя молодыми героями: Кранцем[221] и Бормой. Со своей стороны Кранц настолько симпатизировал девушке, что товарищи по партии сравнивали их с Софьей и Желябовым. Хотя вокруг них потоком лилась кровь и мысли о любви беспощадно отбрасывались в сторону, их глаза лучше всяких слов говорили о чувстве, зародившемся между суровым мужчиной и нежной, но решительной женщиной. Так продолжалось долго. Однако счастье людей всегда вызывает зависть демонов, поэтому вокруг них забушевали страсти. Однажды Саша прогуливалась с Кранцем по берегу Невы и неожиданно встретила своего троюродного брата по матери — Николаева. Саша не успела свернуть в сторону и принуждена была поздороваться с ним.

На ее беду, Николаев был сыном Николаева-старшего, в прошлом крестьянина, который в 1866 году донес, что член исполнительного комитета московского клуба «Ад» Каракозов готовится совершить покушение на царя. Он собственными руками убил Каракозова в Летнем саду, избавив монарха от смерти, и царь в награду за это даровал ему дворянский титул. Николаев, конечно, сразу возгордился, а царь, не удовлетворившись сделанным, произвел его сына в жандармские подполковники. Николаевы находились в зените своего величия, когда Соломон, завидуя их богатству и положению и памятуя про некоторые родственные связи жены, начал особенно заискивать перед ними. Николаев-младший также приметил красоту кузины. Он часто наведывался к ним в дом, но Саша, помня о его низости, не обращала на троюродного брата ни малейшего внимания, хотя родители расписывали, что богатство его способно покрыть расходы целого королевства, а слава — затмить небо. Николаев-младший затаил злобу. Встретив Сашу под руку с Кранцем, он весь вспыхнул от ревности, тотчас бросился в дом Соломона и обо всем ему рассказал. «Кранц — мятежник, — прибавил он в заключение. — Он не только испортит репутацию вашей семьи, но и может навлечь на вас еще большие неприятности!»