— Твое сочинение сделано неплохо. Ты сам его писал? — ехидно начал Пань.

Лауреат покраснел.

— Да.

— Ну и ловкач! Уважаю! — загрохотал Пань Цзунъинь и взял в руки пиалу с чаем. Лауреат понял, что его выпроваживают, поднялся и стал задом пятиться к дверям. Тут он не заметил ступенек, поскользнулся и полетел вверх тормашками, вторично после экзаменов показав при этом самый высокий класс. Министр засмеялся и не удостоил его взглядом. Сконфуженный лауреат рысцой поспешил к коляске. Цянь Дуаньминь, который стоял у дверей кабинета и видел всю эту сцену, не мог удержаться от смеха, но когда министр вернулся, он посчитал неудобным снова заговорить о лауреате.

Пань спросил его, как обстоят дела в Хубэе и хорошо ли чувствует себя на губернаторском посту Чжуан Чжидун. Цянь Дуаньминь, в свою очередь, осведомился о делах при дворе, а затем распрощался с министром, заехав по дороге к Гун Пину и Лу Жэньсяну.

Следует сказать, что с возвращением Цянь Дуаньминя у Лу Жэньсяна снова появился друг, и он вместе с ним, Цзян Бяо, Ми Цзицзэном, И Цзюем и другими земляками, только что выдержавшими государственные экзамены, по очереди устраивали пиры и кутежи. В веселье незаметно подошло начало осени. Однажды к Лу Жэньсяну явился некто по фамилии Хуан. Только приняв его, Лу узнал, что перед ним переводчик Цзинь Вэньцина; оказывается, он вернулся из России в связи с болезнью матери и по поручению начальника привез с собой карту пограничных районов Китая и России.

В пакете, который вручил ему посланец, Лу Жэньсян увидел двенадцать больших разноцветных листов, пересеченных жирной красной линией границы. Лу задумался. Сейчас в Палате внешних сношений у него не было знакомых, но он слышал, что Цянь Дуаньминь близок с начальником палаты Чжуан Хуаньином, а поэтому лучше попросить о помощи своего друга. Он написал письмо и отослал его с нарочным во Внутренний город. Вскоре слуга вернулся и доложил:

— Его превосходительство Цянь вместе с главным экзаменатором Юй Туном и господином Гун Пином отправились проверять сочинения на конкурс письмоводителей Императорской канцелярии. Я его не застал, но письмо оставил.

Лу Жэньсяну пришлось набраться терпения. Через три-четыре дня, когда он уже собрался уходить из дому, слуга внес пакет. Лу сразу увидел, что письмо от Цянь Дуаньминя, распечатал его и прочел:

В конце стояло четыре иероглифа:

Лу Жэньсян велел заложить коляску и тут же отправился к Цянь Дуаньминю. В гостиной уже сидели высокий, плотный Чжуан Хуаньин с челюстью тигра и лбом ласточки, коротышка Дуань Хуцяо с круглой красной физиономией и развязными движениями. Третьего — солидного господина с полным белым лицом — Лу не знал.

— Итак, вы говорите, что главный экзаменатор Юй Тун оказал вам очень большую услугу, — услышал Лу Жэньсян, входя в комнату. В этот момент гости увидели его и поспешно поднялись для приветствия. Лу поздоровался со всеми и уже хотел спросить имя солидного господина, но Цянь Дуаньминь опередил его:

— Позвольте представить вам господина Вэнь Динжу, только что занявшего первое место в конкурсе на должность письмоводителя Императорской канцелярии!

Лу Жэньсян произнес традиционное: «Давно мечтал познакомиться!» — и все уселись.

— Так расскажите, пожалуйста, какую услугу оказал вам главный экзаменатор? — обратился Дуань Хуцяо к Вэнь Динжу.

— Он сказал, что господа Гун Пин и Цянь Дуаньминь были недовольны моим сочинением и что только благодаря его усилиям сочинение удалось отстоять!

Цянь Дуаньминь захохотал:

— Ваше сочинение действительно попало сначала на просмотр Юй Туну. В первом разделе вы использовали отрывок из «Исторических записок»[202], повествующий о девяти мудрых правителях древности. Он ничего не понял и обратился с вопросом ко мне. Увидев сочинение, я сразу узнал ваш почерк, сказал об этом Гун Пину, и мы вместе отправились к Юй Туну ходатайствовать за присуждение вам первого места. Однако он никак не хотел согласиться с нами, ссылаясь на то, что у вас плохой стиль. Гун Пин долго с ним спорил, чуть до скандала не дошло. Мне даже пришлось мирить их, а потом я потихоньку сказал Юю, что это действительно ваша работа и не стоит лишать своего ученика первого места. Тут-то он и сдался. А когда при вскрытии работ он увидел ваше имя, он так обрадовался, что даже очки на нос нацепил. Вгляделся внимательно, прищурил глаза и говорит: «В самом деле Вэнь Динжу, в самом деле Вэнь Динжу!» А сейчас, значит, он похваляется, будто оказал вам услугу? Ну не смешно ли это!

— Не смейтесь над ним, — укоризненно произнес Чжуан Хуаньин. — Юй Тун охотно выдвигает талантливых ученых. Несколько дней назад ученый Ван Ляньсунь подал доклад об исправлении «Генерального каталога по четырем разделам»[203], и Юй Тун согласился передать его двору. Разве это не из ряда вон выходящее событие?!

Во время этого оживленного разговора в комнату влетел какой-то молодой человек с криком:

— Несчастный! Несчастный!

Цянь Дуаньминь вздрогнул от неожиданности, а гости повскакали с мест. Воистину:

Если вы хотите знать, кто был пришелец и почему он кричал, прочтите следующую главу.

Когда в комнату с криком вбежал какой-то юноша, все вскочили и узнали Цзян Бяо.

Он был настолько рассержен и взволнован, что не мог выговорить ни слова. Как вы думаете почему, читатель? Неловко даже рассказывать! Дело в том, что Цзян Бяо держал провинциальные и столичные экзамены одновременно с Ми Цзицзэном, кроме того, несколько месяцев они прожили вместе в землячестве провинции Цзянсу и наконец очень сдружились. Двор высоко оценил их таланты, дав им титул кандидатов в члены академии, поэтому они тотчас перевезли свои семьи в столицу. Судьба друзей была сходна, но условия, в которых они жили, неодинаковы. Цзян Бяо снял в столице небольшой домик и жил с женой в мире и согласии, ничуть не тяготясь своим положением бедного ученого. А Ми Цзицзэн был сыном богатых родителей, но в просторном доме фешенебельного переулка Сучжоу чувствовал себя словно птица в клетке. Отчасти здесь была виновата его супруга, дочь лауреата, со временем ставшего президентом Цензората[204]. Эта почтенная матрона не отличалась чрезмерной красотой, зато обладала весьма богатым темпераментом, резко отличавшим ее от других женщин, за что и получила прозвище «бой-бабы». Она была слишком высокомерна, чтобы обращать внимание на простых женихов, к тому же в ее жилах текла кровь лауреата, поэтому больше всего на свете ее пленяли ученые степени. Если бы какому-нибудь физиологу удалось вскрыть ее мозг, он наверняка оказался бы таким же чистым от отсутствия мыслей, как тело тридахны[205].

С тех пор как она вышла замуж за Ми Цзицзэна, она постоянно была недовольной. То ей казалось, что Ми некрасив, то она ворчала, что, пока муж не станет цзюйжэнем, ему не отделаться от клички «вонючий студент» даже в том случае, если его ученость способна загрузить пять телег, а познания — завалить Три ущелья.